Русский камикадзе - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 50

Павел в три прыжка оказывается рядом с одетым стариком.

Сильный удар в челюсть. Упавший пистолет поднят и спрятан за пояс. Телефон разбит о стену.

Теперь под широкую арку — к водоему…

— Ты… кто?.. — очумело смотрит мужик с невероятно огромным брюхом.

Вокруг брюха плавает обнаженная девица. Останавливается, лишь завидев неслышно появившегося человека с повязкой на лице.

— Хрен в пальто, — грубо отвечает незнакомец и демонстративно приставляет пистолет к виску хрупкой служанки. — Этот?

Та кивает; от страха не понимая игры для своей же пользы; плачет — слезы ручьем бегут из глаз…

— Где Филатова? — оглашает зал густой баритон.

— Какая Фила…

Выстрел винтовки прерывает надменный вопрос.

Перед Стоцким взмывает высокий водяной фонтанчик. Толстяк взвизгивает удивительно высокой нотой и прыгает по дну бассейна на одной ноге, разгоняя по цветным бортам жуткую волну.

Девка кашляет — с испугу нахлебалась.

Но вода цвета не меняет. Хитрит чинуша — пуля пущена мимо.

— Где дочь прокурора Филатова? — повторяет спецназовец.

— У Роммеля спроси!.. — с обидой и чуть не сквозь слезы жалобно подвывает тот.

Однако пришедший в себя поджарый дружок первого чиновника области, оказавшийся тем самым печально известным Роммелем, выдавать секретов не торопится. И это плохо. Это отвратительно. Времени, чтоб сорваться из дворца без боя почти не остается.

Нужно отыскать радикальное решение. Срочно отыскать!

И оно нашлось.

— Быстро из воды! — командует майор.

Раздетая девка пулей выскакивает на борт; жирный, точно тюлень, Стоцкий, покачиваясь, поднимается из воды пологими ступенями.

— На выход.

— А одеться?..

— В морге оденут. Вперед. И ты тоже!

Генерал с разбитой нижней губой молча повинуется.

У двери Павел оглядывается на «заложницу» — худенькую девушку. Та, прижавшись спиной к белой стене — ни жива, ни мертва.

— Тебя, кажется, величают Роммелем? — насмешливо кривит губы «террорист».

Тот молчит…

— Ладно, потом разберемся… Ты идешь к машине первым. Оставляешь за рулем водилу, сам садишься вперед, — уже поднимаясь по лестнице, инструктирует генерала «террорист». Обняв шею Стоцкого и уткнув пистолетный ствол в складку кожи под подбородком, предупреждает: — одно неверное действие и твои губернаторские мозги украсят потолок. Или крышу…

У высоких дверей собралось несколько вооруженных людей в бронежилетах. Старший озабочен и возбужден, отдает резкие команды, выказывая явное намерение оказать сопротивление и помочь хозяину.

— Не стрелять! Не стрелять, здесь губернатор! — злобно рычит идущий впереди усатый. Свою правую руку он несет подобно ребенку — прижимая к груди.

— Пусть все отойдут влево как можно дальше, — приказывает майор.

Роммель громко повторяет приказание.

Охранники, готовые открыть пальбу, пятятся в указанном направлении, изумленно взирая на голого Стоцкого, неверно шлепающего мокрыми ступнями по мраморным плитам.

Прикрываясь от охранников телом высокопоставленного заложника, спецназовец минует колоннаду и оказывается на первой ступеньке лестницы. Все, путь свободен — можно бежать к машине.

Стоп! Что происходит впереди — там, где въезд на территорию губернаторского дворца перекрывают кованные чугунные ворота?..

Ажурная решетка ползет влево, пропуская внутрь несколько автомобилей и автобус. Едва миновав ворота, кавалькада поворачивает и резко тормозит; из легковушек и «уазиков» выскакивают офицеры, из автобуса высыпают вооруженные хлопцы в касках и бронежилетах.

«А вот это в мои планы не входило…» — подумал Палермо, еще сильнее сжимая рыхлую шею Стоцкого.

