Проклятые башни - Форсит Кейт - Страница 3

– Главный Искатель? – небрежно спросил Дайд, пытаясь ничем не показать, что упоминание о Лиге Борьбы с Колдовством заинтересовало его. – Я думал, он погиб при взятии Лукерсирейского дворца или был взят в плен вместе с остальными.

– О, Главный Искатель Реншо – хитрая лиса, – сказал фермер, окидывая Лиланте взглядом, под которым она невольно вжала голову в плечи. – Горстке взбунтовавшихся негодяев его не поймать.

– Не советовал бы я вам так говорить о новом ри – вдруг кто услышит, – понизив голос, предостерег его Дайд, скрыв свой гнев за дружелюбным лицом. – Он же Мак-Кьюинн, не забывайте, да к тому же наделенный магическими силами. Теперь у нас новые порядки, а моя бабушка всегда говаривала, что новая метла всегда метет чисто.

– Да, Джок, попридержал бы ты язык, – сказал пожилой, настороженно оглядываясь.

– Почему мы снова должны терпеть на троне ведьмолюба? – взорвался фермер. – У меня при одной мысли об этом кровь закипает!

– Потише, приятель, – вполголоса одернул его другой, так что Дайду пришлось прислушиваться, чтобы разобрать слова. – Ты же знаешь, что всем, кто остался верен Правде, велено помалкивать в тряпочку, пока не скажут.

– Ай, не бойся, я буду держать язык за зубами, – ответил Джок, допив свой эль и натянув на сальные волосы грязный берет. Развернувшись, чтобы идти, он споткнулся о вытянутую ногу Лиланте и изумленно взглянул вниз, но не увидел ничего такого, на что мог наткнуться, поскольку ноги древяницы, очень похожие на узловатые корни, были скрыты под иллюзией деревянных сабо. Джок недоуменно нахмурился и что-то пробурчал себе под нос.

Лиланте пошла прочь, невольно перекрещивая ноги, чувствуя, как к щекам приливает кровь. Она попыталась сохранить равнодушное выражение, но под подозрительным взглядом фермера ее дыхание стало неровным. Он с головы до ног оглядел ее мутными глазами, пожал плечами и вышел за дверь. Лиланте немного расслабилась и пошла по пятам за Дайдом, который, отпустив какую-то легкомысленную шутку, принялся подбрасывать в воздухе монетки, пока они одна за другой не исчезли, а потом снова пошел сквозь толпу. Его лицо было мрачным и бледным, а костяшки рук побелели – с такой силой он вцепился в край своей малиновой шапочки.

– Ничего не изменилось, верно? – прошептала ему Лиланте. – Они до сих пор ненавидят волшебных существ и считают их ули-бистами.

– Для того, чтобы что-то изменилось, нужно время. Нельзя же надеяться, что шестнадцать лет ненависти забудутся за одну ночь, – мрачно ответил Дайд. – А пока ты должна быть очень осторожна, Лиланте!

– Как ты думаешь, они говорили об Изабо? – спросила древяница возбужденно. – Они сказали, что у нее волосы рыжие, точно пламя, и она воспитанница Мегэн. Ведь это же Изабо? Правда, здорово, если Изабо действительно стала новой Банри?

– Здорово, – безучастно ответил Дайд.

Она бросила на него взгляд, полный сомнения, но прежде чем успела что-либо сказать, ее позвали выступать. Глубоко вздохнув, она начала подражать крикам лесных птиц, щебеча мелодично, точно жаворонок. Почему-то ее представления неизменно пользовались ошеломляющим успехом, хотя очень часто ее просили изобразить крик петуха или утки, и она никогда не могла этого понять. Эти крестьяне могли слушать голоса своих домашних птиц в любое время; и она никак не могла взять в толк, что такого забавного они находят в том, чтобы те же самые звуки издавала молодая женщина.

Внезапно ужас свел ей горло, и она замолкла. В дверях стоял очень высокий и худой человек в длинном ярко-малиновом одеянии. В его лице со впалыми щеками не было ни кровинки, а взгляд, исполненный безграничной ненависти фанатика, был устремлен прямо на нее. За ним виднелось злорадное лицо Джока. Головы и плечи обоих мужчин покрывал снег, а через открытую дверь в дымную комнату врывался ледяной ветер. Люди уже начали раздраженно оборачиваться на них, но выражение их лиц быстро сменялось боязливым почтением, когда они замечали искателя. Многие расступились перед ним, когда он выступил вперед и указал своим костлявым пальцем на Лиланте, произнеся:

– Твои гнусные ухищрения не обманут меня, ули-бист! Я вижу, кто ты такая – чудовище и нечистое отродье!

Лиланте издала сдавленный стон и попятилась от него, оглядываясь в поисках выхода. Колени у нее ослабли, сердце бешено колотилось. Искатель обернулся к толпе и выкрикнул:

– Нельзя оставлять ее в живых! Это не девушка, а мерзкое лесное существо. Держите ее!

Толпа переводила взгляд с искателя на Лиланте, некоторые недоверчиво, некоторые с ужасом и отвращением. Потом группа фермеров, которая говорила о Главном Искателе, очнулась и бросилась туда, где вела свое представление труппа циркачей. Моррелл немедленно проглотил раскаленную головню и изрыгнул длинный язык пламени, который заставил их отшатнуться, чтобы не обгореть. Прежде чем толпа успела как-то отреагировать, в воздухе засверкали длинные кинжалы Дайда. Те, кто находился ближе всего к юноше, с испуганными криками отпрянули. Дайд схватил Лиланте за руку и потащил ее обратно в кухню, громко крича сестре:

– Уводи остальных, Нина, нужно выбираться отсюда, и поживее!

Проворная, точно белка, девочка перескочила через стол и взлетела по лестнице, а Моррелл снова выплюнул струю огня, которая заставила фермеров присесть. Энит отбивалась своими тростями, сломав одну из них о спину нападавшего. Дуглас Мак-Синн, старший из спасенных из Башни Туманов ребятишек, швырнул стул, который сшиб с ног двух других мужчин, подбиравшихся к нему сбоку. Воцарилась сумятица – воинственные фермеры и горожане пытались схватить циркачей, но огненные струи Моррелла и кривые кинжалы Дайда не давали им приблизиться. Потом кто-то бросил стул, попавший огнеглотателю по хребту, и тот пошатнулся и упал. Кто-то прыгнул ему на спину и прижал к полу, но циркач стряхнул нападавшего и вскочил на ноги. Он взмахнул рукой, и на ладони у него образовался огненный шар, который он швырнул в наседающую толпу.

Пламя охватило занавеси, и толпа начала с воплями ломиться к двери. Напор спасающихся замедлил продвижение сторонников искателя, и за это время самые младшие из детей успели выбежать в кухню. Моррелл подхватил свою мать, все еще размахивавшую тростями, и бегом вынес ее из общего зала. Дайд и Лиланте не отставали, хотя древяница рыдала от потрясения и страха.

Во дворе Гвилим с двумя старшими мальчиками в сумасшедшей спешке запрягали лошадей. Айен с вилами в руках сдерживал двух крепких фермеров, пока его жена неуклюже пыталась забраться в повозку. На ней была одна сорочка, а плед был накинут на плечи, и она дрожала на пронизывающем ветру. Гиллиан, всхлипывающая от страха, пыталась помочь ей, а остальные ребятишки забрасывали надвигающуюся толпу ведрами и горшками. Нина визжала и извивалась, пытаясь вырваться из железных рук одного из нападавших, а Дуглас из последних сил отражал нападение двух дюжих молодцов с дубинками. Зловещее зарево пожара придавало лицам кричащих людей демонический вид.

Дайд отпустил запястье Лиланте и метнул один из своих кинжалов прямо в грудь мужчины, державшего его сестру. Нападавший мешком осел наземь, и Нина вскочила на приступку фургона, а Моррелл закинул мать на козлы. Энит схватила вожжи, и ее бурая кобыла, в ужасе встав на дыбы от запаха дыма, рванул вперед, сбив нескольких фермеров. Один из них потянулся и схватил Нину, пытаясь стащить ее на землю, но дверь фургона распахнулась, и оттуда высунулась маленькая косматая лапка с тяжелой чугунной сковородой, опустившейся ему на голову. Нападавший со стоном отшатнулся, и клюрикон втащил девочку в фургон.

Увидев, что повозка Энит выехала со двора, Моррелл бросился на помощь Дугласу, сбив одного из нападавших с ног метким ударом по уху, а другого пнув в пах. Мальчик вскочил на козлы в тот самый миг, когда Гиллиан стегнула лошадь. Ребятишки отчаянно заколотили по нескольким рукам, вцепившимся в борт повозки, и лошадь поскакала тяжелым галопом. Послышались пронзительные крики – ее массивные копыта сбили нескольких человек.