Гиперборейские тайны Руси - Демин Валерий Никитич - Страница 27

В процессе становления славянорусского этноса значение тотемов было утрачено. Народное творчество – бездонное хранилище неизбывной памяти о русских тотемах – не только в устном (фольклорном), но и в овеществленном виде. Коньки на крышах, петушки на маковках, утицы-солонки, олешки на полотенцах и рубашках – все это отголоски тотемного прошлого, запечатленного в орнаменте, узорах, вышивках, резьбе, росписи.

Помимо тотемов-животных в памяти поколений сохранились образы и тотемов-растений. В древности, в эпоху распада первичной индоевропейской общности, существовало даже дендрическое мировоззрение. Это – идеология кельтских друидов, создавших целостную дендрическую философию, подкрепленную дендрической астрологией, развитой эзотерической систематикой растений и сакральным «растительным» календарем. Почитание деревьев – также неотъемлемая черта и древнеславянского языческого мировоззрения. Священные деревья считались покровителями общины, рода, племени, семьи, отдельных индивидов. Дендрототемы образовывали нередко такую сакральную целостность, понять которую с точки зрения ботаники не представляется возможным. В самом деле, о чем поется в часто исполняемой и поныне песне:

С точки зрения современного человека, здесь – всего лишь хаотичный набор слов, сплошная бессмыслица. С точки же зрения славянина-язычника, зачин этой архаичной песни – необходимая ритуальная здравица, позволяющая первобытному человеку перейти на биосферный уровень общения с природой и ощутить свое единение с растительной формой жизни.

Рис. 28. Сакральный комплекс у святого источника на берегу Дона в Тульской области (на заднем плане – заповедная роща). Фото Валерия Демина

С растительными тотемами связано множество обычаев и поверий, доживших до настоящего времени. Испокон веков существовало на Руси поклонение деревьям. Ни одна власть не оказалась в состоянии выкорчевать древнейшие языческие традиции. В прошлом церковные и светские источники постоянно отмечали неискоренимость культа деревьев: то тут, то там древопоклонники молились либо в священных рощах, либо «около куста», либо просто «дуплинам деревянным», либо перед особо почитаемыми деревьями, а ветки обвешивали платками, полотенцами или просто тряпочками. Причем все это вовсе не дела давно минувших дней. Этнографы регулярно констатируют стойкую и повсеместную веру в целительную и оберегательную силу деревьев, что наглядно проявляется хотя бы в народном обычае стучать пальцем по любому деревянному предмету, дабы предотвратить беду – отвернуть ее от задуманных планов или благополучного течения дел. Во многих районах – особенно на Севере и в Сибири – деревьям и кустам по-прежнему приносятся плоды, а ветки либо завиваются (как у березы на Семик), либо украшаются лентами. Кое-где до сих пор старые дуплистые деревья символизируют женскую утробу и считаются наделенными целительной силой: чтобы ею воспользоваться, нужно прислониться к стволу, залезть в дупло или пролезть через него, если оно сквозное.

Удивительно, но факт: архаичные верования, уходящие в гиперборейское прошлое, сегодня нередко мирно уживаются с господствующими религиями – христианством и исламом. В комплекс памятников Государственного военно-исторического и природного музея-заповедника «Куликово поле» входит так называемый Прощёный колодец – святой источник на берегу Дона, где русские ратники омывали раны после победы над ордой Мамая. Неиссякаемый ключ прорывается прямо из прибрежной возвышенности, на ней – заповедная роща. Место сие почитаемо издревле – и ключ, и сток воды прямо в Дон, и деревья вокруг сакрального места. В память о героях Куликовской битвы здесь возведена православная часовня, открыта купель, где в любое время года можно встретить паломников, и водружен памятный крест (рис. 28). В сентябре 2001 года комплекс посетил и освятил Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Между тем поражает другое: деревья вблизи православных святынь увиты лентами, цветными тряпочками и шнурками; заветная роща почитается по тому же самому языческому канону, что и тысячи лет тому назад.

Рис. 29. Сергей Саулин. Эту часовню в сакральном месте Омского края он построил сам. Фото Валерия Демина

Рис. 30. Жертвенное древо возле православной часовни в деревне Окунево Омской области. Фото Валерия Демина

То же самое довелось увидеть и в Сибири, в сакральном месте Омской области близ деревни Окунево на берегу реки Тары. Здесь среди древних лесных курганов (по моему мнению, принадлежащим гиперборейским мигрантам) трудами и стараниями местного подвижника и мецената Сергея Саулина воздвигнута православная часовня и памятный крест (рис. 29). И здесь же ближайшая к часовне сосна сплошь увита тряпочками и лентами, оставляемыми сотнями и тысячами паломниками, кому довелось добраться до священного урочища[23] (рис. 30). Среди них и православные верующие, и сектанты-бабаджисты, построившие в деревне Окунево ашрам, и просто те, кто вдруг ощутил необъяснимую и подсознательную потребность – оставить в биоактивной зоне метку-знак. Аналогичную картину можно увидеть повсюду – на Севере и на Юге, в Брянских лесах и в Амурской тайге, в Поволжье и на Кавказе. Зов и повеление ноосферы!..

Откуда же взялось множество тотемов, каковы причины их дробления и появления новых? Данные процессы обусловлены вполне понятными, естественными причинами. Человек вообще стремится всячески подчеркнуть свою уникальность, обособить место и условия своего существования, обозначив их своими отличительными знаками. При смене поколений, распаде этнических структур, обособлении семей каждое новое социально-этническое образование придерживается, как правило, сложившихся и усвоенных традиций, но одновременно стремится к выпячиванию собственных неповторимых черт. При резкой ломке условий жизни, при смене жизненных ориентаций и парадигм отказ от прежних традиций и переход к новым ценностям осуществляется в демонстративно подчеркнутой форме и сопровождается принятием новой символики, в том числе и в области родоплеменной принадлежности. Отсюда такое обилие и разнообразие тотемов.

Механизм этого явления, срабатывающий на протяжении жизни нескольких поколений, хорошо иллюстрирует одна мансийская легенда, касающаяся лебедя и его тотемических функций. Лебедь, повествуют сказители, был когда-то человеком, но затем из-за вражды между людьми он стал просить Бога превратить его в птицу. Желание было исполнено, и таким образом появился лебедь. Он же был сначала и царем всех птиц, а орел служил при нем князем. Впоследствии царская власть перешла журавлю, так как лебедь не умел вовремя кричать. И так далее – пока царем не стал орел. Из этой северной легенды видно, как происходила смена и доминирование тех или иных тотемов внутри одной народности при естественной родоплеменной дифференциации.

То же можно сказать и о русской сказке о Трех царствах, в которой есть странноватый для современного читателя персонаж Ворон Воронович. Он – действующее лицо и ряда других волшебных сказок, где выступает то в обличье гигантской птицы, способной унести в когтях похищенную жертву, то в облике человека, в которого превращается, «грянувшись об пол». В популярной сказке «Солнце, Месяц и Ворон Воронович» это существо действует вместе с небесными светилами, более того, считается их братом.