Моя безупречная жизнь - Вун Ивонн - Страница 52

Мне хотелось поймать ее взгляд, но она отвела глаза. Другие люди вставали и рассказывали о себе, но я их не слышала – мысли о Люс и сожаления о содеянном накрыли меня с головой.

Когда в комнате наступила тишина, я откашлялась.

– Меня зовут Хана. – Я старалась говорить спокойно. – Два года назад я сбила человека и уехала, потому что очень сильно испугалась. Я не желала думать о том, что натворила. Мне хотелось все забыть, как страшный сон, ведь я просто оступилась и не понимала, за что жизнь так несправедлива ко мне. Все вокруг ошибаются, и ничего, так почему же моя ошибка имела такие ужасные последствия?

Люс на другом конце комнаты сидела как каменная, уставившись на свои ботинки, будто мой рассказ ей был совершенно безразличен. Ее выдавало только то, что она безостановочно крутила сережку в ухе – значит, все-таки слушала. А мое признание предназначалось лишь ей.

– Очень трудно передать, что ты чувствуешь, скрывшись с места аварии, – сказала я. – Иногда я просыпаюсь посреди ночи, и мне кажется, что я все еще в машине, сердце рвется из груди, лицо заливает ледяной пот, корчит так, как будто с тебя кожа слезает. Наверное, я бегу от случившегося все эти два года – и боюсь оглянуться, и не знаю, как остановиться. Хуже всего, что в машине вместе со мной была подруга, которая теперь вынуждена жить с моей тайной и страдать от этого. Сейчас мы не общаемся, но если бы я осмелилась заговорить с ней, то сказала бы, что она ни в чем не виновата, и попросила бы у нее прощения.

Я мысленно умоляла Люс посмотреть на меня, дать мне знак, что она все слышала. Она какое-то время не решалась, затем сглотнула и наконец подняла на меня глаза. Тогда я увидела, что она плачет.

Как только встреча подошла к концу, я написала ей сообщение:

Я наблюдала со стороны, как она читает мое сообщение.

«Хорошо», – написала Люс в ответ и кивнула мне.

Она перекинула ремешок сумки через плечо, прошла мимо меня и скрылась за дверью.

На следующий день на школу Святого Франциска обрушились СМИ. Парковка была забита репортерами и съемочными группами. Все обсуждали статью Джеймса. Логана не было в школе – как и других учеников, замешанных в скандале. Я старалась не привлекать к себе внимания и делала вид, что, как и все, шокирована происходящим. Было очень тяжело слышать повсюду – в классах и коридорах – имя Джеймса и не иметь возможности поговорить с ним, спросить, как у него дела, или узнать, каково это – давать интервью известнейшему в стране репортеру, перед которым ты всю жизнь преклонялся.

Прежде чем пойти домой, я написала ему в последний раз:

«И не потому, что ты или кто-то еще ждет от меня этого. А потому, что так будет правильно».

«Мне не нужны ни аплодисменты, ни даже прощение. Не знаю, что случится потом. Скорее всего, ничего хорошего».

«Я только хочу, чтобы ты знал: без тебя я никогда бы на это не решилась. Спасибо».

Я не ждала ответа, поэтому, когда от Джеймса вдруг пришло сообщение, у меня екнуло сердце.

«Сегодня, в 8 вечера».

Я не пошла после школы домой. Вместо этого проехала через три городка, чтобы попасть в благотворительную организацию, которую рекомендовали пользователи онлайн-форума, посвященного расследованию Джеймса. «Если вы действительно хотите помочь детям из малоимущих семей, сделайте пожертвование в этот благотворительный фонд», – писал местный журналист.

Общество по борьбе с неграмотностью располагалось в небольшом бетонном здании неподалеку от скоростной магистрали. Вход украшали детские рисунки. Пройдя сквозь двойные двери внутрь, я не стала представляться, а просто оставила два мешка с деньгами и безымянную записку с подписью «Пожертвование». Люс была права: мы обе не заслужили этих денег. И, хотя она хотела, чтобы я отдала их жертве, мне показалось неправильным покупать себе прощение. Насколько мне стало известно из статей в интернете, в данный момент Мэри Кэннон Дэвис не испытывала финансовых трудностей. Поэтому я решила, что будет справедливо отдать деньги Логана ученикам, которые реально нуждались в материальной помощи.

