Зеленое солнце (СИ) - Светлая Марина - Страница 7

— Да все как всегда, дядь Стах. Если приключений не случится, то сменить дневной патруль на ночной и встретить смену, чтоб перекупщиками не соблазнялись в обход нас.

— Организуй это сегодня без себя, — велел Шамрай-старший. — Надо встретить Кловский поезд. Машину мою возьмешь.

Назар улыбнулся. Дядькина машина — каждая из стоявших в гараже — хрустальная мечта любого парня двадцати трех лет. Что уж о нем говорить, когда он с детства автомобилями бредил и едва зарабатывать начал, купил подержанный «фиат», на котором ездил до сих пор, хотя уже пора бы его сменить на что-то посолиднее.

— Кто-то важный приезжает? — спросил он.

— Дочь моего старинного друга. Мы семьями дружили… — Стах глянул куда-то за окно, где начинали появляться еще небольшие, но тяжелые облака. — Да и пара общих дел есть до сих пор. В общем, вагон пятый. Доставить в целости и сохранности, как особенно ценный груз. Понял?

— Так точно. А узнаю я ее как?

— Узнаешь! — уверенно бросил Стах, посмотрел на часы и легко поднялся на ноги. — Обедать пора! Идем, составишь мне компанию.

— Да, дядь Стах, — кивнул Назар, открывая Шамраю дверь и пропуская впереди себя. — У меня мысль еще была посмотреть участок за торфобрикетным. Там почва песчаная, лес сосновый. Да и завод давно не работает, тихо. Надо бы покопать маленько, что скажешь?

На разработку новых участков у парня была чуйка. Однажды, подростком еще, он приволок домой несколько кусков зеленого минерала, очень редкого, какого в их лесах раньше считалось что и нету. И с тех пор в нем проснулся азарт старателя. Дядька давал ему некоторую волю в этом деле, и его интуицией они уже заработали неслабое состояние.

После обеда Назар созвонился со своими ребятами, перепоручив дела на клондайке, чтобы освободить вечер. После отправился в вольер к Тюдору — полчаса в день даже не в сезон он уделял птице. Хищник был нынче не в духе. И его тоже доканывала жара, никакая линька не спасала. Северная пичуга, что с нее взять.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Потому, отстав от бедолаги, чтобы прийти вечером, Наз вернулся в их с матерью дом — ему и впрямь надо было часок поспать после побудки в три часа ночи и изматывающего солнцепека. А потом он будет снова как новенький.

Примет душ, переоденется. Заблагоухает одеколоном после бритья.

И под тяжелые предвечерние тучи выйдет совсем другим, свежим, полным энергии человеком. Погода, пока он спал, переменилась, переменился неуловимо и Назар. Ему шли дядькины машины. И с черными брюками белая футболка-поло, обтягивавшая эту груду мышц, делала его похожим на цивилизованного человека. Но только лишь похожим. Потому что сила, угадывавшаяся в каждом его движении, сомнений не оставляла: надо будет — сожрет и не подавится. Впрочем, сейчас, он был настроен весьма миролюбиво.

Доехав до станции на черном «лексусе» ему под стать, Назар бросил взгляд на ручные часы на кожаном ремешке. До прибытия поезда еще оставалось минут пятнадцать, слишком быстро пригнал. С другой стороны, не дай бог прикатится тот раньше, и девчонка будет торчать тут одна, еще обидит кто.

Наз выперся наружу, осмотрелся по сторонам и поймал на лицо первые несколько капель дождя. Пока еще только легкая морось чуть прибивала пыль к земле, но запах озона уже был густым, концентрированным. Это из-за леса. Лес здесь был повсюду. Даже железнодорожная колея пролегала между густых сосновых полос. Допотопное, еще позапрошлого века постройки одноэтажное здание станции с убогой надписью «Рудослав» синей краской над козырьком — чуть в стороне от перрона. Оно было символом упадка их города. Когда-то сюда велась одна из первых железнодорожных веток Австро-Венгерской империи и людскими реками стекались искатели легких денег. А отсюда составами шли руды, торф, нефть — в мегаполисы и культурные столицы. Теперь отсюда составами прут лес и янтарь, а повидавший на своем веку разных хозяев и разных людей Рудослав с каждым годом становился все более серым.

Перрон — тоже слишком громкое слово. Куча колдобин на асфальте, которому сто лет в обед. Вдоль бетонной плиты чуть дальше — местные торговцы пирогами, янтарными бусами, газетами и семечками. Галдят наперебой. Тоже встречают Кловский поезд. Он стоит здесь всего минуту, а они носятся под окнами и тулят пассажирам свой неказистый товар. Кто более ушлый — договаривается с проводниками, чтобы разрешили проехать до Ясени в плацкарте и попробовать распродаться дорогой. А оттуда на встречном дизеле они вернутся домой.

Назар глянул на убегающую вдаль ленту железной дороги и оперся задницей на капот, скрестив руки на груди.

— Ждешь кого? — услышал он рядом дребезжащий старушечий голос. Назар скосил глаза и наткнулся на бабку с ведром бледно-розовых пионов. Усмехнулся и ответил:

— Ну, жду.

— Девушку? Цветов бы взял! Такой жених и без цветов. Смотри какие! Задаром почти отдам, а то повянут.

— Сколько?

— Десятка за ветку. Букетик сообразим, клеёночка есть.

— Ну, если клеёночка… — хмыкнул Назар и полез за кошельком. — Давай, что ли, штук пять. Посвежее.

— Выбирай.

Бабка принялась перебирать бутоны, показывая во всей красе то один, то другой. И еще через десять минут на заднем сидении «лексуса» лежал букет. В клеёночке.

Но девушка, которой были предназначены купленные по случаю цветы, пока еще ничего не подозревала. Стояла у окна, подперев голову ладошкой, и уныло рассматривала проплывающий мимо пейзаж. Лес, лес, лес, сменяющийся буреломом. Поездка была такой же скучной. Не только потому, что отец выкупил ей оба места в купе, чтобы, как он выразился, какой сосед непутевый не попался. Но и вообще на весь вагон СВ кроме Миланы ехало всего одно семейство, годящееся ей в родители и направляющееся через границу дальше на запад. Всей радости — что выспалась. Кондиционер успешно побеждал жару, и потому выглядела она бодрой и свежей, что, к сожалению, совсем не улучшало ей настроения. Она все еще злилась на отца за его выдумку, хотя и сдерживалась до последней минуты в отчем доме, беспрестанно напоминая себе о квартире и банковских картах.

Поезд наконец медленно подполз к станции, Милана лишь вздохнула, увидав захудалое строение, и живо представила себе его центром здешней общественной жизни. За ним главная площадь с обязательным памятником кому-нибудь, справа — базар, слева — дом культуры. Вот же занесло! Когда вдруг взгляд ее зацепился за статную фигуру парня, который вместе с машиной совершенно не вписывался в общую картину.

— Ого! — хмыкнула она себе под нос, разглядывая сначала его, потом автомобиль. — Ну ничего себе, какие у них тут экземпляры водятся.

Локомотив продолжал тащить вагоны вдоль перрона.

— Рудослав! Стоянка одна минута, — сообщила проводница, глянув на Милану.

Та отвлеклась, а когда снова выглянула в окно, парня уже и след простыл. То ли вагон далеко отъехал, хотя она и вытягивала шею, чтобы разглядеть получше, то ли хозяин определенно крутой тачки отправился дальше по своим делам.

Состав дернулся в последний раз и остановился. Проводница открыла дверь вагона, и в лицо Милане ударил поток воздуха, в котором смешался дым и приближающийся дождь. Смирившись с неизбежным, она откинула за спину прядь волос, легко сбежала по подножке…

… и обнаружила, что вообще единственная, кто вышел на этой дурацкой станции.

В следующее мгновение на нее уже летела какая-то дородная косматая тетка с картонной табличкой, на которой выведено черным маркером «Сдаю жильё», и воплем скороговоркой: «В санаторий? Жилье нужно? Подвезем недорого, комната опрятная, чистая, с отдельным входом!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Есть у нее где жить! — прогромыхало рядом, и тетку обогнул давешний парень, заслонивший Милане вообще половину обзора. — Вещи где?

Опешив от такого радушного и не в меру активного приема местных жителей, она не сразу нашлась что ответить. Вместо нее отозвалась проводница.