Метафизик 1 (СИ) - Дичковский Андрей - Страница 60

— Слон «цэ» пять, — выдавливает из себя мой противник.

Я понимаю: он тоже начинает уставать. Нужно этим воспользоваться. Я черпаю силы из резервов организма и мало-помалу принимаюсь уводить его рапиру в сторону и вниз. Мой маневр практически увенчивается успехом, когда напряженное лицо Кудряшки озаряется ледяной улыбкой. Я чувствую неладное и в то же время понимаю, что уже ничего не смогу изменить.

Кудряшка ловко высвобождает свою рапиру крутящимся движением, вынуждая меня чуть утратить равновесие, и тут же скользит вокруг меня против часовой стрелки. Я пытаюсь развернуть корпус и принять защитную стойку, но в этот момент Кудряшка ловко перебрасывает рапиру из правой руки в левую. Заостренное лезвие, что мгновением назад целилось мне в левый бок, теперь стремительно несется в направлении моего правого плеча, и я вынужден смириться — противник меня подловил.

В полуобороте я пытаюсь выставить трость наперерез чужому клинку, но движение выходит поспешным, корявым. Мне удается немного сбить рапиру с курса, и все же сверкающее в лучах солнца лезвие распарывает чуть выше локтя ткань моего костюма и царапает кожу; не сильно глубоко, но все же довольно чувствительно. Студенты радостно вопят.

«Демоны. Вот теперь Кайядан и девушки меня точно прибьют».

Разозленный на самого себя, я отскакиваю назад, к ряду раскидистых платанов, и, выставив вперед трость, перевожу дыхание, параллельно восстанавливая в памяти позицию. Итак, Кудряшка вывел слона… Нужно как-то атаковать.

Некоторое время, пока невероятно довольный собой Кудряшка кружит рядом со мной, я выбираю между ходом пешки «дэ» и усилением позиции коня с «цэ» три, и, наконец, решаюсь:

— Конь на «дэ» пять.

Кудряшка улыбается, причем улыбается настолько противной улыбкой, что я с трудом подавляю желание сорваться с места, чтобы зарядить кулаком в его нахальную рожу. Вероятнее всего, Кудряшка именно этого от меня и ждет. Ничего. Я умею контролировать эмоции. Не идеально и далеко не всегда…, но все же умею.

— Ферзь бьет «бэ» два, — насмешливо бросает Кудряшка.

Он продолжает проверять мою оборону колющими и рубящими выпадами, но уже без былого энтузиазма. Почему? Он вымотался? Нет, не похоже. Просто хочет растянуть удовольствие? Но сюда вот-вот явятся преподаватели, после чего наш поединок быстренько свернут. Нет, дело в чем-то другом…

Увернувшись от очередного укола, я ухожу в сторону, и моя спина простреливает болью. Я морщусь и, тяжело дыша, принимаю низкую защитную стойку. В эту секунду что-то меняется в лице Кудряшки — как если бы он убедился, что его замысел сработал… Но что за замысел? Он оставил на мне всего-навсего царапину. Не думает же он, что…

Так, минуту. Когда Кудряшка подловил меня пару минут назад, он почти наверняка мог нанести мне куда более опасный удар… Но он как будто вполне удовлетворен и оставленной царапиной. Это могло иметь смысл только при одном условии…

Что лезвие рапиры было смазано ядом.

Я с тревогой сглатываю подступивший к горлу ком. Прав я в своей догадке или нет, но нужно что-то предпринимать — как минимум на поле шахматного боя. У меня подвисают обе ладьи, и в любой другой ситуации я принялся бы их спасать.

Но не сейчас.

— Слон на «дэ» шесть, — говорю я, глядя Кудряшке в глаза.

Тот весело подмигивает мне и атакует стремительным выпадом:

— Слон бьет «жэ» один.

Я отражаю тростью первый удар, потом второй, затем отступаю еще ближе к деревьям, не переставая размышлять о сложившейся ситуации.

Если я прав, и лезвие рапиры действительно было смазано ядом… почему со мной не происходит никаких изменений? Наверняка я уже должен был почувствовать слабость, сильную боль в мышцах, ломоту в костях, а то и что похуже. Но ничего этого нет. Еще не пришло время? Но Кудряшка глядит на меня так, как будто я должен вот-вот рухнуть…

— Кончай уже с ним играться! — кричит Кудряшке один из его приятелей. — Давай так: за каждую проделанную в нем дырку я выставляю вечером одну бутылку красного керуанского.

Последние несколько минут я старался пропускать комментарии «болельщиков» мимо ушей, но эти слова почему-то проникают в самые глубины моего сознания. За каждую проделанную в нем дырку… выставляю вечером одну бутылку…

В этот момент до меня доходит.

Болотная настойка! Ну разумеется! Как там говорила Лиара? Минэтоко запрещал нам пробовать болотную настойку… Говорил, что ее стоит пить только в качестве противоядия… А ведь я проспиртован настойкой с ног до головы. У яда попросту не было ни единого шанса подкосить меня…

И тут я словно прозреваю — мне становится понятно, как именно я могу попробовать урвать победу у лорда Кудряшки. Опять же, идея тесно сопряжена с риском… Однако я и без того поднял все возможные ставки до заоблачных высот. Что ж, пришла пора поднять их до стратосферы.

— Пешка «е» пять, — объявляю я, оставляя беззащитной вторую ладью.

Я чуть пошатываюсь и, придерживаясь левой рукой за ствол платана, делаю атакующий выпад, медленный и неточный — Кудряшка с легкостью отражает удар и оскаливается:

— Что, приятель, уже жалеешь о своей дерзости? Ты можешь попросить у меня прощения, и я подумаю над тем, чтобы не проткнуть твое брюхо.

— Т-твой ход, — выдавливаю я из себя.

— Ты уверен, что хочешь продолжить? Я даже готов согласиться на ничью в партии — несмотря на мой громадный перевес по фигурам.

— Твой… ход…

Кудряшка пожимает плечами.

— Как знаешь, умник. Ферзь бьет «а» один, шах.

Мой противник продолжает проверять мою оборону — острие рапиры летит то в мою голень, то в плечо, то в грудь. Я отражаю удары, но каждое мое защитное движение выходит чуть медленнее предыдущего.

— Король… — Я делаю паузу, чтобы глотнуть воздуха. — «Е»… два.

— Сдавайся, семнадцатый. У тебя не хватает слона и двух ладей. Конь «а» шесть.

Кудряшка прикрывает поле «цэ» семь от моего вторжения. Однако у меня есть и другая возможность.

— Конь бьет… «жэ»… семь… шах…

Оппонент на мгновение хмурится. Вокруг его короля полно фигур, но практически все они находятся на своих изначальных позициях.

— Король «дэ» восемь, — цедит он.

По глазам Кудряшки я вижу, что ему надоело возиться со мной.

— Ферзь… — выдавливаю я. — На «эф»… шесть… Шах…

Его рапира принимается гарцевать в дикой, стремительной атаке. Финт, нацеленный в ногу, круговое движение, серия рубящих ударов под разными углами… Наконец, Кудряшка заставляет меня заблокировать косой удар, нацеленный по моему правому бедру. Моя кисть выворачивается чуть ли не наизнанку, а ноги подкашиваются. Кудряшка быстро возвращает рапиру на исходную и, пока я не восстановил равновесие, вкладывает все силы в стремительнейший прямой выпад в мою грудь, сопровожденный криком:

— Конь бьет «эф» шесть!

На этот раз улыбка проскальзывает на моем лице. Моя показная слабость и неуклюжесть исчезают. Я ждал чего-то подобного, что он захочет покрасоваться перед толпой, чтобы закончить серию ударов прямым колющим… Так что я был готов.

В последний момент, когда его рапира почти что коснулась льняной ткани моего костюма, я проворно отскакиваю в сторону и кручусь по часовой стрелке. Победоносный оскал на лице Кудряшки сменяется сначала удивлением, а затем и паникой — особенно когда его рапира врезается в ствол платана, перед которым я стоял. Кудряшка пытается вытащить оружие обратно, но на этот раз я оказываюсь быстрее: перехватив трость за нижнюю часть, я подцепляю дугообразной ручкой его левую лодыжку и резко дергаю на себя. Кудряшка падает на землю под всеобщее аханье.

Я ставлю ногу ему на спину и подношу трость к его затылку.

— Слон на «е» семь, приятель, — произношу я четко и ясно. — Шах и мат.

Глава 31