Глава 13

/26 июля/

Отряд спецназа, в котором отныне предстояло служить Топоркову, был внезапно поднят по тревоге. Пришлось спешно напяливать форму, полчаса назад аккуратно устроенную на спинке единственного в мизерном номере стула; прихрамывая скакать по коридору небольшой офицерской общаги, где до поздней ночи гудели пьянки, а по утрам гремела ведрами и пустыми бутылками уборщица тетя Люба. Толкаться у каморки оперативного дежурного, с целью получить оружие, слава богу, не довелось — ни одного ствола в этой воинской части за ним еще не числилось. Так и запрыгнул в «уазик» безоружным…

По дороге подполковник — командир отряда, куда-то названивал, выяснял и уточнял задачу. Наконец, недовольно пробурчал:

— Сами толком ни черта не знают!.. То ли нападение на губернатора, то ли кто-то в его хоромах захвачен в заложники. А я теперь должен самостоятельно разбираться в их кроссвордах… Фугас им в заднее сопло!..

Лейтенант посматривал на его лысеющий затылок, покрывшийся от напряжения капельками пота и, вздыхая, вспоминал майора Белозерова с красивым прозвищем «Палермо», коему самая сложная боевая задача никогда не казалась неразрешимым «кроссвордом». Он разгадывал их одним махом, даже если требовалось колоссальное усилие воли и нечеловеческое напряжение. Потрогав полученный за ранение в секретной операции свеженький орден, тускло поблескивающий на груди, пообещал сам себе: «Завтра обязательно позвоню майору — уговорю, упрошу, чтоб никого не брал на мое место. Расшибусь, а через год вернусь в его команду…»

Справа замелькали огни великолепных особняков, впереди показался высокий забор и автоматические, вычурной формы ворота, медленно сдвигавшиеся в сторону. Проскочив открытую арку, вереница спецавтомобилей развернулась вправо и остановилась.

— Занять позицию возле машин! Блокировать выезд! — кричал подполковник, вглядываясь в каких-то людей, стоявших на крыльце впечатляющего размерами дворца.

Бойцы рассредоточились у четырех авто, Топорков присел недалеко от УАЗа.

— Дай-ка взглянуть, — попросил он бинокль у ближайшего соседа.

Быстро настроив оптику, замер, потом побледнел — сквозь окуляры он отчетливо разглядел человека, лицо которого было наполовину закрыто темно-зеленой повязкой. Точь-в-точь, как это делал во время боевых операций его бывший командир. Хорошенько вглядевшись в фигуру, в видимую часть лица, он уже не сомневался — это был майор Белозеров. Сто процентов — отважный и решительный Палермо!

Тот стоял на верхних ступеньках длинной лестницы и левой рукой обхватывал шею совершено голого человека с невероятно объемным, безобразно висевшим животом. В правой руке майор держал пистолет; а ступенькой ниже топтался сухопарый пожилой мужчина. Много правее этой троицы толпились вооруженные охранники. Впрочем, предпринимать какие-либо решительные действия по захвату или уничтожению «террориста» они не решались или, скорее, были не готовы…

Лейтенант повернул бинокль левее — изучил ближайший угол здания, но не нашел за ним ни единой души. Затем бегло повел окулярами выше — по окнам, балконам, крыше… Это были удобные позиции для снайперов и простых стрелков.

И вдруг ощутил жуткий холодок внутри — на огромном полукруглом балконе, поддерживаемом белыми колоннами, один за другим появились трое мужчин в черных костюмах со снайперскими винтовками и автоматами в руках. Они осторожно подбирались к краю — к самым перилам, высматривая внизу не подозревавшего о подвохе «преступника»…

«Майор не ожидает нападения сверху! — молнией пронеслось в голове Топоркова. — Он привык воевать в горах и лесу, а не в городе, поэтому не прокачал ситуацию с балконом!»

— А ну-ка одолжи на минуту, — без раздумий вырвал он у соседа автомат с подствольником.

— Так не было команды стрелять, — попытался возразить тот.

— Заткнись! Без тебя знаю, — огрызнулся офицер и, проверив наличие гранаты в стволе, повернул автомат в сторону дворца.

«Метров сто двадцать… Чуть выше… Еще чуть-чуть… Да-да, вот так учил на склоне сержант!»

Издав резкий хлопок, граната ушла в темное небо.

— Ну, кто-о там стреляя-яет, фуга-ас вам в заднее со-опло?! — послышался страдальческий голос подполковника. — Ну, кто-о там у меня в Чечню-ю захотел, вне всякой очереди, а-а?..