Капитаны судьбы (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович - Страница 50

И «капитанов» теперь снова придётся в чувство приводить. Как пить дать, узнают про новую попытку теракта, и страсти разгорятся по-новой.

Ну и «семинары у восьмого шлюза". На самом верху Повенчанской лестницы открылся пансионат, который так и назвали — 'у восьмого шлюза». И быстро стал модным местом. Туда и наши ездят, и из Столицы приплывают. Многие хотят пройтись по «боткинской тропе», открытой ещё весной 1902 года вдоль Повенчанской лестницы… Ну, то есть, вдоль первых семи шлюзов. Тропу назвали в честь признания заслуг Сергея Петровича Боткина. И создали по образцу его ялтинской тропы.

Но многих привлекало не оздоровление, а здешняя атмосфера. Все знали, что «Воронцовы бывают там» минимум дважды в месяц. Ну и многие использовали эту возможность, чтобы пообщаться в непринуждённой обстановке со мной или с Натали. Или с кем-то из нашего ближнего круга.

Нет, деловых вопросов мы тут не решали. Но вот если кто-то хотел обсудить что-то по развитию науки, образования или искусства — тот мог рассчитывать. Вот и Боткин-младший, Евгений Сергеевич, к примеру, частенько там бывал. Очень уж ему было интересно, что я для медицины делал. А делал я многое. Например, пришлось финансировать исследования, доказавшие, что парацетамол, вопреки распространённому мнению, не токсичен. И что от него, наоборот, много пользы. А ещё я финансировал и обеспечил оборудованием исследования по группам крови, хранению донорской крови и её переливанию. Ну и вообще в исследования крови вложился. Целую лабораторию создал. У меня даже работала отдельная группа исследовала больных гемофилией. Да, я знал, что может пригодиться. И готовился.

А кроме всего прочего, я запатентовал также «зелёнку» в качестве наружного антисептического средства. И наладил производство йода на водорослевой фабрике. И перекиси водорода. Производил и поставлял закись азота для местного наркоза. В общем, Евгений Сергеевич нашел у меня много интересного. А мой интерес к нему, честно сказать, был пока потребительским. Я знал, что он будет личным врачом царской семьи. И рассчитывал, что мои исследования по облегчению протекания гемофилии помогут усилить связи со властью.

Хотя после рождения Мишки мне и царевича стало жалко. Почему ребёнок должен страдать?

А вот он в прошлом году попросил меня финансировать исследование диабета. Молодой учёный Соболев сделал недавно интересное открытие в этой области[2]. И я не стал отказываться. Инсулин мы тут вряд ли выделим, по крайней мере, я не представлял, как это можно сделать. Но хотя бы лучше понять болезнь — уже тоже полезно будет! Так что финансировал я эти исследования недрогнувшей рукой. Могу же и я позволить себе немного благотворительности?..'

Санкт-Петербург, 28 июня 2013 года, пятница, ближе к полуночи

Полет из Пекина в Питер Алексей откровенно проспал. Заснул ещё до того, как лайнер оторвался от бетона, попросил стюардессу не будить его на ужин и спал все четыре с половиной часа. По прилёту привычно поразился. Взлетали в семь вечера. А прилетели в половине седьмого. И спать уже не хочется. Потом минуты три маглевом до Николаевского вокзала, а дальше — на метро до «Большеохтинской». Дома принял с дороги душ, поужинал, выпил кофейку и взялся за мемуары Американца.

Ох, как же он теперь понимал сетования предка на загруженность. Казалось бы, ровно неделю назад он вёл обычную жизнь молодого руководителя среднего звена. От работы не бегал, но мог себе позволить и пивка попить с друзьями, и на свидание сходить. А главное — голова ни о чём не болела. Он отвечал только за работу своего департамента — и точка! А потом вдруг всё закружилось и понеслось. То дед его «кинул под бронеходы», заставив общаться с американскими «большими дядями», причём в качестве полномочного представителя российской ветви клана Воронцовых, то по возвращении из Америки ему поручили участвовать в переговорах с китайцами.

И вот ведь фокус — китайцы воспринимали его и зама по развитию как равных между собой участников переговоров. И в этом — главная загвоздка. Потому что китайцы захотели от «Русского Космоса» не чего-то простенького и ожидаемого. Нет, они предлагали вместе готовить освоение Урана!

Впрочем, об этом надо думать на свежую голову. Завтра, например. Или даже послезавтра, благо на работу теперь только в понедельник. Спать по-прежнему не хотелось, и он снова взялся за мемуары предка.

Санкт-Петербург, 29 июня 2013 года, суббота

Читал Алексей в этот раз долго, пока не сморил сон. И всё время поражался параллельности ситуаций у него и у Американца в описываемый период. Обоих привалило делами. Оба начинают покряхтывать под грузом ответственности. И у обоих бизнес потребовал связей с Америкой и Китаем. Но около трёх часов ночи решил прерваться.

И душевно, со вкусом отоспался. Поднялся уже в полдень, и сразу же отправил небольшое сообщение Леночке. Несколько игривое, но… Ответ был серьёзным: «Целую, милый! Хорошо, что ты выспался. Приводи себя в порядок. Папа и дядя Лёва хотят с тобой доспорить. Ждут к пяти часам!»

— Привет, милый! — и Леночка быстро поцеловала его в щёчку. Потом оглянулась, и поцеловала в губы. — Проходи, они заждались. Дядя Лёва нашел какие-то убойные, как он считает, аргументы и жаждет продолжения дискуссии.

— Вообще-то, я с тобой хотел пообщаться!

— Потерпи до завтра. Приеду к тебе, сводишь меня в ваш ресторанчик на крыше, ну и вообще. А сегодня будь паинькой!

Ну, паинькой так паинькой. Тем более, что с порога никто в дискуссию не бросился. Сначала все равно был семейный обед под неторопливую болтовню о том, о сём, о погоде и последних новостях и лишь потом, когда они втроём переместились в кабинет Леночкиного папы, дядя Лёва вернулся к теме прошлого спора.

— Алексей, вот вы в прошлый раз много говорили про то, что англосаксы любят и умеют зарабатывать, торгуя, по сути, резаной бумагой или вообще записями в компьютере.

— Я не так говорил!

— Неважно, по сути-то близко? Но ведь, прошу прощения, начали-то как раз мы, русские!

Он торжествующе оглядел удивлённые лица собеседников, и продолжил:

— Да-с, именно так! После открытия в 1890 году в САСШ крупного серебряного месторождения серебро подешевело, но монеты в странах Латинского валютного Союза продолжали выпускаться старого образца. Так что серебряные монеты были в чем-то сродни обычной бумаге!

— Просто это были не полностью товарные деньги, а частично товарные! — пожал плечами Алексей. — Оно и сейчас так! Цена серебра в монете обычно колеблется от шестидесяти до ста процентов номинала. Когда она падает до шестидесяти, начинается активная скупка металлического серебра и цена возрастает. Когда же подходит к номиналу, серебро начинают продавать, и цена снижается. В итоге держатели запасов серебра, не просто цену поддерживают, но ещё и доход имеют — продают, когда дорого, скупают, когда дёшево. Но в среднем-то серебряные монеты стоят около девяноста процентов номинала, и подделывать их просто экономически невыгодно.

— Это сейчас так! Но вспомните монетную реформу Витте! Он облегчил серебряные монеты в полтора раза, хотя серебро в них и до того стоило меньше номинала! Да ещё и мелкую монету из обращения изъял, заменил «никелем»!

— Постой, Лёва! — вмешался Леночкин папа. — Облегчил он только полтинники! А рубли и четвертаки сделал из биметалла! Вот, смотри, тут у меня…

— Да, да! — отмахнулся от родственника одессит. — Но главное — он нажил денег! Воспользовался нормами Латинского валютного Союза, и на пустом месте начеканил монет на лишние двести миллионов рублей! И этого мало, он ещё и ассигнаций добавил на ту же сумму. Вот вам и четыреста миллионов на русско-японскую войну! Из воздуха! А вы говорите, что англосаксы во всем виноваты!

Вот ей Богу, казалось, что он с невероятным трудом удержался, чтобы не показать собеседникам язык!

— Так ведь и золотое содержание рубля Витте в полтора раза обесценил! — возразил будущий тесть Алексея. — Мы не наживали, а просто приводили в соответствие, своё возвращали! И вообще, ты что, считаешь, что лучше было набрать кредитов? А страну на что развивать тогда?