Зеленое солнце (СИ) - Светлая Марина - Страница 6

Остановился, развернулся. Вернулся.

Ну точно. Анька!

Назар высунулся из окошка и крикнул:

— Ты чего тут голосуешь? Привет!

— Ой, Назарчик, — радостно защебетала девушка, сверкнув ямочками на щеках. — Ты так вовремя. У меня вот машина заглохла. А до отца дозвониться не могу. Уже и не знала, что делать.

Назар кивнул и молча выскочил из своего минивэна. Хлопнул дверцей, подошел к Аниной тарантайке. На всякий случай сунулся в салон, не спрашивая разрешения, повернул ключ зажигания, вдавил педаль — нихрена. Признаков жизни это счастье с автоматизированной коробкой передач не подавало. Назар ругнулся и глянул снизу вверх на Аню:

— И как тебя угораздило?

— Будто я специально, — вздохнула она.

— Угу. А я тебе сразу говорил, долго ты на ней не проездишь.

— Да ладно, — снова расцвела улыбкой Аня, — дядя Степан подшаманит, как всегда. Назарчик, а ты домой?

— Домой.

В его голосе прозвучала обреченность.

— Вот и я домой, — сообщила она очевидное. — Отец в район посылал. А давай ты меня подвезешь?

— А машина?

— А что машина? — удивилась она и скользнула взглядом по его обнаженному торсу. — Отец потом заберет. Или дядя Степан. Ты на речке был? Хорошо там, наверное.

— По делам гонял, — отрезал Назар. — А счастье твое на трассе бросать херовая идея. Растянут на запчасти. Хотя, может, и к лучшему, хоть отец нормальную тачку купит. Короче, ща на буксир возьмем.

И с этими словами поперся к своему минивэну за тросом, валявшимся в багажнике. Споро подцепил Аниного жука, а потом проявил вежливость:

— Давно на солнцепеке? Пить хочешь?

— Хочу, — кивнула она, прикладывая усилия, чтобы вернуть себя к реальности от созерцания мужского тела. Про бутылку воды в собственной сумке она помнила прекрасно, но получить хоть кроху, хоть каплю из рук Назара — было самой главной мечтой Ани.

Она была влюблена в него давно и безответно. Но никогда не теряла надежды. Пользовалась любым поводом, чтобы провести с ним рядом хоть короткое время. Дружила с его матерью, чтобы бывать в их доме. И радовалась малейшему случаю, вот как сейчас. Ведь и подумать не могла, что так повезет — ее машина заглохнет, а Шамрай будет ехать мимо.

— Хочу, жарко очень.

— Угу, — в очередной раз совой ухнул Назар. — Сейчас дам.

Полторушка валялась где-то под его сидением.

Ее он и вручил Ане, когда она от безысходности устроилась снова в салоне своего жука.

— Теплая правда, — буркнул он.

— Жара такая… — разочарованно кивнула она, глядя на то, как он протягивал ей злосчастную бутылку. Шамрай всегда был слишком далеко, как и сейчас его рука от ее пальцев — не дотянуться. Он даже и не смотрел на нее. Отвернулся, в небо глянул своими глубокими темными глазами, от которых Аня шалела, и проговорил слишком отстраненно, будто не к ней:

— Вечером дождь стопудово будет, может, хоть выдохнем.

— А ты что вечером делаешь? — предприняла она еще одну попытку.

— Работаю, — пробурчал Назар. — Ну ты пьешь? Я с трех ночи на ногах, перекемарить надо. Поехали.

И с этими словами поперся в свой минивэн, совершенно не замечая, как вытянулось ее лицо от его слов. Не видел он и долгого взгляда, которым его провожала Аня. Вид ее был совершенно раздосадованным, пока она медленно пила из бутылки Назара. Потом она устроилась, наконец, в своей машинке, махнула рукой, что готова, и лицо ее принимало все более решительное выражение. Она обязательно его получит. Рано или поздно, но Назар Шамрай будет ее!

Он об этом не знал. Она вообще его не интересовала. Когда-то дружили, еще подростками. А когда Лукаш ему подробно объяснил, какие на него планы у этой единственной дочери и наследницы директора центрального рынка, он сначала долго ржал, а потом подрастерялся, что с этой блаженной делать. Лучшее, что пришло ему в голову тогда, мальчишкой — это перестать с ней общаться, хотя реализовать такое непросто, учитывая, что они тусили в одной компании.

