Старообрядцы и евреи. Триста лет рядом - Бондаренко Григорий Владимирович - Страница 23

В контексте нашего исследования интересно, что Гучков был кузеном бабушки предпринимателя и благотворителя Дмитрия Зимина, выходца из смешанной старообрядческо-еврейской семьи, о котором мы подробнее расскажем в главе 6.

Поскольку еврейское Священное Писание – Танах – совпадает с христианским Ветхим Заветом, некоторые старообрядческие интеллектуалы интересовались иудаизмом. Проживавший в Ростове-на-Дону библиофил-старообрядец Стефан Севастьянов (1872–1944) среди прочего собирал и книги еврейской тематики: нам известно о двух принадлежащих ему изданиях, которые продавались в 2022 году на одном из российских антикварных аукционов. Одним было редкое исследование русского публициста и доктора медицины, автора множества очерков по еврейскому вопросу Давида Флисфедера «Евреи и их учение об иноверцах» (1874). Вторая книга – работа публициста, историка и общественного деятеля Макса Шац-Анина под названием «Темпорализм: Опыт философии еврейской культуры» (1919). На обеих книгах стоял штемпельный экслибрис «Стефан Севастьянов»; вполне возможно, что в его собрании были и другие книги по иудаике.

Отношение старообрядцев к евреям резко ухудшилось после событий 1917 года. Коммунистическая идеология воспринималась ими как порождение еврея Карла Маркса, а еврейское происхождение Троцкого, Зиновьева, Свердлова, Каменева, Урицкого и многих других видных большевиков производило общее впечатление повального участия евреев в революционной деятельности. Нет нужды говорить о том, что в действительности это было не так: евреи принимали активное участие в революции, однако именно русский народ выступил ее основной движущей силой.

Не только Октябрьский переворот, но и Февральская революция многими старообрядцами воспринималась резко отрицательно. Весьма показательна в этом аспекте была опубликованная в 1918 году трилогия Никифора Зенина, первая часть которой, «Чаяния иудейства», была посвящена критике большевистской и коммунистической доктрины, которую автор воспринимал как порождение еврейской мысли. Евреев автор именует исключительно «жидами», но делает это «не для оскорбления, а потому, что они сами себя так называют („ид“); так они зовутся по-славянски, по-французски и на многих других языках». Более того, Зенин просит читателей не думать, что он – «жидоненавистник (юдофоб)»:

Далее Зенин дает анализ коммунистической идеологии:

По мнению Зенина, евреи также стремились и к мировому господству:

Вот еще одна весьма симптоматичная цитата:

Одним из наиболее интересных старообрядческих авторов, в трудах которого часто фигурировали евреи, был уже упомянутый нами в главе 1 Федор Мельников. В 1911 году он написал крайне любопытный полемический трактат «Участие иудеев и иноверцев в делах церкви», в котором обвинил синодальную церковь в более чем тесных связях и контактах с евреями. С его точки зрения, это крайне негативно ее характеризовало. После революции и Гражданской войны Мельников жестко ополчился против «жидо-коммуны» (так антисемиты стереотипно называли советскую власть, якобы состоявшую из одних евреев). Так, в одной из листовок под названием «Самодержавным комиссарам» (февраль-март 1921 года) он пишет:

Аналогичные резкие выпады против евреев вообще и революционных деятелей в частности можно найти и в других листовках Мельникова этого периода.

В 1930‐е годы, спустя довольно много лет после революционных событий, отношение Мельникова к евреям несколько смягчилось. Особенно ярко это можно видеть в его полемическом трактате «Нужна ли вера в Бога», направленном против большевистской атеистической пропаганды. Сочинение вышло в книжной серии «Опровержение безбожия», издававшейся до Второй мировой войны в Румынии.

Образ евреев в этой работе трактуется двояко. С одной стороны, автор видит в них основных носителей вульгарной атеистической пропаганды: действие трактата проходит во время одного из диспутов в Томске, куда приезжают реальные исторические фигуры, знаменитый советский идеолог Емельян Ярославский (настоящее имя Миней Губельман) и Исаак Гойхбарг. В какой-то момент, чтобы лишить слова старообрядца Шалаева (под псевдонимом скрывается сам Мельников), председатель диспута записывает выдуманные фамилии будущих ораторов – и все они выглядят карикатурно-еврейскими: Розеншлюм, Герштейн, Брюкин, Дуткин, Шлемкевич и Шамшанович. Таким образом, евреи здесь выступают как ярые и воинствующие носители антирелигиозной пропаганды. С другой стороны, одним из трех участников диспута, осмелившихся хоть как-то возразить Губельману, был некий молодой еврей, сообщивший, что «верить в Бога он научился с детства и что ей учит великий мудрец Соломон, которого еще никто не превзошел в мудрости»: «Если мы не будем верить в Бога, – неожиданно заключил свою речь еврей, – то мы все перережем друг друга, и все погибнет».

Таким образом Мельников хотел подчеркнуть, что его работа отнюдь не носит антисемитский характер, а показывает, что в еврейской среде были как атеисты, так и верующие люди. На наш взгляд, здесь нашли отражение реальное участие Мельникова в одном из антирелигиозных диспутов и встреча с пропагандистом Ярославским-Губельманом.

Два учителя-еврея в советской школе упоминаются в полемическом трактате Мельникова «Ответ на вопрос безбожников: Откуда взялся Бог? (Беседа учителя с пионерами в советской России)». С ядовитым сарказмом Мельников пишет: