Бессердечный принц. Раскол (СИ) - Мелевич Яна - Страница 138

— Держи. Треклятый. Круг.

Подбитой птицей Анна рухнула на землю, и я едва успел ее поймать. От обожжённых волос пахло серой, покрасневшая кожа покрылась уродливыми волдырями. Несмотря на боль, она хватала ртом воздух в попытке что-то сказать.

— Нужно вынести ее отсюда, — крикнул я ошарашенному командиру.

— Ритуал незакончен, — пролепетал он и с опаской оглянулся.

Выдохнув пар, я посмотрел в широко распахнутые глаза. Страх, который плескался на дне зрачка, едва не заставил разжать руки.

— Про… Шел… — выдавила Анна.

— Кто прошел? О чем ты?

— Аб…Абас.

В подтверждение ее слов земля дрогнула, прокатился звоном по воздуху чей-то неистовый рев. Я стиснул зубы и посмотрел на замершую неподалеку Смерть. Впервые на равнодушном лице застыла растерянность.

— Ты же сказала, что сюда больше никто не придет из Пустоты. Ни демон, ни дух! — рявкнул я.

Она повернулась ко мне. Вся бледная, как полотно.

— Он явился не из Пустоты, — ответила мертвым голосом. — Он пришел из зазеркалья за твоим братом, Романов.

Глава 76. Ольга

Тик-так, тик-так, тик-так.

Бом, бом, бом.

Мерное постукивание стрелок часов закончилось яростным боем курантов. Подпрыгнув на стуле, я оглянулась в попытке понять, сколько мы здесь находились. Судя по отсутствию реакции у Егора и Макса, только меня волновал этот вопрос.

— Вам подать сливки к чаю?

Тетушка Макса спросила в пятый или шестой раз, а у меня вновь не повернулся язык отказать ей. Снова и снова я наблюдала за тем, как наполнялась чашка со сколотым краем. Рисованные медвежата тут же поменяли позы из-за горячей воды. Теперь они не нежились на поляне, а сидели в траве, плотно прижавшись друг к другу.

— Угощайтесь. Я испекла чудесные пирожные.

Когда мертвая женщина с дырами от пуль на груди подала тарелку с медовиками, меня чуть не вывернуло наизнанку. Но я послушно взяла угощение, чтобы не раздражать ни Макса, ни его покровительницу или покровителя.

Черт бы побрал, кто это. Или что.

Душа зазеркалья не выглядела такой уж безобидной, особенно когда ей что-то не нравилось. Привязанный цепями к стулу Егор, рот которого исчез по взмаху ладони хозяйки обители, не дал бы соврать.

А он всего-то предложил сделку: обменять себя на Макса. Если уж душе зазеркалья нужен кто-то живой.

Лучше бы помалкивал, честное слово.

— Не нравится угощенья, ваше сиятельство?

Голос у души зазеркалья казался нежным, как у ребенка, но звонким и сочным. Она напевала красивую колыбельную, и Макс сразу прикрывал глаза. А она гладила его по всколоченным волосам. Словно качала любимое дитя перед тем, как уложить в кровать и пожелать спокойной ночи.

— Я не привыкла, чтобы еду подавали призраки, — ответила я с большой осторожностью, но мои слова все равно не понравились душе зазеркалья. Как и семье Макса, которая молча прожгла меня пустыми взглядами.

— Все когда-нибудь умрут. И вы тоже.

— Верно.

Душу зазеркалья даже человекоподобной не назвать. Высокое и тонкокостное нечто в белом одеянии. Настолько хрупкое, что тело можно обмотать тканью трижды, и останется свободный край.

Она двигалась практически бесшумно. Изогнутые когти не издавали привычного стука или скрежета, когда касались столешницы. Кипенно-белые волосы ниспадали до пола и не скрывали отсутствия выраженных черт.

Душа зазеркалья не имела лица.

Как и фантом, которого я встречала в воспоминаниях Егора. Но в отличие от этого существа в белом, он не пугал и являлся лишь видением, которое подселяли менталисты в голову жертвы. Без нужных эмоций фантомы не причиняли человеку реальный вред. Особенно физический.

А душа зазеркалья могла и убить, и покалечить, и превратить внутренний мир в кошмар наяву.

