Пробуждение. Пятый пояс (СИ) - Игнатов Михаил - Страница 51

В ответ я выплеснул из себя нити стихии, вплетая их в Жемчужины и усиливая их, а следом отправил и змеев воды. Их только вперёд, в узел, внутрь первой Жемчужины, где яростно плескалась зелёная муть.

Пятьдесят вдохов и последний синий проблеск исчез, поглощённый зеленью. Я скрипнул зубами. Проигрываю. И не уверен, что дело только в уровне познания и разнице в два этапа. Слишком много врагов. Если говорить иносказательно, один кулак не выстоит против четырёх. Нужно полностью применить тот опыт, что я получил, сражаясь с тьмой. Разделить, ослабить, создать преимущество и поглощать врага по частям.

И для начала нужно больше Жемчужин!

К ним я добавил и Небесную Реку, не очень сильную, всего лишь земную технику, но яростным напором и огромным количеством влитой в неё силы, буквально смывая дерево с отрезанного Жемчужинами участка меридиана, отсекая узел от поддержки всей остальной заражённой руки.

Время, вырванное мной для схватки пошло.

Шесть пересекающихся Жемчужин рассекли узел на несколько частей. В каждую из них было влито разное количество стихии и силы. Но когда первая пала под натиском бушующего зелёного тумана, выпуская его наружу, его уже ждали шесть наполненный стихией до предела змеев.

Больше я просто не мог в них влить. И так каждый из них вышел толщиной в меридиан, сплетаясь в общий ком, они своим размером уже сопоставимы с узлом, который я намеревался очистить. В эти шесть змеев влезло половина всей моей стихии. Синева их тел была так ослепительна, что заливала всё вокруг своим светом. Вот уж ставка так ставка.

— Сожрите его! — рявкнул я, отправляя в бой эту ставку.

Змеи широко разинули пасти и метнулись навстречу выползшему из узла туману.

Двое погибли, но оставшиеся четыре сожрали зелёный туман, став ещё толще. Я выругался, видя, как трещат их тела, лопаясь от полученной силы, но не успел отдать новый приказ, как змеи самостоятельно разделились, превращаясь в восемь.

В этот миг проломилась стена ещё одной Жемчужины. И туман стихии дерева не ринулся в стороны вне узла, а принялся пожирать саму Жемчужину, набирая сил.

Мои же змеи, видя, что туман не спешит им в пасти, сами ринулись за ним — вытянулись в длину, закружились, оплетая телами прохудившийся участок Жемчужины и буквально засунули пасти в узел.

Я, не в силах произнести и слова покачал головой. И после того, что я вижу из раза в раз, меня будут продолжать уверять, что стихии безмозглы?

Один из змеев задрожал, забился в конвульсиях, словно живой и рассыпался десятками нитей, которые тут же поплыли к другим змеям, прилипая к их телам и делая их лохматыми. Второй змей повторил судьбу первого, и на этом всё закончилось. Шесть змеев, два из которых снова разделились надвое. Вновь восемь. Но четыре из них более крупные, чем новые и всё ещё окружены бахромой нитей воды.

Я поторопил их:

— Дальше! — указал рукой. — Двое туда!

Вновь залил меридиан Небесной Рекой, выигрывая себе время, и уже сам отменил одну из ещё держащихся Жемчужин, втягивая в себя потраченную силу и выпуская на волю ещё часть запертой в узле стихии дерева.

Два змея послушно ринулись к нему, открывая пасти навстречу зелёному туману.

Я замер в ожидании — хватит ли двух змеев или помочь им, плеснув из-за их хвостов Небесной Рекой?

Когда я всё же вывалился из тела Цалиша, по-другому это было и не назвать, то с трудом прохрипел:

— Готово! Быстрей, не дайте дереву вернуть потерянное! Быстрей!

Цалиш кивнул, поджал губы, задеревенев лицом, глаза его приобрели ту отчётливо уловимую муть, которая без слов говорила, что идущий погрузился в себя и медитацию.

Я же опёрся левой рукой о землю, часто дыша и сделал то же самое — ушёл в себя.

По меридианам тела скользили длинные, откормленные змеи воды, едва протискивая себя через узкие места меридианов. И это при том, что второе средоточие было полным до краёв.

То, что я начал тренировать ещё в лечебном доме алхимика Пиатрия, начало приносить свои плоды. Вышло именно так, как я втайне и надеялся. По-хорошему это Цалиш должен с меня духовные камни брать.

Но не скажу, что это было легко. Тот последний прорыв сразу с трёх сторон, когда зелёный туман начал жрать моих змеев одного за другим… Одна ошибка и я бы истратился до донышка, не сумев добиться буквально ничего.

И неизвестно ещё, сможет ли Цалиш насладиться своим вылеченным узлом или сейчас проиграет зелени стихии дерева и всё вернётся к тому, с чего началось сегодня.

Впрочем, нет, не останется. Я сумел получить три вещи: огромный запас стихии, который сейчас судорожно вливаю в узлы для их раскрытия; в очередной раз повысил своё понимание стихии и заполучил невероятный опыт «лечения». Всё это делает меня сильней и как идущего, и как лекаря, а значит, и следующий сеанс лечения пройдёт легче. Ну, или я хотя бы совершу меньше ошибок, учтя сегодняшние.

Стихия из средоточия вливается в узлы потоком, небольшой ручей змеев в само средоточие направлен, чтобы восполнять затраты, но это слишком медленно. Можно ли напрямую влить змея в ещё спящий узел, выбросив из цепочки преобразований средоточие, нити и поток?

Ухватил ближайшего змея волей, направляя его к спящему узлу по проложенному для Стихийного Круговорота меридиану. Сопровождая его взглядом, не поверил сам себе — изначально быстро скользивший змей добрался до более узкого участка меридиана, но вместо того, чтобы уменьшить свою толщину, вытянувшись в длину, вбился в этот участок, не меняя формы.

Если в теле Цалиша я видел, как нити прилипли бахромой к телу змеев, увеличивая их толщину и словно врастая в их тела, то здесь увидел обратное — шкура змея брызнула во все стороны десятками сдираемых нитей, брызг и мельчайших клочков тумана, больше похожих на чешуйки. Змей рвался вперёд, теряя часть своего тела, которое бесследно впитывалось в стенки меридиана.

Но поразился я не этому, а тому, что узкое место на моих глазах смещалось вслед за движением змея.

Змей и сам истончался, я отчётливо это видел, но так же видел и то, как расширялся меридиан.

Пока я глазел на всё это, змей достиг-таки ещё спящего узла, вынырнул из меридиана в темноту тела, не сдирая на этот раз ничего, став словно бестелесным, обвился вокруг крошечной пустоты узла, окружил его со всех сторон и замер. Только голубые искры, которые медленно поплыли от краёв тела к середине клубка, бесследно исчезая в пяди от пустоты узла, подсказывали мне, что у меня всё получилось.

Пусть и я был тоже бестелесен, зависнув духовным зрением в темноте своего тела, губы у меня пересохли от волнения.

Облизав их и не почувствовав облегчения, я суматошно огляделся, выискивая новых змеев и отдавая им приказы.

Ты сюда! Ты сюда! Ты туда! Ты следом за ним вон туда!

Спустя сорок вдохов десятки змеев окружили каждый свой, нераскрытый узел и начали отдавать им стихию своих тел.

Ещё три, самых больших змея принялись кружить по стихийным и духовным меридианам, то и дело протискиваясь через их узкие места.

Как бы мне ни хотелось остаться в теле и понаблюдать за тем, что я тут устроил, поправить, проследить и прочее, я уже истратил всё время, что у меня оставалось и пора было вспомнить, что я, вообще-то, не один, не возвышаюсь и не сижу в безопасном месте.

Я вынырнул из тела, охнув от жгучей боли, завалился набок, едва успев в последний момент опереться на левую руку.

— Эй!

Справа меня тут же ухватили чьи-то сильные пальцы. Впрочем, что значит чьи-то?

Я поднял взгляд, мазнув им по лицу охранника, привычно глядя, вроде в глаза, но на самом деле выше, на печати, сменил символ времени над ним, затем над Цалишом, успев буквально в последние вдохи.

Едва охранник помог мне выпрямиться, Цалиш негромко сказал:

— Признаюсь, сколько я собирал знания о способах своего лечения, чего только на самом себе ни испытал, но о таком даже не слышал. Это больше походило на битву, чем на лечение. Всё так сверкало, что я думал обнаружить вместо узла сплошную рану, которую нужно будет саму долго и упорно лечить, а нашёл узел, который выглядит даже лучше, чем раньше, — Цалиш покрутил ладонью в воздухе и расплывчато закончил, — до всего этого.