Создатель сказок (СИ) - Крынов Макс - Страница 42

— Александр Михайлович?

Хозяин кабинета не шевелился, но девушке привиделось, что он повернулся к ней и попросил не беспокоить его еще полчаса, что бы не случилось.

— Хорошо, — с легкой растерянностью сказала девушка и закрыла дверь.

— Раз у нас есть время, давай-ка сделаем из тебя образцового слугу закона. После моего вмешательства ты, мудила, раскрутишь этот клубок купленных связей. А потом уже по ситуации — исповедаешься губернатору и назовешь имена всех козлов в погонах, получив соответствующее наказание, либо — останешься работать на этом же месте, искупая неподкупной службой вину перед городом и всеми, кого прежде обманывал.

— Все… в той или иной степени замараны… — выдыхает мужчина. Его жутко пугает перспектива стать честным и получить пулю в затылок от бывших друзей.

— Значит, пройдем с тобой по цепочке, — хлопаю я по плечу следователя. — Сперва сделаем честным тебя, а потом — всех остальных. Постарайся вспомнить адреса и имена…

Трачу пятнадцать минут на необходимые установки, но пока не активирую их — пусть все станут честными одновременно, чтобы не было казусов. Причем все, кто обработан мною, еще и друг с другом дружить будут — я выставлю необходимые императивы. Такой кружок голландского штурвала для них замучу — ахнут. Исчезнут откаты, покрывательство, укрывательство и недоносительство. Круговая порука будет, но лишь в положительном смысле. Увы, подобное изменение в поведении от менталистов не скроешь. Но все же, если их рассекретят позже, чем новые установки врастут в самую суть людей, ни один менталист не сможет без проблем справиться с последствиями — я весьма глубоко засовывал установки и изменял слишком многие воспоминания.

Да и прикажут ли менталистам корректировать личности, или менять людей на постах? Все же кроме честности я не стану ничего добавлять — ни верность себе, ни ненависть к императору. Представляю, как будет звучать отчет менталиста о найденных установках: «при стандартной проверке служащего такого-то мною была обнаружена повышенная честность».

В больницу мы со Степаном поехали вместе. Мама и папа вовсе с утра туда отправились. Отец свалил руководство кузней на птиц, и не стал сегодня отправлять оговоренное пространственное кольцо с товаром в Днепр. Покупатель оказался понимающим, и не стал скандалить. Но все-таки надеюсь, что отец не забьет на собственноручно создаваемое предприятие.

Мы сидели втроем на стульях в одноместной палате. Мама и отец вспоминали какие-то истории — как связанные с Вероникой, так и совершенно посторонние.

— Расскажешь что-нибудь? — смотрит на меня отец.

— Да не могу ничего вспомнить… — неловко пожал я плечами. Как обычно, когда кто-то говорит «расскажи что-нибудь», из головы пропадают все мысли. — Хотя погодите, есть один момент. Не знаю, почему именно его вспомнил. Мы недавно гуляли вечером. Случайно получилось — она шла с чьего-то дня рождения, а я по своим делам ходил. Пересеклись в квартале от дома, и решили пройтись, навернуть кружок по району. Разговаривали об отношении к боевым искусствам, еще о какой-то чуши. Ника была в тех самых черных туфлях на каблуках. И вот идем мы через парк, и я слышу, что-то в кустах шуршит. Говорю сестре, что надо бы поторопиться, мало ли кто в этом парке вечером из нор вылезает, а она шума не слышит и отвечает, что не побежит наперегонки до дома и не ускорится — каблуки мешают. Идем дальше, а шорох не стихает, будто что-то крадется прямо а нами. Вероника снова ничего не слышит. Но пару минут спустя она все-таки заметила этот шум, и каблуки сразу перестали мешать.

Никто не засмеялся. Возможно, только я нахожу этот момент забавным.

— Предлагаю пропить курс зелий, — смотрю я на отца. — Всем нам пропить. Какой-нибудь подороже, с перманентными эффектами. Возможно, если бы Вероника была чуточку крепче, она бы сейчас не лежала в коме. Не ставлю никому в упрек, просто думаю, что мы сейчас можем позволить себе подобное.

Папа отводит глаза и кивает.

Мне понравилось, как мы сидим. Повод не понравился, не понравилось место, где мы находимся, а вот такие посиделки — спокойные, мне пришлись по душе. Спокойное времяпровождение, без всякой фальши, без улыбок, без недомолвок. Сидеть и изливать душу родным. Не пытаясь казаться круче, чем мы есть, не пытаться прятать чувства.

Только вот в какой-то момент мама снова пустила слезу.

— Мам, обещаю, что с ней все будет в порядке. Посмотри на ее лицо. Тот жуткий синяк, который мы видели вчера, почти исчез.

А еще я оставлю здесь гоблина под иллюзиями, на случай, если кто-то действительно захочет устроить для сестренки «несчастный случай».

— Не зря мы купили ей лучшие зелья, — кивает отец. — Хоть и дорогие, но нет ничего дороже своего здоровья и здоровья родственников.

— Это точно, — вздыхаю. — И, раз ты сам это понял, то и я сознаюсь — дело тут не в зельях. В общем, я нашел альтернативный способ помочь Веронике.

Степан и мама недоумевают, а вот глаза отца наливаются кровью.

Похоже, нас ждет непростой разговор.

Глава 21

К моей радости, отец не устраивает сцену на глазах родственников.

— Пойдем-ка выйдем, — кивает он мне на дверь.

В коридоре он ловит первую попавшуюся медсестру и спрашивает, где можно тихо и спокойно поговорить. Женщина отправляет нас на пожарную лестницу.

На лестнице холодно, но от отца веет пламенной яростью. Папа кладет руку мне на плечо и слегка наклоняется, нависая надо мной.

— Мы с тобой уже говорили о симбионтах, — обманчиво спокойным тоном говорит отец. — И что мы решили по их поводу?

Он действительно думает, я скажу, мол, «обещал не использовать их в отношении членов нашей семьи без твоего разрешения»? Думает, я загоню себя в ловушку виноватого?

— Я решил, что стоит их использовать, но ты решил, что они опасны. Причем решил сразу за всех и даже за маму, ничего ей не рассказав.

— Так какого черта ты идешь против моего решения⁈

Ладонь на плече сжимается, но отец одергивает себя и убирает руку.

— Обстоятельства изменились, — пожимаю плечами. — И я ни о чем не жалею.

— Как удалить твой симбионт? Я готов нанять лучших целителей, чтобы они исправили твою ошибку, только опиши мне процесс извлечения.

— Уже никак. Если попытаешься, убьешь дочь.

Отец рычит, но я решаю сразу вскрыть и другой свой проступок.

— Как самочувствие? Не обратил внимания, что мешки под глазами изрядно уменьшились, да и проснулся наверняка бодрым и свежим?

Отец каменеет. Смотрит на меня таким взглядом, будто действительно ударит.

— Что ты сделал, дурак?

Пожимаю плечами.

— То, что должен.

— Ты нарушил целых два моих запрета! — взрывается отец. — Я просил тебя не лезть в наши мозги, просил держать подальше от нас симбионтов. Ты наплевал на мои просьбы! Да ты клал на меня! Клал на семью и наше мнение!

Отец ходил по маленькой лестничной площадке, как разъяренный лев. Отшвырнул с пути пустое ведро, рыкнул на выглянувших покурить интернов.

— Нельзя вмешиваться в чужие мысли и чувства! Нельзя рыться в мозгах, нельзя делать людей сильнее, крепче и лучше вопреки их воле! Ты поступил, как последний эгоист! Ты забыл, что за твоим желанием сохранить нам жизни находится наше личное мнение, наши чувства и права, в конце концов! Ты наплевал на то, что каждый из нас заслуживает уважения! Ты вытер ноги о мораль и этику! Никто, НИКТО не имеет права вмешиваться в чужую жизнь так, как это сделал ты!

— Накажи меня, — пожимаю плечами. — Я думаю, что сделал все правильно, и ты меня не переубедишь. Мне даже не стыдно. Причины моего вмешательства более, чем веские — тебя совсем недавно пытались убить, а Ника чуть не умерла.

— Ты сам говорил, что в прошлом у нас все было в порядке! — снова заорал отец.

— Она не должна была попасть под машину. Она вообще ни разу не попадала в драки или какие-то передряги. Комнатный цветочек, защищенный папой, а потом еще и старшим братом. А теперь прошлое поменялось. Я тебе уже говорил, что в моих воспоминаниях и происходящем все больше несоответствий. И я не знаю, что произойдет дальше. Сперва ты, потом Вероника. Увернется ли от следующего автомобиля Степан? Не произойдет ли прорыв возле ателье, когда там будет мама, и как она справится, если это все-таки случится?