Открытый брак (СИ) - Джокер Ольга - Страница 68

Пальцы болят, глаза слезятся и пекут. Я сохраняю последние штрихи в документе и отправляю рисунок Саше ровно в четыре утра, думая, что спит и ответит уже завтра. Правда, он тут же появляется в сети, читает сообщение и набирает ответ.

«Рад, что вдохновляю тебя».

Губы моментально плывут в улыбке. Чёрт, да.

Вместо того чтобы потешить самолюбие Журавлёва, молчу, но не выхожу из сети. Торможу и медлю. Он тоже не пропадает и, не добившись желанной реакции, спрашивает:

«Увидимся завтра?»

Это предложение сотнями мелких иголок вонзается в сердце. В следующий раз сбежать так просто из его объятий не получится. Увернуться — тоже. Уверена, я и сама не захочу.

Я не просила Сашу влюбляться и не требовала бросать жену. Тем более не давала шансов, обещаний и надежд. Вешать на меня вину не надо. Это была игра, развлечение. Казалось бы, для умных, взрослых и самодостаточных людей. Почему нельзя было продолжить в том же духе по долбанным правилам, чтобы всем было хорошо?

— Не увидимся, — шепчу себе под нос. Так тихо, будто кто-то может услышать. На самом деле нет, потому что мы с Наилем снова спим в разных спальнях.

Ничего не написав, блокирую планшет и бросаю его на прикроватную тумбу. Засыпаю быстро, но сны снятся нервные и беспокойные, а уже в восемь утра я открываю глаза с чёткими намерениями и планами.

Заглянув на сайт рекламного агентства, копирую электронный адрес и отправляю письмо-резюме с примерами удачных работ. Не в то, где замолвил за меня слово Наиль. В не менее известное и перспективное. Конкурентоспособное и с достойной оплатой.

Пульс волнительно качается. От лёгкого штиля до бури и обратно. Я чего-то в этой жизни стою. Стою же? Зря муж столь преждевременно поставил на мне крест.

Откинув одеяло и поднявшись с постели, я направляюсь по коридору и попадаю в завешенную шторами супружескую спальню. Застыв, разглядываю Наиля, мирно спящего на животе и занявшего и мою половину кровати.

Вчера я поздно вернулась домой. Должно быть, отомстила, но ожидаемого удовольствия не получила, потому что запуталась ещё больше. Муж находился в комнате со слабо горящим ночником. Делал вид, что не заметил меня. Впрочем, я тоже не рискнула к нему заглянуть.

Бесшумно пробравшись в ванную комнату, плотно закрываю за собой дверь и раздеваюсь догола.

Настроив тёплую воду, встаю под сильные струи, которые бьют по плечам и макушке, пытаясь привести меня в чувство.

Я вспениваю непослушные волосы. Размышляю о том, что, пока Мышки нет рядом с нами, можно скандалить и ругаться, показывая недовольство и обиды. Уходить, когда хочется, хлопая дверью. Возвращаться поздно ночью или под утро. Спать по разным комнатам. Творить глупости, сожалеть о них или не очень.

Интересно, сможем ли мы позже взять себя в руки, когда дочь, наша маленькая залюбленная принцесса, окончательно переедет в столицу? Или долго притворяться не получится, и рано или поздно семья разрушится?

Выбравшись из душевой, вытираю тело полотенцем и надеваю высокие бесшовные стринги. Подхожу к зеркалу, смахиваю слёзы. Ощущаю, как за грудной клеткой что-то давит и ноет.

Перебрав весь свой домашний уход, который советовал косметолог из клиники Миры, беру в руки увлажняющий крем. Массирующими движениями распределяю его по лицу и шее.

Я никогда не жаловалась на кожу, но после процедур и профессиональной косметики она стала ещё более гладкой и сияющей.

Услышав движение за спиной, одномоментно вспыхиваю. Это не я захотела изменений, богатства и развлечений. Не я нас к этому привела.

Вытерев запотевшее зеркало, встречаюсь взглядом с Наилем. Будь я чуть слабее духом, отпрянула бы, глядя в жесткие и недоброжелательные глаза мужа.

— Я освобожу ванную через пять минут.

Будто не слыша ни единого моего слова, делает шаг и сгребает пальцами мои стринги. Болезненно и резко натягивает, отчего тонкие полоски-ниточки врезаются в промежность и давят между половых губ, натирая и без того чувствительные точки.

— Я тебе не помешаю.

Низкий вкрадчивый голос звенит напряжением и опасностью.

— Наиль, выйди.

Ничего не боясь, я предупреждаю и злюсь. Включаю максимально строгий и холодный тон, полагая, что поможет.

Ничуть не послабляя хватку, муж вжимается обнаженным торсом в мою спину. Убирает влажные волосы на одну сторону, наклоняется ниже и колкой щетиной царапает шею, заставляя кровь нагреваться и ускоренно перемещаться по венам.

— Иль, мне больно.

Проговариваю не столь уверенно и чётко. Уже не требую, а просто ставлю перед фактом. Скорее всего, из-за того, что длительное воздержание не пошло мне на пользу. Я тряпка. Безвольная и покорная. Не умеющая вырываться и сопротивляться, несмотря на противоречивые эмоции от этой близости.

Упершись ладонями в мраморную плитку, встаю на носочки. Прогнув спину, оттопыриваю ягодицы. Ловлю жадный взгляд в отражении. Зажмуриваюсь и терпеливо жду, когда трахнет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ну, бери.

Диалог снова не клеится. Мы слишком взвинчены, поэтому половыми органами дружим лучше и правильнее.

Хватка на белье ослабевает. Сухие ладони беспрепятственно оглаживают влажную грудь, сжимают и оттягивают соски. Затем едут по животу, растирая оставшиеся капли воды, и, наконец, перемещаются к лобку.

Мой мозг превращается в желе, когда умелые настойчивые пальцы ныряют под резинку белья, разводят половые губы и давят на клитор. Собрав липкую влагу, двигаются то по часовой стрелке, то вверх и вниз, максимально лаская и возбуждая.

Я давлю в себе стон и ставлю ноги на ширину плеч. Позволяю коснуться входа, мелко при этом задрожав.

Под кожей искры.

Я мысленно прошу, чтобы вошел и толкнулся. Пальцами, членом. Чем угодно. Сегодня я чувствую себя достаточно неправильной и развязной, чтобы требовать и тереться, желая как можно скорее получить разрядку с мужчиной, которого до одури люблю, ревную и так же сильно ненавижу.

Когда ощущаю долгожданное проникновение пальцев, то самостоятельно двигаю бёдрами навстречу. Активно, смело. Не в силах сдерживаться, кусая губы и постанывая.

Из-за густого вязкого пара через раз дышу. Через два — слышу гулкие удары сердца.

Прижавшись к раскаленной, как печка, груди, откидываю голову Наилю на плечо и сдавливаю руку, хозяйничающую у меня в белье.

Движения быстрые и ритмичные. Я мокрая и бесстыже теку, но хочу большего.

Мотнув головой, поворачиваюсь. Утыкаюсь носом в шею, вдыхаю родной запах, щекочущий ноздри.

Сердце щемит и покалывает, а вся злость и ненависть трансформируются в животную неутомимую жажду. Такую сильную, что мне всего мало и недостаточно, особенно тепла и поцелуев.

Запрокинув свободную руку назад, трогаю жесткие, как проволока, волосы. Тычусь носом в шею. Прошу. Раз, другой и третий.

Просто, блин, потянись и поцелуй. Нежно и любя. Знаю, что тоже хочешь.

Не добившись отдачи, разворачиваюсь к Наилю лицом, опускаю руки на широкие плечи и смотрю в беспросветные глубокие омуты.

Передохнув, встаю на носочки и тянусь к губам — сухим и твёрдым. Облизываю и увлажняю их своими, выпрашивая большего.

Муж подхватывает меня под ягодицы. Опрокинув дорогие тюбики с уходовой косметикой, усаживает на пьедестал раковины. Широко раздвинув коленом мои ноги, вклинивается между ними бёдрами. Нависает и смотрит. Упираясь ладонями в плитку, глубоко и рвано дышит, раздувая ноздри и двигая скулами.

Боднув мой лоб, прикрывает глаза. Повторяет так снова и снова. И ещё. Прямо до мурашек.

Я трогаю крепкое мужское тело, заметно возмужавшее с годами, короткие волоски на груди, каменные плечи и руки.

Прижав ладонь к левой половине груди, приоткрываю рот и дрожу, впуская язык и с наслаждением посасывая его.

Не размыкая губ, Наиль приспускает штаны и высвобождает набухший и твёрдый член. Не в силах сдерживаться, я тут же перемещаю руки и еду по рельефному животу к лобку и ниже. Глажу каждую выпуклую венку, растираю прозрачную каплю смазки по всей длине и задеваю нежную кожу мошонки.