Гиперборейские тайны Руси - Демин Валерий Никитич - Страница 29

Образы дев-лебедей (рис. 35) характерны и для славянских и для скандинавских сказок. Девы-лебеди прилетают к реке или озеру, сбрасывают оперение, превращаются в волшебных красавиц и купаются в прохладной воде: здесь-то и подстерегает их добрый молодец. В немецких преданиях они трансформировались в колоритные образы валькирий – крылатых дев, летающих над полем битвы. Сказочные валькирии, как и полагается девам-лебедям, часто появляются у реки, сбрасывают оперение и плещутся в прохладной воде. Кто спрячет их одеяние – под власть того они и попадают. Именно так в «Песне о Нибелунгах» один из главных героев заставляет деву-лебедь предсказать ему будущее.

Рис. 34. Царевна Лебедь. Художник Михаил Врубель

Образ лебедя, человека-лебедя и лебединой символики проходит через всю историю культуры народов Евразии: от древнейшего ковша в виде лебедя, найденного при раскопках первобытной стоянки (III–II тысячелетия до н. э.) на Среднем Урале, и петроглифов Онежского озера до нежных античных богинь с лебедиными крылами. Крылатые девы со стилизованным оперением встречаются и на русских вышивках. Справедливости ради надо сказать, что женские лебединые образы не всегда положительные. Марья Лебедь Белая из былины о Михайле Потыке – не просто соблазнительница, но и погубительница русского богатыря, за что заслуженно и лишилась головы.

Рис. 35. Лебединая дева. Художник Надежда Антипова

Средневековые рыцарские легенды содержат немало сведений и смутных воспоминаний о древнейшей истории, включая и гиперборейские времена. В тайных сказаниях ордена тамплиеров о гибели Атлантиды упоминается гиперборейская раса людей, что пришла с Севера в Эпоху Белого Солнца. Цикл легенд о священном Граале указывает на волшебную северную страну, где в неприступном замке хранится чудодейственный Грааль, дарующий бессмертие и тайное знание. Оттуда и прибывает в челне, запряженном лебедем, Лоэнгрин – сын хранителя Грааля Парсифаля. В описаниях самого Грааля много разнобоя. В наиболее распространенной версии он представляет собой чашу с напитком бессмертия. Однако в монументальной поэме Вольфрама фон Эшенбаха «Парсифаль» (XIII век) – Грааль изображается в виде камня, излучающего волшебный свет: достаточно глянуть на него, и человеческая жизнь продлится. Такая трактовка сближает Грааль со знаменитым Алатырь-камнем русских легенд и заговоров. А главное свойство Грааля – даровать бессмертие – вызывает в памяти русские сказки, в которых живая и мертвая вода оживляет умерщвленных героев. Кроме того, функционально Грааль сходен со знаменитым Кощеевым яйцом: оно не только находилось за тридевять земель в недосягаемом месте, но и обладало живительными свойствами. В одной из сказок, записанных от сибирской сказительницы Н.О. Винокуровой, Орел-царевич после победы над Кощеем оживляет умерщвленного отца с помощью Кощеева яйца.

Существует легенда, что древнескандинавские викинги сверяли удачу своих разбойных набегов с полетом лебедей. Так это или не так – теперь проверить трудно. А вот покорителю Сибири Ермаку путь за Урал открылся по лебединой наводке. Народный сказ про то, обработанный Павлом Петровичем Бажовым (1879–1950), называется «Ермаковы Лебеди». Ермак, как известно, – прозвище, настоящее же имя, по собственным признаниям казака, было Василий, а фамилия совсем тотемного происхождения – Оленин. Так вот, взял однажды мальчик Васютка (будущий Ермак) три яйца из гнезда погибшей лебедихи и подложил их дома под гусыню. Она-то и высидела лебедят, они потом до самой Ермаковой смерти дарили ему удачу – и на россыпи драгоценных самоцветов наводили, и путь в Сибирь указали: «Вовеки бы ему в сибирскую воду проход не найти, кабы лебеди не пособили».

