Метафизик 1 (СИ) - Дичковский Андрей - Страница 33

Меня ведут, со скованными за спиной руками и в сопровождении шестерых гвардейцев в багряных одеждах, по громадному залу, мимо гигантских колонн, поддерживающих теряющийся в вышине потолок. Грохот шагов отдается в моих ушах тягучим эхом.

—...участие в математических играх, конкретнее — в шахматах.

Почему-то мне казалось, что все дело будет происходить в небольшой комнате и с минимальным количеством людей. Однако зал ломится от посетителей: возможно, местные судилища — непременная часть развлечений у горожан. Что-то наравне с гладиаторскими боями, судя по тому, что зрительские трибуны почти все заняты. Большинство людей буравят меня насмешливо-презрительными взглядами; впрочем... они хотя бы не бросаются в меня гнилыми овощами и тухлыми яйцами, как в недавнем сне — и на том спасибо. Одному лишь глашатаю (ну или как этого орущего мужчину зовут на самом деле) ровным счетом по барабану на происходящее — стоя в сторонке от судейского возвышения, он монотонно вещает:

—...Подсудимый: Грэй из клана Пурпурных Стрекоз, ранее не привлекавшийся к суду.

Мысли в голове бурлят варевом неопытного повара-экспериментатора. Я надеялся, что по дороге в суд я хотя бы проветрюсь и подышу свежим воздухом, но оказалось, что судилище располагается там же, где и камеры, разве что несколькими этажами выше.

—...Обвинителем в данном деле выступает Коллегия Инквизиторов, представленная, в виду отсутствия Ливе Манроуза, старшим инквизитором Филлианом Ильшем.

Филлиан Ильш, облаченный во все черное, возвышается на галерее слева. Его лицо, обрамленное длинными темными волосами и козлиной бородкой, выражает собой скорбь, злость и усталость, смешанные меж собой в каких-то причудливых пропорциях.

—...Адвокат подсудимого — леди Илиас Тираль.

Я осторожно верчу головой, чтобы отыскать Илиас, но нигде не могу ее найти. Меня тем временем усаживают за переднюю лавку, по соседству с какой-то аристократкой, от которой исходит запах жасмина. Аристократка одета в строгий сине-белый костюм с накрахмаленным воротничком. Она в меру накрашена, а ее красноватые волосы уложены в высокую прическу, скрепленную серебряными заколками. Она небрежно косится в мою сторону, одновременно поправляя очки... Лишь тогда до меня начинает доходить.

— Илиас?! — ошарашенно шепчу я, словно только что увидел покойника.

Один из гвардейцев дергает меня за цепь, прикрепленную к оковам на моих руках, как бы намекая: еще одно слово, и я улечу далеко за пределы лавки. Я моргаю, все еще пребывая в шоке от того, насколько поменялась Илиас. Неужели это и впрямь один и тот же человек — вот эта леди, прекрасная и недоступная, как вершина высочайшей горы, и та мадам, от перегара которой я едва не потерял сознание?

—...судья — его высокомудрие Норлан Улми...

Тут глашатай, впервые с того момента, как меня завели в зал, мешкается, посмотрев на пустующее судейское возвышение. Горожане, сидящие на зрительских трибунах, также с удивлением глядят туда, где должен восседать судья. Не понимаю я одного: если судья все еще не явился, почему глашатай начал свою речь? Получается, здесь либо строжайший регламент, которому обязан следовать глашатй, либо судья был, а потом... Куда-то отлучился? Ерунда какая-то.

Клерк в клетчатом пиджаке подбегает к глашатаю и что-то шепчет тому на ухо. Глашатай ошарашенно моргает и шепотом что-то переспрашивает у клерка. После недолгой беседы глашатай прокашливается и объявляет:

— К сожалению, у отошедшего из зала достопочтенного Норлана Улми в данный момент... возникли некоторые проблемы со здоровьем, в связи с чем он... не может вести данное дело.

Волна перешептываний прокатывается над залом. Как и всегда в подобных ситуациях, находится кто-то, знающий детали.

—...засел в сортире... собственными ушами слышал, когда мимо проходил... как будто ему узлом все скрутило... такие звуки издавал, вы бы слышали...

Не удержавшись, я бросаю взгляд на адвоката. Илиас молчит, как партизан, однако ее взгляд красноречивее любых слов. Этот взгляд как бы говорит: вот так совпадение, приятель, представляешь? У неугодного нам судьи утром перед заседанием скручивает живот так сильно, что тот не может вернуться в зал суда. Вот так везение, да? Просто магия какая-то!

Следующие минут пять проходят в гуле рассерженных зрителей. Кто-то встает и уходит, презрительно фыркая, однако большая часть народа остается. Я время от времени поглядываю на Илиас, пытаясь понять, что именно она задумала.

Интересно, благодаря метафизике можно читать чужие мысли? Если да, то студентам, проходящим обучение у мастера телепатии, наверняка приходится ой как несладко. Особенно если этот мастер выглядит примерно как Илиас... ну, как сегодняшняя Илиас.

Так, минуту. О чем я вообще думаю? На весах правосудия сейчас лежит моя судьба, так что нужно максимально собраться. С другой стороны... Разве сейчас что-то зависит от меня? Свой выбор я уже сделал трижды: отказавшись сдавать Конфуция, отказавшись от попытки бегства в Гусиной Гавани и отказавшись от помощи Фан Лина и Лиары. Что ж, пора посмотреть, к какой развязке приведут эти мои решения.

— Прошу внимания! — Глашатай возвращается на свое прежнее место. — К нашему облегчению, нам удалось найти достопочтенного Утриима Кальдерского, и он любезно согласился взять дело подсудимого Грэя под свое крыло.

Пока под общие аплодисменты Утриим заходит в зал, я восстанавливаю в памяти слова Илиас:

Верит в Многоликих. Предвосхищая твой вопрос: Многоликие — это некто вроде полубогов. Духи небес, земли, воды и огня, изредка взаимодействующие с миром людей. Как раз то, что нам нужно.

На вид, Утрииму не меньше шестидесяти. Он чем-то похож на Конфуция, однако имеет более гладкие черты лица и куда более уставший взгляд округлых глаз. Одет вершитель моей судьбы в длиннополую белую мантию, отороченную серебряными полосами.

Толпа зрителей, наконец, успокаивается. Утриим усаживается за судейскую кафедру и, морща лоб, принимается изучать документы — по всей видимости, относящиеся к моему делу. В какой-то момент я ловлю его взгляд на себе. К счастью, в этом взгляде я не вижу осуждения или злобы. Скорее... сочувствие. Даже не знаю, хорошо это или плохо.

— Подсудимый Грэй, — сипловатым голосом произносит Утриим, — вы...

— Протестую, ваше высокомудрие! — Илиас мгновенно вскакивает с места. — Мой подзащитный является лордом Грэем, а не просто Грэем.

С трибун доносятся издевательские смешки. Утриим, однако, реагирует более чем спокойно.

— У вас есть доказательства, госпожа Тираль?

— Разумеется, ваше высокомудрие. Вот документы, согласно которым лорд Минэтоко из рода Кайри признает Грэя своим наследником и дарует ему земли от Энтерры до Гваделиуса.

Признаться, я понятия не имею, где находится Энтерра и Гваделиус (ровно как и то, каким образом Илиас удалось добыть эти документы) — что, впрочем, не мешает Илиас передать судье два листка. Пробежавшись по ним взглядом, Утриим кивает:

— Протест принимается. Итак, лорд Грэй Кайри. Вы обвиняетесь в нарушении двадцать четвертого закона нашего Кодекса, согласно которому лицам, не достигшим сорока лет, запрещается без специального разрешения играть в математические игры, в частности, в шахматы. Вы признаете свою вину?

На всякий случай я оборачиваюсь на Илиас. Она недвусмысленно качает головой, так что я встаю и говорю:

— Никак нет, ваше высокомудрие.

— В таком случае я обязан предоставить право высказаться обвинителю. Инквизитор Филлиан Ильш, прошу вас. Господин Филлиан?

В кои-то веки смешки летят не в мою сторону — похоже, пока длилась вся эта канитель, Филлиан умудрился заснуть. Тяжелая у него работенка, конечно. Даже поспать по-человечески не дают бедненькому.

— Да-да... — Филлиан вскакивает с места и отчаянно пытается убрать за уши лезущие на глаза пряди. Те цепляются за уши, но потом вновь возвращаются в вертикальное положение, отчего инквизитор выглядит как неврастеник, поскупившийся на парикмахера. — Преступление Грэя...