Баллада о неудачниках (СИ) - Стешенко Юлия - Страница 70

А ночь все полыхала и полыхала, будто кто-то лупил меня по голове, и перед глазами вспыхивало радужное пламя. Это, наверное, было красиво, но мне было похер. Все, чего я хотел — это справиться с третьим болтом, гладкое дерево скользило в потных пальцах, я рыцарь, а не виллан! Колышущаяся радужная сфера шарахнула в Вилл, толкнула ее на камни и рассыпалась искрящимся пеплом. Вилл ударила не вставая, просто поднялась на четвереньки — и земля пошла волной, встряхнулась, как мокрая собака. Маги упали, а Вилл выпрямилась, над ней вспыхнуло зеленоватое зарево, и тут откуда-то сбоку вынырнул Белая котта, внезапный, как понос на обедне. Я спустил тетиву и, конечно, промазал, я чертовски долго не мазал — целых два раза, а я говенный стрелок. Вилл развернулась, снова полыхнул зеленый свет, а вслед за ним полыхнули белая котта, волосы и плоть, вспыхнули пронзительно и ярко, прежде чем истаять, исчезнуть, оставив обугленный скелет. Какой-то из вертких выродков метнул Вилл в спину черную кляксу. Вилл отбила, грязные капли брызнули в воздух, а все, что мог сделать я — это швырнуть из кустов долбаный арбалет. Верткий упал, свалился на карачки, умаялся, гнида крученая, второй притих наконец-то в сторонке, и Вилл широко размахнулась. Воздух над ней сгустился, наливаясь мертвенным болотным светом, даже я понял, что вот сейчас все закончится, вот прямо сейчас, вдохнул поглубже — и вдруг верткий исчез. Просто, мать твою, исчез, вспыхнул и погас, как свеча, а за ним и второй. Зеленое пламя взрыло пустую поляну, швырнув в небо клочья пылающего дерна. Я заорал: «Твою мать» вместо того, что хотел заорать, торжествующего и победного, внизу яростно завопила Вилл, кинулась вперед — и тоже исчезла. Остались камни, накрытые куполом, остались трупы. И остался я.

Сука.

Что делать? Что мне делать?!

Сука!

Глава 59, в которой Марк определяет направление

Швырнув бесполезный арбалет наземь, я вскочил в седло. Можно было бы и пробежаться, но верхом всяко быстрее. Ворон приплясывал, прял ушами и не хотел спускаться в дымящуюся долину.

— Давай, задохлый! — я послал коня вниз, и тот наконец-то послушался, нехотя двинулся вперед, шумно втягивая воздух и вздрагивая.

Трупы солдат я объехал по широкой друге, просто на всякий случай. Во-первых, нечего лошадь еще сильнее пугать. А во-вторых, черт его знает, кто там уже мертвый, а кто пока нет. Подстреленный мною маг лежал в стороне, нацелив в небо острый, как птичий клюв, подбородок. Солдат с болтом в груди еще шевелился, скреб пальцами землю, выдирая пучки жесткой травы. По-хорошему, его надо было добить, но терять время мне не хотелось. И я решил, что бог милосерден — скоро бедняга и без меня помрет. А если не скоро, то что ж тут поделать. Бог — он ведь еще и справедлив.

Я подъехал к кромлеху. Сквозь зеленоватый купол видно было паршиво — как через мутное витражное стекло. Я подумал, что это хорошо. Купол, в смысле. Значит, Вилл жива. Правильно? Потому что если бы нет — купол погас бы. Так? Да, наверное. Вероятнее всего. Точно да.

Ближе Ворон не шел, уперся, как осел, почуявший течную ослицу. Я спешился и подошел к проходу в камнях. Попробовал так и эдак, потом, наконец, приловчился. Встал вплотную и прижался лицом к зеленоватой пленке, соорудив из рук что-то вроде шор. Видно было не очень хорошо, но все же видно. Повозка в круге была всего одна — зато какая повозка! Крытая, как фургон с огромными окнами, здоровенная до невозможности. Одно колесо мне по плечо, наверное. А в ширину — почти как улица. В нее, пожалуй, трое конных въедут в ряд. Это какие же в городе ворота должны быть, чтобы в них такая махина прошла? А разворачиваться она как будет — при эдакой вот длине? А лошадей сколько нужно, чтобы ее с места сдвинули? Нет, лошади — чушь, их тут и впрягать-то некуда. Зачем лошади, когда есть маги? Но все же — как эта хрень разворачивается?!

В глубине фургона что-то пошевелилось, и я вспомнил, за каким дьяволом вообще сюда приперся. По делу, а не на эту сказочную громадину таращиться. Прищурившись, я вгляделся в подсвеченную зеленью темноту. В фургоне были люди. Много. Те, кого я видел через окно, — совсем еще сопляки и соплюхи, лет по пятнадцать, не больше. Они сидели, выпрямив спины, как прихожане на воскресной мессе, — до странности строгие и неподвижные.

Ну надо же. Не знал, что подростки могут сохранять такую железную дисциплину. Заворожили их, что ли?

Ладно. Неважно. С ворожбой пусть Вилл разбирается.

Что мы имеем? Мы имеем трупы. В достатке и в изобилии. Закрытый куполом фургон. Людей в фургоне — допустим, караван рабов. Или путешественников. И что? Что нам это дает? Одно большое и красивое нихера. Ну мать же твою!

Я прошелся вперед, к тому месту, где исчезли два мага, а потом и Вилл. Обычная земля — горелая только, ну так тут все горелое, где больше, где меньше. Опустившись на четвереньки, я зачем-то ощупал спекшуюся глину. Не знаю, зачем — следы я точно не искал. Наверное, потому, что больше ничего сделать не мог. Разве что головой о камни побиться, но это уже совсем бессмысленно.

— Ну разве не гадство? — спросил я у Ворона. Ворон согласно всхрапнул.

В холмах что-то полыхнуло. Яркое и оранжевое, как апельсин. Я вскинулся с четверенек и завертел головой. Наверное, со стороны я был похож на высунувшегося из норы суслика. Наверное, это было смешно. Наверное. Похер. О, вот еще! Оранжевое! Вон там, слева! Рыжий шар взлетел, оставляя за собой огненный хвост, и рухнул куда-то в лес, взметнув столб пламени. В ответ полыхнуло зеленым. Ага! Ага, мать твою, вон ты где! Ах ты чертова мелкая долбанутая…

— Не ори, — сказала мне Вилл.

— Что?! Не ори?! Не ори?! Я не буду орать, я тебе…

— Денфорд! — рявкнуло у меня в голове так, что мозгами уши заклеило. Я заткнулся. — Бери коня и вали отсюда немедленно!

— Что?

Да, очень умный вопрос. Но ничего лучше мне в голову не пришло.

— То! Пошел отсюда к дьяволу! Быстро!

Справа над черным лесом вспух лиловый пузырь, брызнул искрами, и огненный дождь обрушился почти туда же, куда до этого ударил оранжевый шар. Опять пыхнуло зеленым. Ага. Вон оно что. Понял. Понял-понял-понял. Теперь ясно. В жопу всех хитроумных засранцев, могут исчезать, сколько хотят. Я уже все понял.

— Денфорд! Даже и не думай! Убирайся отсюда! Я кому говорю?!

— Ой, да заткнись ты… — сказал я и мысленно захлопнул дверь, отсекая возмущенные вопли Вилл. С женщинами просто невозможно нормально разговаривать.

Теперь главное — направление не потерять.

Пару раз я чуть не сбился с курса, но мне вовремя подсвечивали. Особенно тот оранжевый умник старался — аж из штанов выпрыгивал. Полыхал раз за разом, откуда только силы брались. Я, пока до леса доехал, твердо решил, что ему первому спасибо скажу. Прям лично отблагодарю, со всем пылом искренности. Такое спасибо от всей души вручу, что не унесет.

Позиции вспышек все время менялись, но менялись вполне разумно — с такой скоростью, с которой продираются сквозь ночной лес, а не безумными прыжками на пару тысяч футов. Причем лиловый и оранжевый вертелись быстрее, а зеленый больше на месте топтался и удары отбивал. Ну вот же! Я кому говорил! Я кому говорил, чтобы в одиночку по лесу не бегала, дура хромоногая?! Довыпендривалась? Допрыгалась?! Что, неудобно на одной ноге по буеракам скакать?! Ну вот нахрена ты вляпалась в это, кретинка? Кто тебя просил?! Тебе что, больше всех надо?! Все караваны пропускаются, и только ты одна — вся в белом и с нимбом на голове?! Идиотка! Довольна? Довольна теперь?!

Перед лесом коня пришлось оставить. Солнце уже поднималось, и воздух стал серым и мутным, как помои, но под деревьями еще клубились тени. Верхом там можно было пройти только шагом — и то до первой хорошей ветки. Так что я спешился и рванул в гору на своих двоих. И впервые за эту гребаную ночь порадовался, что доспехов на мне нет. В железе долго не побегаешь — а этих долбаных колдунов хрен знает куда занесло. Вот поэтому их святая церковь и не любит. Потому что суки!