Потом случилась история, разделившая его жизнь на до и после. И очень надолго Назару стало не до переживаний девочки Ани — самому бы выгрести. Он тогда пропустил все на свете — выпускной класс пошел через жопу, не до любовей, учебы и экзаменов. А она поступила в городское педучилище. Он же… с тех самых пор пахал на дядьку, и никто в семье даже не думал обсуждать дальнейшие перспективы его жизни вне семейного бизнеса. Вот только сама Аня так никуда и не делась. Ему потом говорили, что она осталась в городе и поступала в эту бурсу только ради него, хотя вполне могла учиться в любом областном центре. Но вместо этого часто ходила к ним в гости, подружившись с Ляной Шамрай, и то тут, то там мешалась у него под ногами. Он ее терпел, старался не обращать внимания, но и никогда не выказывал раздражения — девочку почему-то было немного жалко. Вот как сегодня.

Довез ее до дома вместе с ее жуком. Помог припарковаться. Скрутил трос и улыбнулся на прощание — сдержанно и очень спокойно:

— Скажи отцу, что эту тарантайку пора отправлять на свалку истории. Ты доросла уже до настоящей машины.

— Сильно он меня послушает. Он считает, что женщины в технике не соображают, — она улыбнулась Назару в ответ и быстро проговорила, пока он не успел отойти: — А мы с Лукашем и Надей на речку в воскресенье сходить сговорились. Пошли с нами.

— Угу, — заключительно прикинулся совой Кречет и, решив, что как-то это совсем не вежливо, добавил: — Посмотрим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍С этими словами и свалил, ни разу не оглянувшись.

«Поместье» Шамраев находилось на отшибе, в стороне от городка, и включало большой особняк под красной крышей, отделанный деревом, с огромной террасой и просторными балконами, и несколько домов поменьше в том же стиле для управляющего, работников обслуги, сторожей и прочих «домашних», в одном из которых жили и Назар с матерью. Вокруг все утопало в зелени и цветах — отец Станислава Яновича на этом месте когда-то целый парк разбил. Розы же остались от его второй жены. Она выращивала их в неимоверных количествах и занималась садом сама. Стаху пришлось нанимать садовника — жалко было бросать, хотя регулярно грозился вполовину уменьшить количество занятой парком земли и засадить чем-то полезным.

Этим его угрозам не мешал, впрочем, бассейн, расположенный перед террасой и раскинувшийся на значительное пространство. Сейчас он был весьма кстати. Лето в их местности в основном бывало дождливым, но если уж Рудослав разжаривало солнцем — то до настоящего пекла, как в этот июньский ясный день, от которого никакого спасу.

Добравшись до ворот Шамраевских угодий и въехав во двор, Назар поставил минивэн в гараж и, на ходу натягивая футболку, спешно пересек парк, взлетел по ступенькам на террасу дядькиного дома и еще через пару минут был возле его кабинета, в прохладе кондиционера и глухом свете из-под приспущенных жалюзи. Станислав Янович просил заскочить после утренних хлопот. И вряд ли это как-то связано с работой. Если все ладилось, то отчета Шамрай не спрашивал.

Назар сунулся в двери и тут же наткнулся глазами на дядю Стаха, вольготно сидевшего на диване, закинув ногу на ногу, и строчка за строчкой вычитывавшего договор на поставку леса, присланный польской деревообрабатывающей компанией. Этот самый договор уже третий день лежал перед носом Шамрая-старшего, и он все его не подписывал. Вот и примелькался.

— Работаешь? — спросил Назар.

— Вроде как пытаюсь, — уклончиво ответил Стах и небрежно откинул документы рядом с собой. Потянулся за холодным чаем, который любил пить в такую жару. Стакан был запотевшим, а лед внутри издал звонкий звук — совсем недавно принесли. — У нас все в порядке?

— У нас все отлично, но за Ясенем помпу надо менять. Сдыхает. Что не так с поляками? Юристы ж смотрели.

— Знал бы точно — уже бы исправили. А так… что-то мне не нравится. Где-то там собака порылась, — усмехнулся он, отхлебнув чай. — Про помпу передай Шинкоренко, пусть посмотрит. Надо — заменим. А что у тебя вечером?