Метафизик 1 (СИ) - Дичковский Андрей - Страница 25

Стоп, что?

Я как будто резко выныриваю из сна. Сознание проясняется, а квадратное уравнение, что я пытался решить между делом, отступает резко в сторону. Я прищуриваюсь и осторожно посматриваю по сторонам. Эти люди... их ведь раньше здесь не было. И вряд ли это простое совпадение, что шайка каких-то псевдомонахов просто так решила прогуляться по отдаленной городской пристани. Моих конвоиров это, правда, не слишком-то заботит: пользуясь тем, что Ливе Манроуз отлучился, чтобы заверить бумаги у портового нотариуса (или инспектора, один хрен я в этом не разбираюсь), они позволили себе немного расслабиться. Четверо, с поблескивающими в свете заходящего солнца алебардами на плечах, стоят в сторонке, почти что у края причала, и о чем-то оживленно болтают. Еще трое, отставив алебарды, уселись на груду ящиков и, время от времени поглядывая в сторону домика нотариуса, где несколькими минутами ранее скрылся Ливе, принялись с остервенением резаться в какую-то карточную игру — увы, все-таки мне не удастся прославиться в качестве изобретателя карт. Двое стоят, позевывая, рядом со мной — на тот случай, если я все-таки припрятал где-то короля и захочу объявить кому-нибудь из них внезапный шах. Впрочем, за всю дорогу я не предпринял ни единой попытки сбежать (не потому, что трусливый, а потому, что не полный идиот) или отмочить какую глупость, так что конвоиры инквизитора последнее время практически перестали обращать на меня внимание. Остаются еще трое солдат Ливе — они патрулируют периметр пристани, время от времени злобно позыркивая на прохожих, что пытаются выяснить у них, кого на этот раз поймали. Похоже, в этом мире находится изрядное количество идиотов, решивших выкрасть у кого-нибудь таблицу умножения или поиграть в шахматы до своего сорокалетия.

«Думай!» — приказываю я самому себе, убеждаясь, что люди в темных балахонах здесь отнюдь не случайные гости.

Где-то в глубине души я невольно начинаю ликовать. Кого я обманываю? Я с самого момента пленения знал, что Конфуций меня не бросит, поскольку я его не сдал... хотя мог бы. И старик не из тех, кто делает все на скорую руку — он явно учел все возможные вероятности и выбрал идеальное место и время, чтобы меня освободить. Если еще удастся обойтись без кровопролития...

Не успеваю я об этом подумать, как двое мужчин в балахонах, стоящие ближе всего к пристани, резко бросаются на двоих патрульных Ливе. Блестит в воздухе заостренная сталь, мечутся руки, быстро и уверенно. Один из патрульных ловит кинжал под печень, другой — между лопаток. Тела не успевают обмякнуть, как еще двое моих спасителей достают из-под одежд что-то вроде мини-арбалетов и целятся в картежников. Бедняге, что только-только получил хорошую руку и с гордостью выложил ее на всеобщее обозрение, болт насквозь пробивает череп. Его соседу заостренный снаряд прилетает в грудь, с такой силой, что конвоир опрокидывается через груду ящиков и сваленные поверх них алебарды.

В этот момент в толпе начинается паника. Кто-то визжит, кто-то орет, кто-то принимается причитать высшим силам. Мои конвоиры запоздало понимают, что что-то пошло не так... вот только инициатива уже полностью на стороне стрекоз. Вооруженный двумя изогнутыми клинками, воин в балахоне врывается на пристань, в два прыжка оказывается рядом с недобитыми картежниками и наносит град рубящих ударов прежде, чем двое выживших успевают встать. Что-то влажное и теплое прилетает мне на лоб и щеку — подозреваю, что кровь убитых. На всякий случай я решаю слезть с ящика и использовать его как укрытие, чтобы ненароком не словить шальной арбалетный болт. Мне все еще непонятно, зачем Конфуций решил прибегнуть к столь кровавым мерам (еще и при куче свидетелей), но расспросы я решаю оставить на потом.

— Сложите оружие и сдавайтесь! — орет один из нападающих в сторону выживших стражников, в спешке пытающихся скучковаться и организовать сопротивление. — Отдайте пленника и, ручаюсь, больше никто не пострадает!

Голос оратора мне незнаком, и это кажется странным. К горлу подкатывает нехорошее предчувствие. Осторожно выглядывая из-за ящика, я смотрю в сторону нападающих, пытаясь выискать хоть один знакомый силуэт... В эту секунду до меня начинает доходить: за мной пришли не пурпурные стрекозы.

За мной явились болотники.

Ледяная дрожь пронзает мою спину. Надежды на светлое будущее развеиваются, как туман. Что хуже, смерть от рук палача или от клана, считающего меня предателем? Я даже не знаю, что и думать.

Оставшиеся стражники не поддаются на провокацию и, потрясая алебардами, бросаются в ближний бой. Лязг стали столь громкий, что у меня закладывает уши. И все же я пытаюсь собраться с мыслями и силами. Что делать? Покорно ждать, чья сторона победит? Ну уж нет, не для того я вырывался из тьмы в сияющую дверь. Хватит с меня бездействия.

Взгляд скользит в сторону, туда, где среди груды ящиков четверо конвоиров минуту назад перекидывались в карты. Если мне не изменяет память, у одного из них имелся при себе запасной ключ от моих наручников (основной, конечно же, остался у инквизитора). И если до этого я даже не думал о том, чтобы как-то выкрасть ключ, то теперь, когда все четверо картежников мертвы... Возможно, стоит попытать счастья.

Прижимаясь грудью к поскрипывающим доскам пристани, я ползу вперед, к ящикам и поваленным трупам. Вокруг меня то и дело мелькают сражающиеся силуэты, поднимаются и опускаются в яростном танце клинки. Я стараюсь не думать о том, что кто-нибудь может просто взять и случайно наступить мне на спину и сломать позвоночник. Получается, правда, не очень — я то и дело верчу головой по сторонами сглатываю застрявшие комья в горле.

Наконец, я доползаю до конвоира, которому выстрелом из мини-арбалета пробили череп. Кровь заляпала все, что только можно заляпать, и все же я кое-как отворачиваю налипший на грудь плащ и нащупываю связку из пяти ключей на поясе. Шум не утихает, а ритм сердцебиения достигает каких-то запредельных высот. Мне приходится изгибать ладони и пальцы до боли в сухожилиях, чтобы иметь хоть какую-то возможность добраться до замочной скважины на наручниках. Первый ключ не подходит, и, матерясь почем свет стоит, я пробую второй. Пристань ходит ходуном. С этой чертовой связкой ключей я чувствую себя героем какой-то квест-передачи. Не хватает только карликов и дурацких загадок.

С третьего раза мне все-таки улыбается удача: замок поддается, и наручники сползают с запястий, оставив на них в память о себе красноватые полосы. Приподнимая голову, я вижу, что бой почти окончен: лишь трое стражников из последних сил сдерживают натиск численно превосходящих противников. Двое болотников, обойдя сражающихся, целеустремленно шагают в мою сторону. Их взгляды не предвещают ничего хорошего. Я пытаюсь отползти, но цепляюсь рукавом на арбалетный болт в черепе убитого стражника и теряю драгоценное время.

— Ну что, голубчик! — Даже с учетом того, что болотник кричит во всю мощь своей глотки, я едва слышу его слова. — Вот ты и попался! Вставай, лорд Визильтель тебя зажда...

Ярчайшая вспышка озаряет пристань, а мгновением спустя голова болотника отделяется от тела и улетает куда-то за пределы моего поля зрения. Его соседа невидимая сила сбивает с ног и придавливает к доскам. Я инстинктивно оборачиваюсь влево... В воцарившейся на мгновение тишине я отчетливо вижу, как по опустевшей улице к нам, раскинув руки, шагает Ливе Манроуз, в длинной черной одежде и черной шляпе с вороньим пером. Его руки чуть подсвечиваются, а воздух перед инквизитором дрожит и колеблется.

«Он — метафизик», — вспоминаю я, хотя и знаю, стоит ли этому радоваться или же наоборот.

Болотники бросаются в рассыпную. Несколько болтов летят в сторону инквизитора, но небрежным жестом руки тот отводит их в сторону. Потом щелкает пальцами, и несколько болотников, стоящих на границе пристани и примыкающей к ней улочки, дружно падают наземь.

— Хватаем пленника и уходим! — раздается невдалеке от меня чей-то приказ.

На подкашивающихся ногах я поднимаюсь и делаю глубокий вздох. Нужно решаться. Я вижу три варианта действий: сдаться на милость болотников и надеяться, что с ними удастся договориться, броситься в воду и попробовать уплыть куда угодно, лишь бы подальше отсюда, либо же... Либо взглянуть в лицо опасности и пойти ей навстречу.