Вечером за ужином я не могла ничего есть – от волнения кусок в горло не лез. Мама бросала на меня озабоченные взгляды, но не осмеливалась завести разговор при Заке, который по-прежнему не знал о нашем секрете.

– Вы слышали про О’Хару? – спросила она.

– Ага, – ответила я. – Жесть, да?

– Я в шоке, – сказала мама.

– Слышал, он нанял дублера, – вставил Зак, ухватив себе еще кусок пиццы.

– Это был не дублер, а преподаватель, который внешне немного похож на него, – поправила я.

Зак бросил на меня проницательный взгляд.

– А ты откуда знаешь?

– Один из репортеров в школе рассказывал, – быстро ответила я.

Зак хмыкнул.

– Я слышала, Джеймс написал об этом статью, – заметила мама и многозначительно посмотрела мне в глаза. – Ты с ним говорила?

– Да.

Мамины пальцы крепче стиснули ложку, которой она накладывала салат.

– И?

Мгновение я соображала, как ответить, чтобы не выдать секрет Заку.

– Он сказал не беспокоиться. Он написал о Логане, и на этом все.

Мама продолжала смотреть мне в глаза, взглядом спрашивая, правильно ли меня поняла.

– Хорошо, – произнесла она наконец и вернулась к еде.

Я долго думала, рассказать ли маме о своем плане, и в конце концов решила, что не стоит. Мне было ясно, как она отреагирует: начнет уговаривать меня отказаться от этой затеи, ведь своим поступком я сломаю себе будущее. Возможно, так оно и есть, вот только она не понимала, что никакое будущее невозможно, пока находишься в плену у прошлого.

Зак растерянно переводил взгляд с меня на маму.

– Вы о чем? – недоуменно спросил он.

– Ни о чем, – одновременно ответили мы.

Брат вскинул бровь, и я уже подумала, что сейчас он начнет задавать вопросы. Но вместо этого он лишь пожал плечами:

– Как скажете.

Вечером, когда я вышла из дома, Джеймс ждал меня на подъездной дорожке. Я часто заморгала, ожидая, что видение исчезнет, но он по-прежнему сидел в своей машине, слушая радио, как будто снова готовился отправиться на очередное задание. Завидев меня, он кивком указал на пассажирское сиденье.

Я остановилась на мгновение, прежде чем сесть в машину. Закрыв глаза, можно было представить, что мы чудом перенеслись во времени на три недели назад, когда он еще ничего не знал.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я.

– Жду тебя.

– Зачем?

– Ты же сказала, что собираешься завершить дело. А мы ведь напарники, не забыла?

Меня захлестнуло волной чувств, к которым я не была готова. Я не могла поверить, что он действительно здесь, что он простил меня. Или не простил? У меня не было сил размышлять об этом.

– Я думала, ты меня ненавидишь.

– Нет, я тебя не ненавижу.

У меня перехватило горло.

– Почему?

Джеймс переменился в лице, как будто мой вопрос сказал ему не столько об отношении ко мне других людей, сколько о моем отношении к самой себе.

– Человек – это не только его ошибки.

– Даже Логан? – спросила я.

– Даже Логан, – пробормотал Джеймс и опустил голову. – Знаешь, я ведь тоже раньше думал, что ты меня ненавидишь.

– Нет, – ответила я. – Я боялась, что ты узнаешь. Мне было страшно от того, чтó ты обо мне подумаешь.

– Я говорил тебе еще два года назад, что всегда буду на твоей стороне.

Конечно, я помнила тот разговор.

– Но я тебе не поверила.

– И сейчас не веришь, – заметил он.

– Нет, – призналась я.

– Ничего, – сказал Джеймс. – Я тебе это докажу.

Выезжая задним ходом с подъездной дорожки, он потянулся к моей руке, и наши пальцы переплелись.

Хотелось бы мне сказать, что у меня для вас припасен еще один неожиданный поворот. Что на самом деле я все же не виновата в аварии. Ведь у каждой истории должен быть счастливый конец: все довольны, все прощены.