— Где твоя мама, Максим?

Неожиданный вопрос заставил Макса вздрогнуть. Первая нормальная реакция с момента, как мы с Егором переступили порог гостиной. Как потерянный, он прошелся взглядом по головам застывшей призрачной родни.

— Я… — его кадык дернулся, пальцы крепче стиснули подлокотники. — Я…

Стол задрожал, стрелки часов понеслись назад с бешенной скоростью. Короткий крик сорвался с губ, и мне пришлось вцепиться в сползающую скатерть в попытке удержаться. Еда, напитки, посуда покрылись толстым слоем пыли и гнили, затем вернули себе прежний вид. Два или три раза, пока гостиную не прекратило трясти.

— Хватит! — рявкнула я, и все стихло.

— М-м-м, — подал голос Егор. Он едва не закатил глаза от ужаса, когда его плеча коснулась девочка с пробитой головой.

Младшая сестра Макса не внушала доверия, хотя не пыталась причинить нам вред. Но я помнила, как после встречи с ней попала в лабиринт иллюзий, и теперь с опаской косилась на миловидное личико.

То, что от него осталось.

— Ты делаешь ему больно, — прошелестела душа зазеркалья, и длинные пальцы вновь легли на плечи дрожащего Макса. — Перестань.

— Я просто задала вопрос.

— Она ушла, — пропищала девочка. Ей вторили другие призраки:

— Ушла! Ушла!

— Ее прогнали.

— Она не сама.

— Магичка убила маму, — пролепетала старшая сестра.

— Магичка?

— Кристина Замогильная, — подал голос Макс, и я перевела растерянной взор с его родственников на него. — Она разрушила одно из моих отражений в бою под Урюпинском.

Сообразив, о ком речь, я молча кивнула.

Что здесь сказать? Кристина Замогильная, ныне Шумская, некромант. Ее дело — упокаивать покойников. Даже тогда, когда они этого не хотят. В битве, на которую намекнул Макс, она спасала родной город и дорогих ей людей.

Судьба несправедлива ко всем участникам заговора против императорской семьи. Всегда так было.

— Ты злишься на нее?

Призраки замерли, а Макс широко распахнул глаза, и меня едва не ослепил жемчужный свет его зрачков.

— Нет.

Душа зазеркалья прошлась по его плечам ладонью и обогнула стол под бесшумное движение белого одеяния. По виду оно сильно напоминало молочную пену на дне питчера. Да и передвигалось так же.

Медленно и неохотно.

Преодолев расстояние всего в несколько шагов, душа зазеркалья встала позади меня. Изогнутый ноготь коснулся волос, и она с шумом вдохнула их аромат. Я замерла в ожидании, краем глаза заметив, как задергался в цепях Егор. Он мотал головой, мычал, рвался из оков, но они крепко удерживали его на месте.

— Скажи… чего ты желаешь? — спросила душа зазеркалья едва слышно, и я решила, что мне померещилось.

Потом она повторила вопрос. Снова и снова. Будто подчинялась стрелкам часов, продолжавшим движение в обратную сторону. Невольно у меня проскользнула мысль, что душа зазеркалья так же крепко привязана к этому месту, как Макс и любой зеркальщик. Будто здесь одновременно ее дом и тюрьма.

Я не успела хорошенько обдумать свои предположения, потому что душа зазеркалья вдруг запела. Переливом колокольчиков разнеслась по гостиной красивая колыбельная, а мебель, люди и стены вокруг меня замерцали.

Ходит по миру старая легенда,

Ее передают из уст в уста

В каждом королевстве помнят,

Что глупая принцесса

Страшный проступок свершила

И у царицы Ночи и Звезд

В долг на ребенка

Вымолила настоящую любовь.

Чаро́вница небесная!

Луна, что тропами извилистыми ведет людей сквозь мглу,

Потребует за помощь ребенка твоего.

А ты, глупышка, за пустоту сердечную

Поплатишься душой.

Юная принцесса,

Томясь в прекрасном замке от тягот королевских,

Попросила у Луны любви красивой.

Но только ту, что встречаешь раз в век.

Чтобы и принц, и страсть великая

Согрели охладевшее за годы сердце.

Тогда ответила Луна: