Русский камикадзе - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 51

Монотонный монолог его был прерван взрывом и звоном посыпавшегося стекла. Заряд угодил точно на балконную площадку, и троих сотрудников внутренней охраны вмиг разметало осколками. Встать никто из раненых не пытался — лишь громкая матерная брань, да причитания командира спецназовского подразделения разбавляли наступившую тишину…

Выстрел из ГП-30 Палермо узнал по долетевшему звуку. Куда упадет заряд, его особенно не беспокоило — куда угодно, только не в опасной близости от «его превосходительства» губернатора, тихо скулившего рядышком.

И верно. Взрыв прогремел сверху — на балконе. Толпа стоявших слева охранников шарахнулась к стене, сверху кто-то завопил от боли, а майор, боле не раздумывая, рванул вперед, на ходу стреляя по фонарям, освещавшим дугообразную дорожку с огромной клумбой. Фасад дворца в секунду утерял парадный лоск и потонул во мраке. Остался гореть ряд высоких оконных прямоугольников галереи, да несколько окон самого дворца.

Подталкивая в спину сухопарого старика и сдавливая иногда шею Стоцкого, Белозеров подвел заложников к черной представительской машине. Генерал сам уселся на правое переднее сиденье, обалдевший чиновник повиновался лишь после пинка коленом.

— Гони! — повелел водителю «террорист» и, обернувшись, дал короткую очередь из автоматической винтовки по лестнице, прежде чем захлопнуть дверцу.

Водитель лихо тронул с места, и в толпу рассеянной меж колоннадой охраны вместо пуль полетел из-под колес мелкий гравий. Впереди оставалась последняя преграда — три десятка спецназовцев, да чугунные сдвижные ворота с постом по соседству.

Иномарка притормозила.

Толстый винтовочный ствол уперся Роммелю в затылок…

— Не стрелять! — крикнул тот в опущенное окно. — Открыть ворота! Заснули, что ли?!

И, дернувшись, ворота поехали влево…

— Предлагаю сыграть в азартную игру, — процедил Павел, когда черный автомобиль влился в плотный поток. — Я задаю вам, генерал, вопрос, и если ответ меня не устраивает — господин Стоцкий лишается на руке пальца.

При этих словах губернатор, прикрывший живот пиджаком водителя, зашевелился, возмущенно зачмокал женскими губами. А сидящий впереди усач даже не пошевелился.

— Итак, вопрос все тот же: где дочь прокурора Филатова?

Сухощавый старик упрямился, молчал. Прошло пятнадцать томительных секунд — тишина…

И тогда в задней части салона молнией блеснуло лезвие ножа.

— А-а-у!.. — подпрыгнул толстяк.

Нож пробил его левую холеную ладонь, мирно покоившуюся на кожаном сиденье рядом с бледной ляжкой.

Генерал оглянулся; покривился, завидев невероятную боль на лице хозяина и, наконец-то, заговорил:

— Если вы гарантируете мне и губернатору жизнь, я отдам девчонку.

— А мои… мои пальцы тебя уже не волнуют?.. — морщился и тяжело дышал Стоцкий.

— Плевать мне на пальцы! — бесцеремонно оборвал его кагэбэшник, позабыв уж думать и о своем ранении. — Тут речь о более важном.

— Хорошо, я не трону вас, — легко согласился «террорист». — Как видите, я до сих пор не открываю лица. Значит, этот вариант мной не исключен.

— И тем не менее. Вы, полагаю, офицер… Дайте слово офицера.

— Даю, — почти не задумываясь, кивнул Павел, отталкивая скорчившегося над пробитой дланью Стоцкого.

— Она под охраной одного моего человека. Место нахождение мне не известно. Связь только по телефону.

— Как это не известно?

— Таковы наши правила, — коротко и твердым голосом отчеканил генерал.

— Звоните своему человеку. И пусть он потом даст трубку Филатовой.

Усатый полез за мобильником, набрал номер…

— Печкин, это Роммель. Сейчас дашь на минуту трубку девчонке, а потом, как закончит разговор, отпустишь ее. Да, правильно понял — пускай девчонка идет на все четыре стороны! — четко повторил он и протянул трубку назад.

— Алло, Ирина?

— Да, Паша, это я… — голос ее был напуган и еле слышен.

— Ира, сейчас тебя отпустят. Домой ни в коем случае не езди… не надо. Иди в редакцию. У вас же кто-то работает по ночам?

— Да, верстают готовый номер…

— Вот и хорошо. Ты помнишь, с какого телефона звонила мне утром?

— Помню…

— Так вот. Сразу позвонишь с него на мой сотовый. Тогда у меня будет уверенность, что тебя отпустили. Договорились? И не дергайся — жди в редакции.

Мобильник генералу он не вернул, а водиле приказал повернуть в темную, неприметную улочку и остановиться.

Генерал с водителем вели себя спокойно, спиной, вероятно, ощущая направленные в них стволы. Один Стоцкий, обмотав чужим пиджаком поврежденную ладонь, издавал утробные звуки и беспокойно ерзал изнеженными ягодицами по кожаному сиденью.

Звонок Ирины из редакции раздался через двадцать минут. Сверив высветившийся номер с тем, что значился во «входящих», Палермо коротко переговорил с ней и снова повелел ждать.

— Что ж, господа, не смею вас больше задерживать, — обронил он, выбираясь из машины.

Трое в салоне напряженно молчали. Лишь когда тихо захлопнулась дверца за человеком с закрывавшей пол-лица банданой, двигатель иномарки заработал, вспыхнули габаритные огни.

Отойдя шагов на десять, спецназовец снял с лица повязку, обернулся…

Машина тронулась и, быстро набирая скорость, поехала к видневшейся вдали освещенной улице с оживленным движением.

— Извини, генерал. Чуть раньше я давал другое обещание, — прошептал он, поднимая ствол бесшумной винтовки. — А первое слово дороже второго. Так меня учили в юности.

Взрыв автомобиля с номерами Правительства области очень походил на взрыв, унесший в итоге жизнь Бритого. И сейчас корма высоко подпрыгнула из-за мгновенно раздувшегося под днищем огненного пузыря. Потом пламя охватило машину целиком, и все это жутко грохнуло о землю, пошло юзом, перевернулось, раскидывая по округе горящие обломки… А он все стоял и продолжал стрелять в горящее месиво, покуда не израсходовал все двадцать патронов рожка. Но и после этого раз пять нажал на спусковой крючок с такой силой, что едва не обломил его.

В редакции он появился уже без винтовки, основательно разобранной и выброшенной по частям в попадавшиеся дорогой мусорные баки.

— Добрый вечер, — несмело приоткрыл он дверь одного из отделов редакции, за которой слышалась громкая, оживленная беседа. — Скажите, где я могу увидеть Филатову?

Две женщины приблизительно одного возраста — кругленькая, с такой же круглой головой, и высокая, худая, в очках с тонкой оправой, сидящие за огромными мониторами, умолкли и одновременно уставились на вошедшего мужчину.

— А вы кто ей будете? — спросила одна.

— Я не родственник, но очень давно знаю ее семью.

— Вот и хорошо, молодой человек! — внезапно вскочила полная. Подскочив, доверительно понизила голос: — Мы как раз обсуждаем случившееся. Мы-то думали, что Ирочка уже знает о смерти своего отца, понимаете?.. Ну и… как полагается, выразили сочувствие, соболезнование, когда она появилась.

— А она, видно, надеялась на лучшее… Чуть в обморок не упала, — откинулась сухощавая на спинку вертлявого кресла.

— Отхаживали ее, чаем горячим отпаивали… Откуда нам было знать? — опять зашептала первая.

— Вы не могли бы нам помочь?..

— Где Ирина? — настаивал Павел.

— На воздух пошла — в скверик. Сказала: сигареты кончились, и хочет немного побыть одна. Ну, мы и подумали: пусть подышит…

— Поищите ее, пожалуйста, а то мы переживаем, — жалобно пропищала одна из верстальщиц.

— Ясно. Сейчас найдем. Скажите-ка, а где ваш главный?

— Дома, наверное…

— Вызвать его можете?

— Зачем?! — чуть не хором изумились сотрудницы.

— Новость одна есть потрясающая. Сдается, что она должна быть в завтрашнем номере.

— Это вряд ли! — усмехнулась одна из женщин. — Ночь на дворе — он или спит или едет домой с очередного банкета.

— Наш главред не приехал даже в ночь с 11 на 12 сентября, забыла какого года, когда в Америке рушились небоскребы, — авторитетно заявила вторая. Вот и сегодня — прокурор области убит в своем доме, а он…