Дикие сердца (ЛП) - Джессинжер Джей Ти - Страница 63

—Я иду с тобой.

Он поворачивает голову и смотрит на меня. Выражение его лица непроницаемо.

—Я иду, — настаиваю я. — Если ты думаешь, что оставишь меня здесь после того, как сбросил эту бомбу о том, что позволил чему-то дорогому для тебя уйти навсегда, ты спятил.

Немного моей паники проходит, когда он улыбается. Он мягко говорит: — Хорошо, малютка. Ты пойдешь со мной. Он протягивает руку.

Я подхожу к нему и обнимаю, обхватывая руками его спину и зарываясь лицом в его грудь. Мои слова приглушены его футболкой. — Когда мы вернемся, ты пообещаешь поговорить со мной?

Он делает глубокий, медленный вдох. На выдохе он шепчет: — Я обещаю.

Я не понимаю, почему это звучит так мучительно.

Поездка в город проходит в такой тишине, что это оглушает. Я сажусь рядом с Малом, сжимаю его руку, время от времени бросая обеспокоенный взгляд на его профиль.

Он тверд как гранит. Он недосягаем, прячется где-то в своей голове, куда он явно не хочет, чтобы я следовала.

Я знаю, что это новое расстояние связано с его разговором с Паханом.

Возможно, Мал в беде. Или, может быть, ему поручили сделать что-то исключительно опасное. Для меня не так важны подробности, как то, почему он не хочет говорить со мной об этом.

Его молчание — это ужасающая часть. Он в своей голове, играет со своими монстрами, и он не впускает меня.

Мы подъезжаем к бакалейной лавке, когда они открывают двери. Мал паркует грузовик у входа, выключает двигатель и говорит: — Я сейчас вернусь. Оставайся здесь.

—Черта с два, — бормочу я, открывая пассажирскую дверь. Я выпрыгиваю, захлопываю за собой дверь и стою там, ожидая его, скрестив руки на груди, хмурясь.

Он мгновение смотрит на меня через лобовое стекло, затем качает головой и выходит.

Взяв меня за руку, он ведет меня в продуктовый магазин.

Заведение маленькое и очаровательное, в нем царит семейная атмосфера. С одной стороны, напротив кассы, есть кафе-бар, а перед ним большая витрина с овощами в круглых корзинах. Кроме нас и пожилой дамы, поворачивающей вывеску в витрине, в магазине никого.

Мал приветствует женщину несколькими словами по-русски. Она кивает, улыбается и шаркающей походкой уходит в заднюю часть магазина.

—Мне нужно в туалет. Держись подальше от неприятностей.

Он целует меня в висок, на мгновение задерживая дыхание на моей коже, и сжимает меня, прежде чем резко отстраниться и направиться в заднюю часть магазина.

Я наблюдаю, как он заходит в мужской туалет и закрывает дверь, затем поворачиваюсь к витрине с овощами.

Через мгновение от неприятного ощущения волосы у меня на затылке встают дыбом. Нахмурившись, я смотрю вверх и по сторонам, затем потрясенно выдыхаю.

Одетый в черное боевое снаряжение с голоты до ног, включая ботинки и пуленепробиваемый жилет, Паук неподвижно стоит возле кассового аппарата, уставившись на меня.

Он выглядит ужасно. Похудевший, напряженный, с дикими глазами, как у наркомана. Рваный розовый шрам змеится на два дюйма вниз по виску.

С такой холодной вспышкой ужаса, что я застываю, я понимаю, что натворил Мал.

Я выдыхаю: — Нет.

Паук приходит в движение одновременно со мной. Я даже не успеваю выйти за дверь, как он хватает меня.

— Maл! Я кричу, извиваясь в объятиях Паука. — Maл! Нет! Нет! Не делай этого!

Паук что-то говорит мне, быстро и низким голосом, пока тащит меня за дверь, но я не могу обратить на это внимания, потому что слишком занята криками и попытками убежать.

Это бесполезно. Худой или нет, Паук все равно намного сильнее меня. Его руки — железные прутья. Я брыкаюсь и выворачиваюсь, но ему удается затащить меня в черный фургон, который стоит на холостом ходу у обочины, его боковая раздвижная дверь открыта. Он заталкивает меня внутрь и захлопывает дверь.

Я падаю на пол, тяжело дыша и дергая, но она не открывается.

Она заблокирована.

На четвереньках по голому металлическому полу фургона я пробираюсь к паре распашных дверей сзади. Они тоже заперты.

Паук заводит двигатель. Фургон выезжает, прижимая меня к заднему стеклу.

Мал выходит из магазина.

Он стоит неподвижно, глядя на меня полными боли глазами, пока я снова и снова выкрикиваю его имя и колочу кулаками по стеклам.

Я все еще кричу еще долго после того, как он скрывается из виду.

43

Деклан

Чтобы почувствовать себя легче, я отключаюсь от Паука и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Слоан.

Она стоит неподвижно, как статуя, ее глаза изучают мое лицо. С того момента, как вчера нам позвонили и сообщили, что Паук обнаружил Райли и собирается забрать ее, она не ела, не спала и не произнесла ни слова. Единственное, что она сделала, это заламывала руки и расхаживала взад-вперед.

Я тихо говорю: — Она у него.

Она опускается на колени на ковер, закрывает лицо руками и разражается слезами.

Я опускаюсь на колени рядом с ней и держу ее, молча укачивая в своих объятиях.

Когда худшее позади и она шмыгает носом, я бормочу: — Они уже в воздухе. Они будут здесь примерно через девять часов.

—Как она? Он что-нибудь сказал? Она ранена?

—Похоже, она не пострадала. Я колеблюсь, не желая раздувать пламя. — Но он действительно сказал, что у нее была истерика.

Слоан поднимает голову и смотрит на меня водянисто-красными глазами. — Что ж, неудивительно! После того, через что она, должно быть, прошла, она бьется в истерике от облегчения, бедняжка! Она до смерти хочет вернуться домой!

Это было не совсем так, как выразился Паук, но я воздержусь от этого. Мне нужно самому взглянуть на Райли, чтобы оценить ее состояние.

—Почему бы тебе не попытаться немного поспать?

Она раздраженно говорит: — Я буду спать, когда она будет здесь. Если бы я сейчас легла, я бы просто смотрела в потолок. Она стонет и снова закрывает лицо руками. — О боже. Она ненавидит меня. Она должна. В первую очередь, это моя вина, что все это произошло.

—Давай сосредоточимся на позитиве, дорогая. Мы нашли ее. Она возвращается домой. Пойдем, отведем тебя на диван. Я приготовлю тебе выпить.

Я помогаю ей встать и сажаю на диван. Затем целую ее в лоб и иду на кухню, чтобы налить нам хорошую порцию виски.

У меня такое чувство, что оно нам понадобится.

Десять часов спустя моя правота подтверждается, когда Райли врывается в дверь впереди Паука, направляя энергию Китнисс Эвердин из "Голодных игр" и девушки-убийцы с самурайским мечом из "Убить Билла.

Если они обе были бы под кайфом от метамфетаминов и жили на дереве в лесу.

— Отправь меня обратно! — кричит она в качестве приветствия. —Отправь меня обратно прямо сию гребаную минуту!

Затем она стоит посреди гостиной, широко расставив ноги и сжав руки в кулаки, тяжело дыша и рыча.

Слоан застыла в шоке рядом со мной. Ее губы приоткрыты, а глаза широко раскрыты. Она не может поверить в то, что видит.

Понятно, потому что ее младшая сестра, очевидно, больше не является ее младшей сестрой.

Она превратилась в какую-то панковскую версию Рэмбо.

В ее обесцвеченных волосах видны на три дюйма более темные корни. Она кажется выше из-за ботинок в стиле милитари, которые на ней надеты. Ее брюки — тактические, какие носят охотники, с множеством карманов на липучках для снаряжения, а облегающая черная футболка подчеркивает ее удивительно хорошо развитые бицепсы.

И эти глаза.

Христос.

Раньше они всегда были скрыты за толстыми стеклами очков, но теперь очков нет, и ее глаза сверкают золотисто-бронзовой яростью по всей комнате.

Слоун неуверенно спрашивает: — Райли?

Яростный взгляд Райли устремляется на нее. Она оглядывает ее с ног до головы, затем коротко говорит: — Привет, Голливуд. Скажи своему человеку, чтобы он посадил мою задницу обратно на самолет в Россию в течение часа, или я сожгу этот дом дотла.