Сентиментальный убийца - Серова Марина Сергеевна - Страница 25

Дорога до дачи, вернее, загородного дома Иосифа Соломоновича Блюменталя, заняла не больше пятнадцати минут: ехали на четвертой скорости.

Дача Блюменталя в самом деле больше соответствовала определению «загородный дом», данному ей Турунтаевым. Это было довольно внушительное двухэтажное строение, без обычных вычурных архитектурных излишеств, массивное, с блестящей оцинкованной крышей. Охраны на нем не было в связи с отсутствием самого хозяина, обнаружились только трое каких-то неопознанных личностей, жаривших шашлык по старому дедовскому методу в мангале и коптивших рыбу еще более древним способом — в металлическом ящике.

Запахи шли просто потрясающие.

Но как только турунтаевский кортеж въехал на территорию, огороженную высоким каменным забором, несколько телохранителей немедленно перекрыли все подъезды, а два автоматчика залезли на вышку перед воротами и включили прожектор, миновать клин света которого не могла ни одна подъезжающая к воротам машина.

Мы расположились в гостиной на нижнем этаже. Подали шашлыки, свежие помидоры и грузинское вино. Ужин, по всей видимости, подадут несколько позже.

— Располагайтесь, будьте как дома, — проговорил Иосиф Соломонович. — Как вам у меня нравится, Евгения Максимовна? Ничего?

Мы сидели в гостиной втроем: Турунтаев, Блюменталь и я. Говорили о пустяках, ели шашлык и пили вино, но у каждого в глазах подспудно тлела глухая тревога: а вдруг?..

А вдруг узнаем что-то существенное?

Только вот по-разному выражалась эта тревога.

Турунтаев старался казаться спокойным, но то и дело смотрел на Иосифа Соломоновича, словно пытаясь найти в его лице поддержку. Но непроницаемая бесстрастность сковывала несколько оплывшие черты лица руководителя его избирательного штаба. Он сосредоточенно пережевывал ароматные кусочки мяса и время от времени нарушал напряженную тишину короткими фразочками.

Впрочем, вскоре сытость и легкое опьянение стерли это напряжение: Геннадий Иванович расслабленно развалился в кресле и приказал, не прекращая при этом ковыряться в зубах зубочисткой:

— Ну… давайте сюда этих архангелов, что ли.

— Надеюсь, им уже разъяснили в максимально доступной форме, что кормить нас баснями — это расстраивать пищеварение, причем себе самим, — с довольно зловещим видом отозвался Блюменталь.

Охранники ввели Вована и Михаила. Вид у них был довольно жалкий, и с тех пор, как я видела их час назад, вид их стремительно ухудшился. Хотя и тогда — после разговора по душам с «Верой Михайловной» — они походили на боксеров после пары-тройки раундов в высшей степени неудачно сложившегося боя.

Лицо Михаила буквально почернело, а Вован и вовсе еле тащился, сильно приволакивая при ходьбе левую ногу.

По всей видимости, в тот момент, когда мы, так сказать, питались, им устроили маленький филиал гестапо.

— Ну что, дорогие россияне, — проговорил Турунтаев, — говорят, вы промышляете отниманием квартир у многострадальных алкоголиков и престарелых?

— Там такие престарелые, — выдавил Вован, ребром ладони вытирая окровавленный угол рта, — об стены кидают…

Турунтаев определенно не понял юмора. Он посмотрел на меня, вероятно, подумав, что это я запустила несчастным Вованом в стену. Ему уже приходилось видеть такие гимнастические экзерсисы в моем исполнении и потом лицезреть тех, на ком я их отрабатывала.

— В общем, так, — проговорила я, — нам хотелось бы узнать, на кого вы работаете и где вы взяли препарат, которым собирались спровадить на тот свет Веру Михайловну. Только не надо говорить, что вы купили все это в аптеке. Равно как не стоит утверждать, что вы ничего не скажете, потому что после этого вам не жить.

— Если вы будете молчать, как рыба об лед, то жить вам просто не потребуется, — многозначительно добавил Блюменталь.

К некоторому моему удивлению, парочка не стала запираться. По всей видимости, с ними провели хорошую предварительную работу. Качественную.

Говорил в основном Михаил: язык у него был подвешен определенно лучше, да и лицо ему не так разбили, так что дикция была куда более внятной, чем у Вована с демонтированными передними зубами на верхней челюсти.

— Нами руководил Воронов… он не числился в нашей конторе, но неофициально прикрывал ее. Сами понимаете, от кого. А у Сереги были прямые выходы на самого Шпона. Острецкого. Сами понимаете, это не последний фрукт в криминальной иерархии нашего города.

— Красиво говоришь, — усмехнулся Иосиф Соломонович.

— Учили, — отозвался тот. — Я же журналист по образованию… в университете три курса проучился, пока «условняк» за наркоту не накрутили и не вышвырнули на хер.

— Понятно. Только ты от темы не отклоняйся. Как называется ваша риэлторская контора?

— «Пенаты».

При этом названии Турунтаев так и подскочил на месте, а потом сорвался с кресла и, подлетев к Михаилу, прошипел тому в лицо:

— Что? Что ты сказал, сука? Кто тебя научил тому, что ты сейчас сказал?

— То есть как это… научил? — бледнея, проговорил тот. — Я вас не понимаю, Геннадий Иванович. Я в самом деле работаю в риэлторской фирме «Пенаты».

— А вот мы сейчас проверим, — грозно процедил Турунтаев.

Но я видела, как побледнело его лицо и каким лихорадочным огнем загорелись его маленькие темные глаза.

— То есть я хотел сказать, что я работаю в дочерней фирме «Пенатов»… — пробормотал Михаил. — В «Крокусе»… у Виктора Сергеевича.

На этот раз реакция Геннадия Ивановича, которого я привыкла видеть достаточно спокойным, несмотря на определенную импульсивность, была еще более бурной.

— В «Крокусе»… у Виктора Сергеевича?! Да ты хоть понимаешь, что именно ты говоришь?

— Конечно, — неожиданно подал голос Вован. — Он-то нам и дает наводки. И отраву тоже. Давно уже… года полтора работаем. И Воронов с ним всегда вместе работал.

Турунтаев сел в кресло и закрыл лицо руками.

— Что с вами, Геннадий Иванович? — встревоженно спросила я. — Вы что, знаете людей, которые руководят этими фирмами?

— Да уж конечно, — с неописуемой горечью ответил он. — Конечно, знаю. Еще бы мне их не знать. Да и вы тоже, Женя. И вы знаете. Это моя жена… Татьяна Юрьевна.

— А «Крокус»… Виктор Сергеевич?

— Это ее телохранитель… Виктор. Он же — ее любовник. Он совмещал… они работали вместе с Таней… общее дело.

И он обессиленно откинулся на спинку кресла.

— Значит… значит, это они организовали нападение на вас? — произнесла я. — Значит, это они стояли за всем этим кошмаром, который нам пришлось пережить… и только чудо, только чудо нас спасло.

— Чудо, которому мы до сих пор не можем найти объяснения, — сказал Блюменталь.

— Ну что ж… я думаю, мы все узнаем от самого Виктора Сергеевича и Тани, — холодно сказал Турунтаев, и я почувствовала в его голосе жестокость. Ничего подобного слышать от моего шефа не приходилось. — Нужно пригласить их сюда. Иосиф Соломонович, распорядитесь. Они, по всей видимости, сидят у меня дома. И еще… обыск в офисах «Пенатов» и «Крокуса». Перелопатить документацию. И все это — немедленно, Иосиф Соломонович!

— Вы уверены? — быстро спросил Блюменталь. по его лицу было видно, что таких резких и крутых распоряжений его шеф никогда еще не отдавал.

— Уверен! — решительно отрезал Геннадий Иванович.

— Вы в самом деле допускаете, что они, Татьяна Юрьевна могут иметь отношение к покушению на вас? — как-то нерешительно — в противовес непреклонному кандидату в губернаторы — проговорил Иосиф Соломонович. Но по лицу его было видно, что и сам он вполне допускает подобный поворот событий.

— Тогда, быть может, лучше поехать туда, к вам на квартиру… без лишней огласки.

Геннадий Иванович буквально пронзил своего помощника взглядом, а потом взмахнул рукой, как Ленин на броневике:

— Вероятно, вы чего-то недопонимаете, Иосиф Соломонович. Мне нужно, чтобы они приехали именно сюда. Чтобы потом — уехать. Живыми и невредимыми.

И в глазах директора нефтеперерабатывающего завода блеснуло что-то дьявольское.