Балтийский ястреб (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 35

— Но как?

— Теми же самыми канонерками! Англичане, разумеется, попробуют извлечь наши адские машины, чтобы изучить их. И рано или поздно им это удастся. Но чтобы этого не допустить или хотя бы отсрочить, надо их постоянно тревожить и всячески мешать проведению работ. Для этого в минных полях необходимо оставлять проходы…

— Но ведь тогда и англичане смогут воспользоваться ими!

— А вот чтобы этого не допустить, проходы либо должны быть незаметными, либо защищаться батареями.

В общем, дело пошло. Поскольку мин было не так много, как хотелось, начали с защиты Кронштадта. Ставить здоровенные и тяжелые, как смертный грех, рогатые шары с помощью примитивных кранбалок на минных плотиках оказалось делом не самым простым, но наши моряки справились. Так что скоро подступы к главной военно-морской базе были надежно перекрыты.

На долю Свеаборга, Бомарзунда и других крепостей мин досталось куда меньше, но все равно, очень надеюсь, что наши непрошенные гости удивятся до невозможности. А к следующей навигации, даст Бог, доведем до ума систему автоматической постановки. В принципе, все составные части в наличии имеются. Сами мины, колесные тележки, которые после сброса станут якорями, разматывающиеся минрепы… а вот заставить все это работать пока не получается!

К тому же тележки с колесами стоят по нынешним временам очень дорого. Не говоря уж о том, что для их изготовления нужно будет отвлекать производственные мощности, нужные для более важных дел. Ну что поделаешь, не наступила еще в России промышленная революция!

Первая партия канонерок уже не просто спущена на воду, но оснащена, укомплектована и приступила к боевому слаживанию. Учатся вместе ходить, маневрировать, стрелять по мишеням, что при наличии качки далеко не так просто, как на берегу. Затем попытались зайти в шхеры, чтобы отработать маневры в них, и тут выяснилась еще одна пикантная подробность. Оказывается, моряки Балтийского флота имеют о театре военных действий самое смутное представление, поскольку ходили до сих пор только по фарватерам, а на мелководье старались не лезть. Так сказать, во избежание!

На гребных канонерках дела обстоят чуть лучше. Все же им по службе положено ходить именно в таких местах. Но хороший грамотный штурман, дай Бог, на одной из десяти. Да и то, если и знает, то исключительно свой район, а о соседнем не имеет ни малейшего представления!

— Как это вообще возможно? — сверлил сквозь пенсне возмущенным взглядом фон Шанца.

— До сих пор надобности не было, — развел тот руками. — К тому же, если есть нужда, всегда можно воспользоваться услугами финских лоцманов…

— Твою ж maman! — с безукоризненным французским прононсом отозвался я. — Господи, какое счастье, что эти британские идиоты испортили отношения с местными. Иначе мы оказались бы в такой le fessier…

Делать нечего, пришлось нанимать финнов, обещая им солидное жалованье, чины и награды. Надеюсь, это временно, и хотя бы к концу войны мои орлы смогут чему-нибудь научиться.

Сейчас все канонерские лодки сведены в небольшие отряды. В каждом есть так называемые «константиновки» и «шанцевки». Сделано это специально, чтобы командиры привыкали взаимодействовать, изучали сильные и слабые стороны каждого вида. Вооружение первых состоит всего из одного 60-фунтового орудия Баумгарта. Зато установлено оно в бронированном бруствере и, по крайней мере в теории, с носа эти корабли неуязвимы.

Плюс две митральезы, предназначенные для отражения абордажа. Их сначала тоже называли «константиновскими», но после моего запрета переименовали в «великокняжеские». Что тут поделаешь, слишком уж много от меня исходит всяческих инноваций. Слава Богу, хоть мины удалось приписать Якоби, да динамит «константитом» не окрестили.

Второй тип канонерок построен по проекту фон Шанца. Насколько могу судить, они практически такие же, как и в моем варианте истории. Вооружение из двух 68 и одного 36-фунтового орудий. Плюс к каждому отряду придан пароход, как правило, колесный. Главной задачей для этих не слишком быстроходных и слабо вооруженных суденышек было снабжение их подопечных всем необходимым, от угля и боеприпасов до продовольствия и, если понадобится, горячей пищи. Все-таки камбузы на канонерках невелики, и готовить там не слишком удобно.

Отдельной задачей стал подбор начальников для этих отрядов. Поскольку нужны были люди не просто храбрые и распорядительные, но еще и инициативные, а также способные взять на себя ответственность. В мирное время таким ходу не дают. Зато, когда начинается война, выясняется, что командовать некому.

Одним из первых назначение получил капитан-лейтенант Павел Истомин — младший брат героя Синопа Владимира Ивановича Истомина, произведенного за тот бой в контр-адмиралы.

С ним в прошедшем 1853 году приключилась форменная конфузия. Назначенный командовать корветом «Наварин» он был отправлен в августе в крейсерское плавание в Охотское море. Но судно получило серьезные повреждения в сильный шторм, и уже в середине сентября его пришлось ставить на ремонт в гавани голландского Флиссингена. А затем и вовсе продать в силу «неблагонадежности к дальнему плаванию». Невезучему командиру вместе с командой пришлось, несолоно хлебавши, возвращаться в Ригу.

А затем его дело попало в морской суд, который вынес свой суровый вердикт. За «неосновательное удостоверение в благонадёжности» корвета «Наварин» в дальнем плавании от имени Императора Истомину был объявлен «строжайший выговор со внесением в формуляр».

И кто знает, как сложилась бы дальнейшая карьера проштрафившегося офицера, но вмешался случай. Памятный по первому моему приезду в Адмиралтейство мичман Брылкин, вновь встретившийся мне в коридорах министерства, так горячо вступался за своего командира, что я поневоле заинтересовался случившимся. И как только представилась возможность, вызвал незадачливого командира к себе.

Разговор получился непростым, но содержательным. Махнувший на себя и дальнейшую судьбу Истомин ничего не скрывал. Одновременно с его корветом в порту Кронштадта ремонтировалось несколько коммерческих судов, на которые и потратили все материалы. Там же трудились и мастеровые. То же немногое, что все-таки удалось сделать, было исполнено силами экипажа и практически на средства командира. А потом высокое начальство буквально выкрутило руки офицеру, требуя подписать необходимые для плавания бумаги. В общем, что-то неладное творится у нас на Балтике! [1]

Возможно, в другое время я не стал бы столь безоглядно доверять попавшему под суд человеку, но личное знакомство с порядками во флоте убедило меня, что все так и есть. Состояние большинства кораблей из числа тех, которые мне удалось проверить самому или поручить это надежным людям, оставляло желать лучшего. При том, что по документам все было в полном порядке!

Говорят, что на Черном море ситуация в этом смысле гораздо лучше. Даже не знаю, верить или нет. История с Казарским как бы намекает… Но в любом случае, не хуже, чем у нас. Потому как ниже падать просто некуда! Да, господа, если великому князю приходится лично вмешиваться, чтобы дать по рукам потерявшим всякое чувство меры казнокрадам, значит, все. Амба!

Еще меня подкупило то, что Истомин не просто не снимал с себя вину. Напротив, с его слов выходило, что он один и несет всю ответственность за произошедшее. И как мне показалось, говорил это вполне искренне. Без экивоков и попыток переложить вину на других.

— Слушаю я тебя и диву даюсь. Столько на себя наговорил, на три расстрела хватит. Выходит, начальство ворует, а ты за все в ответе?

— Я командир. Мне был вверен «Наварин»…

— Это понятно. Ладно, так и быть, возьму грех на душу. Следствие по твоему делу велю прекратить. Суд отменить и денежных взысканий не накладывать.

— Благодарю, ваше императорское высочество! — горячо воскликнул офицер, вскочив со своего места. — Я… я, отслужу!

— Конечно. Куда ж ты денешься. Можно даже сказать, кровью смоешь… В общем так, Павел свет Иванович, примешь канонерскую лодку «Башибузук» и заодно отряд, в который она входит. Да-да, поднимешь брейд-вымпел. Про кровь это я фигурально выразился, мне твоя без надобности, а вот врагу изволь пускать при всяком удобном случае. Это понятно?