Весь песенно-сказочный фольклор Руси и поэзия России расцветали под сенью лебединых крыльев. Лебединый образ русский человек впитывает с молоком матери, он передается как драгоценная память предков. Когда поэт пишет «О Русь, взмахни крылами!» – у русского читателя скорее всего возникает ассоциация птицы-лебедя. Россия – это и есть Царевна Лебедь, ставшая почти что олицетворением Руси. И не только олицетворением. По свидетельству византийского историка Х века императора Константина Багрянородного, сама территория, где жили древние руссы, именовалась Лебедией. Впоследствии это дало право Велимиру Хлебникову назвать новую Россию «Лебедией будущего».

Тотемический образ сокола (рис. 36) также доиндоевропейского происхождения.

Например, сокологоловым был древнеегипетский солнцебог Хор (Гор), этимологически и функционально родственный русскому солнцебогу Хорсу (того же корня русские слова «хорошо», «хор», «хоровод», «хоромы», «храм»), – что лишний раз доказывает общее происхождение древнейших культур и верований. Между прочим, традиционный круговой обход вокруг буддийской ступы также именуется хора. Соколоподобным изображался и другой древнеегипетский солнцебог – Ра. Явный смысл присутствует и в самом слове «сокол»: второй слог «кол», быть может, восходит к имени древнейшего солнцебога Колы (Коляды). Но соколоподобным был и древнеславянский бог огня и света Рарог (ср.: чешск. raroh; польск. rarog) – «сокол»; из этой общеславянской основы выводится и имя старорусского князя – Рюрик, который в этом случае, естественно, не мог быть никаким варягом, а также фамилия русского художника и мыслителя – Рерих.

Рис. 36. Сокол. Художник Константин Васильев

Данная историко-этимологическая концепция восходит к замечательному чешско-словацкому просветителю, поэту, фольклористу, одному из основоположников панславизма Яну Коллару (1793–1852). В России активным пропагандистом этих идей был историк-антинорманист, литератор, театральный деятель и под конец жизни – директор Эрмитажа Степан Александрович Гедеонов (1815–1878). В капитальном двухтомном труде «Варяги и Русь» (СПб., 1876) он развил аргументы Коллара. Эта концепция славянского происхождения Рюрика и Рюриковичей оказалась близка Владимиру Чивилихину и получила отражение в его романе-эссе «Память», а также Сергею Лесному, автору многочисленных изданных за рубежом работ, посвященных древней истории Руси.

Существует и более простая версия русской родословной Рюрика и русского же происхождения его имени. Она опирается на северные предания, согласно которым подлинное имя Рюрика было Юрик и явился он в Новгород из Приднепровья. Новгородцы «залюбили» его за ум-разум и согласились, чтобы он стал «хозяином» в Новограде. (Р) Юрик наложил на каждого новгородца поначалу небольшую дань, но затем стал постепенно ее увеличивать, пока не сделал ее невыносимой (что впоследствии усугублялось с каждым новым правителем). Первые летописцы, упоминавшие Рюрика, вряд ли опирались на какие-то письменные источники, а скорее всего использовали устные известия. Постепенно исконно русское имя Юрик, помянутое в северорусском предании, оваряжилось.

Еще одним подтверждением смысловой идентичности сокола с русским именем Рарог – Рерик – Рюрик служит княжеская символика рода Рюриковичей. Как известно, это трезубец, перешедший в украинскую государственную геральдику. Между тем существует версия, что знаменитый «трезубец» на самом деле является стилизованным изображением сокола-рерика. Впервые эту гипотезу выдвинул С.А. Гедеонов, впоследствии она получила дальнейшее обоснование. Версия выглядит романтичной и привлекательной и обычно вызывает читательские симпатии.

В русском мировосприятии сокол часто сопряжен с лебедем. Обе птицы пребывают друг с другом в беспрестанной борьбе. Сокол нападает, преследует; лебедь спасается, защищается. Но всегда ли так? Ничуть! У Пушкина в «Сказке о царе Салтане», целиком построенной на образах и сюжетах русского фольклора, лебедь-птица добивает и топит злодея-коршуна. В народной символике коршун – ипостась сокола, а все хищные птицы едины суть. В «Задонщине» – Слове Софония-рязанца – соколы, кречеты, ястребы совокупно олицетворяют ратников Дмитрия Донского и перечисляются через запятую: «Ужо бо те соколе и кречеты, белозерскыя ястребы борзо за Дон перелетели и ударилися о многие стада гусиные и лебединые» (а чуть раньше были еще и орлы). Потом это повторит Александр Блок: