Пробуждение. Пятый пояс (СИ) - Игнатов Михаил - Страница 52

Я отстранил руку помощи и усмехнулся:

— Вы всё же подглядывали, старший.

— Самую малость, — не стал тот отрицать, — и прошу меня простить за это. Но теперь меня терзает вопрос — почему ты отвёл на лечение целый год? Ты за один приём справился с узлом, а у меня их всего…

Я перебил Цалиша, просто подняв руку, показав дрожащие пальцы и спросив:

— Похоже, что мне далось это легко?

Он прищурился:

— Дисбаланс в твоём теле усилился, дыхание сбито, а сердце стучит неритмично.

Моя улыбка стала шире.

— Старший тоже своего рода лекарь?

Он улыбнулся в ответ:

— Нахватался в первые годы, когда объездил всех тех, кто были мне по карману.

Я невольно перевёл взгляд на его правое плечо:

— Вам удалось отстоять узел?

Цалиш кивнул:

— Да. Ты отбросил стихию дерева достаточно далеко от него, так что мне удалось наполнить узел раньше, чем она захлестнула его. А если я в чём и хорош, так это в том, чтобы держать границу. У меня были долгие годы на то, чтобы этому научиться.

Я кивнул, показывая, что понял о чём он. Заслон его стихии земли я видел. Сплошная завеса серой пыли, что и создавала эту самую границу.

Подросток расплылся в улыбке:

— Дедушка! Это же отлично! А ты ещё не хотел пробовать! Вот видишь, как хорошо, что я решил навестить тебя и попить с тобой чаю. Не будь меня и ты бы прогнал нашего уважаемого гостя, а ведь сам учил меня сначала думать, а затем действовать.

Цалиш смутился, снова странным жестом втянул голову в плечи и прочистил горло:

— К-хм-кх-м.

А я поднял левую руку, на этот раз ладонью вверх, снова вытаскивая из кольца контракт. Вытянул вперёд руку с этим свитком и решительно сказал:

— Значит, раз всё так отлично, старший, пора обсудить пункты нашего договора. Год. Верная служба. Молчание потом обо всех тайнах, что вам станут известны за время службы. В том числе и то, как я вас лечу.

Цалиш переглянулся с внуком и тот спросил:

— Уважаемый гость, вы до сих пор бледны, вон даже на лбу выступил пот. Не хотите сначала прийти в себя, выпить чая с дедушкой, или выпить вина?

— Спасибо за беспокойство, но я спешу, у меня много дел и много встреч, поэтому мы должны заключить контракт как можно быстрей, — отрезал я.

Толку ждать, когда мне станет лучше, если эта то исчезающая, то пронзающая боль не от усталости лечения, а от змеев, что творят что-то неясное с меридианами? Мне ещё предстоит проверить, не оставляет ли всё это шрамы, но шрамы я сумею убрать, а вот способов увеличить размеры меридианов очень и очень мало.

Цалиш снова переглянулся с внуком, если бы я не был уверен, что подобное от меня не скрыть, то посчитал бы, что они переговариваются друг с другом мыслеречью. Но я не только ничего не слышал, но и понимал, что это невозможно — этот подросток всего лишь Мастер.

Переглядывание закончилось тем, что внук сделал шаг назад, а Цалиш перевёл взгляд на меня и кивнул:

— Ну хорошо. Год — согласен. Молчание — согласен. Для меня важней, чтобы были твёрдо прописаны мои обязанности.

Стараясь не морщиться от блуждающей по телу боли, я предложил:

— Можем использовать стандартные от Дома Найма. Те, что для телохранителя.

— Хорошо, давай набросаем черновик, — согласился Цалиш и вытащил из кисета чистый лист и набор для письма.

Я про себя лишь покачал головой. Неужели у меня вышло и он последует за мной по своей воле? Неужели я действительно уравновесил службу Травера?

Равновесие…

Жалкое оправдание. Я уже в любом случае не тот, что вчера и, тем более не тот, что позавчера. Сначала Верность без ведома телохранителя Плайта, затем комбинация забывчивого и пьяного Озмана, сегодня долговые Указы над Травером. Может быть, такими крохотными шагами и пришли Стражи к Бедствиям, а Рам Вилор к наказанию Ордена Небесного Меча? Может быть. Мне остаётся лишь надеяться, что я либо сделаю таких шагов на пути к своим целям меньше, чем они, либо сумею остановиться на краю.

Не сказать, что составить контракт, который устраивал обе стороны, вышло быстро, но вышло. Солнце ещё не зашло, когда мы с Цалишем вышли из его дома. В этом городе я сделал всё, что хотел. Есть ещё те, кого можно соблазнить лечением в этом городе, но нет смысла идти к ним, лучшего из них я уже заполучил, остальные хуже, чем те, что ждут меня в других городах.

— Старший Цалиш…

Он поморщился и перебил меня:

— Смешно. Раз у нас контракт и я теперь на твоей службе, то смешно использовать подобное обращение. Старший — я приказываю вам! Да, младший, уже бегу!

Я вскинул брови, ожидая продолжения, а вот Травер расхохотался:

— Аха-ха-ха! А я бы на такое поглядел!

— Кстати, кто это? — с интересом спросил Цалиш, оглядывая Травера.

Я сказал полуложь:

— Это долговой слуга, который тоже отрабатывает год.

— Интересно, в какой фракции у нас Дома Найма с долговыми слугами такой силы?

И снова я ответил расплывчато, не используя ложь прямо:

— Это была большая удача. Ну, или неудача, если судить с его точки зрения, — сменил тему напомнив. — Так что с обращением?

— Ты используй прозвище, я к нему уже даже привык, а я, — Цалиш широко улыбнулся, — буду называть тебя младший господин. Звучит же — уже бегу, младший господин?

— Аха-ха-ха! — Травер, хохоча, шагнул ближе, хлопнул Цалиша по плечу и заявил. — Слушай, а ты знаешь толк в самоуничижении, мне есть чему поучиться.

Цалиш вскинул брови, оглядел руку на свое плече, а затем сбросил её коротким и резким движением.

Травер шагнул назад, поднимая руки:

— Всё-всё-всё, понял.

Я резанул его злым взглядом, спросил Цалиша:

— Под прозвищем вы имеете в виду — Зеленорукий?

— Именно, младший господин.

— Аха-ха-ха!, — снова зашёлся в хохоте Травер. — А вам идёт, младший господин калек и долговых слуг.

Я потёр бровь, с трудом удерживаясь от ещё одного приказа этому дарсову шутнику. Даже хохот его неприятный, громкий и грубый, больше похож на давно позабытое гоготание пересмешников.

Ухмыльнулся и сообщил:

— А ты у меня будешь Пересмешником.

Травер закаменел лицом, ожёг меня взглядом, а через миг дёрнулся и зашипел, когда одна из печатей наказала его.

Не обращая внимания на заинтересованный взгляд Зеленорукого, я сказал ему:

— К порталу.

Он кивнул и указал рукой:

— По той улице, младший господин.

Я оставался полностью погружен в свои мысли, в подглядывании в своё тело, где к едва слышимому треску растущего первого средоточия добавился скрежет меридианов. Как раз пытался понять — я действительно слышу этот звук или лишь сам представляю его себе, глядя на змеев, когда Зеленорукий заметил:

— А всё же, младший господин, думаю, мои догадки о вас верны, хотя вы упорно не называете фракцию, из которой вышли. Вы очень естественно себя ведёте, невольно выдавая своё высокое происхождение. Люди расступаются перед вами и только потом замечают наше сопровождение.

Я едва не сбился с шага и с трудом подавил смешок. Что? Естественно? Для кого естественно? Дайте подумать. Я был сыном уважаемых людей, затем превратился в изгоя. Был собирателем камней в безымянном поселении и был чемпионом пятизвёздного Арройо. Был талантливым учеником Ордена Морозной Гряды и был его предателем, которого хотели убить старейшины.

При переходе из Ясеня одного Пояса в Ясень другого я изображал трусливого слугу и получил допрос вместе с пощёчиной. При выходе из Поля Битвы Приюта угодил в мясорубку битвы с сектантами и изображал из себя сначала героя, а затем убийцу, угрожая смертью главе города.

На болоте Перекрёстка Тысячи Лотосов я сначала дрался с могучим Зверем, изображая из себя ватажника, а второй раз оказавшись там, стал уже убийцей ватажников. При переходе в городе Тысячи Этажей сначала сдувал пылинки с его оград и поместий, не разрешая никому ничего сломать, а затем ругался с духом этого города, сломал все его планы на себя и других, загремев в итоге на земли сектантов.