Старообрядцы и евреи. Триста лет рядом - Бондаренко Григорий Владимирович - Страница 22

На одном из митингов 2 ноября того же года владимирские рабочие решили протестовать против погромов: они отправились на телеграф, откуда послали владимирскому губернатору телеграмму: «Муромский Рабочий Комитет требует прекращения черносотенской бойни. Будет поступлено своим судом. Член Комитета Шляпников».

Редким мрачным пятном в совместной истории евреев и старообрядцев Святска, ныне опустевшего села на Брянщине, был погром начала XX века. Вот что об этом писал Иван Абрамов в очерке «Старообрядцы на Ветке» (1907):

Под «заповедями», которые были «порезаны», наверняка имелись в виду находившиеся в каждой синагоге свитки Торы. Во все времена и во всех странах именно они, как правило, становились первой символической жертвой врывавшихся в синагоги погромщиков: свитки рвали, жгли и портили, лишая тем самым еврейскую общину одного из самых главных ритуальных предметов, без которого невозможно нормальное отправление культа. Видимо, это святотатственное действие произвело сильное и тяжелое впечатление на местных старообрядцев.

Следующая волна страшных погромов прокатилась по территории бывшей Российской империи уже во время смуты 1917–1920 годов. По сведениям израильского историка Леонида Смиловицкого, некоторое количество старообрядцев принимало участие в погромах генерала С. Булак-Балаховича в 1917 году. С другой стороны, по сведениям Ю. Глушакова, в деревне Монастырёк (современная Могилевская область) старообрядцы укрывали евреев во время антисоветского мятежа, организованного меньшевиком В. Стрекопытовым в марте 1919 года, и последовавшего вслед за ним погрома. После установления советской власти и вплоть до наших дней, насколько нам известно, таких масштабных конфликтов между старообрядцами и евреями, как в царское время, больше не было.

ЕВРЕИ ПРОТИВ СТАРООБРЯДЦЕВ

Несмотря на дружественные в целом контакты старообрядцев с евреями, иногда эти две группы находились и в конфликтных отношениях. Приведем пример. В «Записке о бессарабских раскольниках» публицист И. Аксаков рассказал о Волковском посаде в Бессарабии, стоящем в устье Дуная и населенном преимущественно старообрядцами:

После проведения государственного межевания волковцам осталась самая незначительная часть устья – Гусинский ерик, где, по их словам, почти и не водилось рыбы. При этом новый контракт на ведение рыбного промысла был заключен с откупщиком-евреем, который получал за все воды дунайских устьев, в том числе и волковского, 20 тысяч рублей серебром в год. Жители посада обратились с просьбой пересмотреть этот вопрос к бессарабскому генерал-губернатору графу Воронцову и генерал-лейтенанту Федорову, однако на момент пребывания там Аксакова проблема так и не была решена.

Иногда евреи помогали властям в преследованиях старообрядцев. К примеру, 30 ноября 1853 года писатель П. Мельников-Печерский, выполняя задания правительства по искоренению старообрядчества, совместно с шестью евреями-будочниками (низшими полицейскими чинами) взломал дом книготорговца Головастикова, проведя там обыск и изъяв множество икон. В 1839 году в Режице (современный Резекне) решением властей была закрыта старообрядческая моленная на Вокзальной улице. Участие в ликвидации моленной приняли и евреи: старообрядцы с горечью смотрели, как книги и иконы-святыни складывались на возы и увозились в полицейское управление ломовыми извозчиками-евреями.

В 1978 году в Хакасии произошло знаменательное событие: группа геологов обнаружила старообрядческий поселок Тиши на реке Абакан, в котором в полной изоляции от советской власти жила семья Лыковых. В нем большевики появились лишь один раз, летом 1918 года, когда отряд красноармейцев ворвался в поселок, удивляя местных жителей обилием оружия и новой формой. Карп Осипович Лыков, которому тогда было семнадцать лет, вспоминает: «Люди вроде русские, а знаки и одёжа жидовские». Не очень понятно, что тут имелось в виду: вполне возможно, что Лыков принял за еврейский символ пятиконечную большевистскую звезду. По его словам, ворвавшиеся искали сбежавших колчаковцев и устроили обыск в поселке. Найдя в доме Лыкова колчаковские деньги, командир отряда попытался обвинить того в потворстве белогвардейцам, но потом оставил в покое.

В 1918 году по Печорскому краю кровавой волной пронесся красный террор. Одним из наиболее «прославившихся» красных командиров этого времени был австрийский еврей Мориц Мандельбаум, грабивший в том числе и старообрядческие храмы. «Этот Мандельбаум своими жестокими и преступными действиями восстановил против Советской власти печорское население, которое даже в 1923 г., в бытность мою на Печоре, с ужасом и ненавистью вспоминало о нем», – писал один из видных деятелей ВЧК М. Кедров. Против произвола большевиков в феврале 1919 года был поднят мятеж под началом старообрядческого псаломщика Н. Шахтарова. Известно также, что в антибольшевистских выступлениях активное участие принимали и другие старообрядцы.

Неприятный опыт контактов с евреями-революционерами был у одесской старообрядки Пелагеи Ивановой (впоследствии под именем Персида ставшей игуменьей Казанского женского монастыря в Куниче). Она была арестована большевиками в 1920 году. Пелагея Ивановна вспоминает:

Остается, пожалуй, лишь с горькой улыбкой заметить: спасибо, что не расстрелял.

Отметим, как и в предыдущем разделе, что в советское время конфликты между евреями и старообрядцами носили случайный и бытовой, а не массовый и иделогическо-религиозный характер.

ОТНОШЕНИЕ СТАРООБРЯДЧЕСКИХ ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ К ЕВРЕЯМ

Одним из видных российских политиков XX века был Александр Гучков (1862–1936), лидер партии «Союз 17 октября», член Государственного совета и военный министр Временного правительства. Существуют разные версии его происхождения. Его отцом был старообрядец-федосеевец, позднее перешедший в единоверие, а матерью – француженка Корали Петровна, урожденная Вакье, принявшая православие. Некоторые исследователи утверждают, что на деле Корали Вакье – обрусевшая французская еврейка. К примеру, уже упоминавшийся С. Фомин называет Гучкова «сыном старообрядца и еврейки Лурье»; о еврейском происхождении матери Александра Ивановича писали также и публицисты Муртаз Тарамов и Сергей Наумов. Впрочем, эти предположения представляются недостоверными: насколько нам известно, французский негоциант Пьер Вакье, отец Корали и дед Гучкова, переселившийся в Новороссию еще во время губернаторства графа Воронцова, евреем не был.

Как политик Гучков занимал достаточно резкую антисемитскую позицию. По его инициативе в 1908 году Третья дума приняла «пожелание… о недопущении евреев-врачей на военно-медицинскую службу»; по всей видимости, он считал евреев настолько никудышными солдатами, что предлагал «заменить для евреев воинскую повинность денежным налогом». После убийства Столыпина в 1911 году Гучков заявил: