Песок - Хауи Хью - Страница 53

— И вы уходите с рассветом?

— Угу.

Глоралай взяла его за руку:

— Тогда пойдем ко мне.

52. Столб дыма

— Не думала, что ты успеешь, — сказала Вик.

Она стояла у мачты, поправляя паруса и фалы в красном свете дайверского фонаря. Коннер погрузил свое снаряжение в багажник.

— Ты же сказала — с первыми лучами солнца.

Вик кивнула в сторону горизонта, где брезжила едва различимая светящаяся полоска.

— Угу… Ладно. Займись кливером. Но сперва подключи костюм к заряднику — вчера ты, скорее всего, полностью разрядил батареи. И закрепи как следует снаряжение. Сегодня будет ветрено.

Коннер взглянул на тихо шуршавший о корпус сарфера песок.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю. Давай.

Он достал из рюкзака со снаряжением дайверский костюм, который сестра дала ему накануне. От мерно постукивавшей на ветру турбины генератора шли два провода. Ее костюм был уже привязан к основанию и подключен. Коннер проделал то же самое со своим, дважды завязав рукава и штанины вокруг шеста, затем направился вдоль правого борта к сетке, соединявшей оба носа. Проверив кливер и убедившись, что тот не запутается, он выбил песок из закручивающего механизма. Фонарь включать не потребовалось, так что, возможно, Вик была права насчет первых лучей солнца.

— Хорошо выспался? — спросила Вик. Она освободила главный фал, ритмично ударявший о высокую алюминиевую мачту.

— Угу, — солгал Коннер и невольно улыбнулся, подумав, как мало ему удалось поспать — о чем он нисколько не жалел.

Он помог сестре поднять главный парус, крутя лебедку, пока она придерживала движущееся вверх прошитое рейками полотно. Напрягая все силы, он думал о Глоралай, о ее губах, о ее обещаниях, о ее разговорах о будущем, и ему казалось, что поверх его кожи образуется некая броня, некое невидимое силовое поле, вроде того, что создает дайверский костюм и которое защищает от летящего песка. Всего лишь ощущение — такое же, как ветер в волосах и дрожь палубы сарфера, когда сестра перешла к рулю и главный парус натянулся, поймав ветер. Коннера все так же окружала печальная картина недавней трагедии, но теперь он знал, что вынесет любые испытания. Он чувствовал себя по-настоящему живым. Сарфер с шорохом двинулся через дюны, и это чувство усилилось, став почти безумным.

Они шли по ветру, обогнув Шентитаун с запада, прежде чем свернуть на юг. Коннер собрал вместе тросы и удобно устроился в одном из двух плетеных сидений на корме сарфера, помогая управлять парусами, пока сестра держала румпель. Глядя на унылое ровное пространство там, где еще недавно был Спрингстон, он спросил сестру, почему они направились в обход, а не прямо.

— Чтобы не зацепиться полозьями или рулем за какие-нибудь обломки под песком, — ответила Вик. — Так дольше, но безопаснее.

Коннер понял. Он вспомнил все, что оказалось там погребено, а затем проверил, что его дайверскому костюму ничто не угрожает и тот не улетит. Он уже казался его собственным, этот костюм. От костюма пахло Коннером. И он уже ему послужил.

Они молча продолжали двигаться в том же направлении, что и ветер, — слышался лишь шорох песка об алюминиевый корпус. Лишь миновав последние лачуги Шентитауна и оказавшись западнее водяного насоса, они свернули на юг и приспустили паруса. Солнце уже почти взошло, и стало достаточно светло, чтобы оглядеться. Коннер смотрел, как мимо скользит Насосный гребень, с вершины которого сыпался песок из ведер, которые опорожняли крошечные фигурки сизифов. Вик оставила гребень далеко слева, чтобы тот не перекрывал им ветер.

— Так что это за чушь насчет отца? — спросила она. Покрутив лебедку, она закрепила кливер и снова села, положив ногу на румпель и управляя ботинком. — Что за сцену вы устроили вчера на лестнице?

Коннер вспомнил, как его сестра выбежала из «Медовой норы». Ему хотелось в ответ спросить ее о том же самом — что за сцену она устроила вчера. Именно она, а не кто-то другой. Он поправил защитные очки и подоткнул платок за их край, не зная, как рассказать ей о той же новости, не вызвав той же реакции. Вероятно, мать вчера сразу вывалила на нее слишком многое. Но он все же попытался.

— Ты же знаешь про прошлые выходные? Про поход с палаткой?

Он постарался, чтобы она не восприняла его слова как обвинение в том, что ее там не было. Вик кивнула. Сарфер продолжал плавно скользить на юг.

— Ну так вот, мы с Робом пошли одни, как и в прошлом году. Палмер не добрался… впрочем, тебе это и так уже известно. И знаешь, все было точно так же. Мы поставили палатку, развели костер, зажгли лампу…

— И рассказывали истории про отца, — сказала Вик.

— Угу, но суть не в этом. — Он глубоко вздохнул и поправил очки, прищемлявшие волосы. — В общем, мы пошли спать. И посреди ночи в наш лагерь приползла девочка. Девочка из Ничейной земли.

— Та самая, с которой хотела меня познакомить мама? Которая говорила, что пришла прямо оттуда? И ты в это веришь?

— Угу. Верю, Вик. Она свалилась прямо мне на руки.

— Может, это дочка старика Джозефа, — рассмеялась Вик.

— Вовсе нет, — возразил Коннер. — Вик, ее прислал папа.

Сестра нахмурила лоб над темными очками.

— Чушь, — бросила она, уже больше не смеясь.

Коннер стянул с лица платок.

— Это не чушь, говорю тебе. Она знала, кто я. И про Роба тоже знала. Она в точности описала папу.

— Это любой в городе смог бы. — Сарфер наткнулся на выбоину, и Вик взглянула в сторону носа, поправляя курс. — И даже мама ей верит? Ты точно знаешь, что это не какая-нибудь девочка из приюта, искавшая лучшей жизни?

— Да, мама ей верит, — сказал Коннер, утирая песок с уголков рта. — Палмер не верит, но его там не было. Я даже не знаю, как долго он с ней разговаривал.

— Никто не выходит из Ничейной земли. — Вик повернулась к брату. Он жалел, что не может ничего разглядеть сквозь ее темные очки: то, что позволяло видеть одному, ослепляло другого.

— Так что она рассказывала? — полным недоверия и подозрений тоном спросила сестра.

— Она родилась в лагере рудокопов на другой стороне Ничейной земли. Папа помог ей бежать. Он послал ее, чтобы предупредить…

— И она заявляет, будто она наша сестра? Что наш отец — ее отец?

— Угу. Папа сделал ей костюм, и она нырнула под каким-то крутым склоном, а потом шла десять дней, чтобы добраться до нас. Но…

— Но что?

Коннер показал вперед — их снова начало сносить. Вик убрала ногу с румпеля и взяла его в руку.

— Так что? — спросила она.

— Я верю ей, но Палмер вчера отвел меня в сторону и кое-что сказал. Мол, что-то тут не так. У Лилии… той девочки… нашей сестры… странный акцент. Палм говорит, точно такой же, как и у того типа, который его нанял, чтобы найти Данвар.

— Кого, Брока? Это тот самый отморозок, которого мы преследуем. Что еще говорил Палм?

Коннер пожал плечами.

— Только то, что у них похожий акцент. И все.

Вик уставилась вперед, жуя песчаную крошку во рту. Коннер слышал, как та хрустит у нее на зубах.

— Не нравится мне это, — сказала она. — И я больше не желаю слышать всю эту чушь насчет папы, понял? Хватит с меня и всего прочего.

Коннер кивнул. Он привык слышать подобное от родных и давно научился молчать об отце, зная, что есть лишь одна ночь в году, когда о нем позволено говорить. Он попытался устроиться поудобнее на плетеном сиденье и тут увидел что-то вдали.

— Эй, что это? — Он показал в сторону носа.

— Ничего хорошего, вот что. — Вик поправила румпель, направляя сарфер туда, где поднимался наклонный столб дыма, который сносило ветром на запад. Что-то горело. — Нужно остановиться и проверить, что там.

Вик показала на трос, сворачивавший кливер. Коннер взял его, дожидаясь команды. Впереди появился дымящийся остов сарфера. Главный парус сгорел, а расплавившаяся у основания мачта обвисла, будто свечной фитиль. Оба корпуса продолжали пылать, металл светился будто утреннее солнце. Черный дым поднимался вверх, завиваясь на ветру.