Перерождение легенды (СИ) - "Марк З. Штейн" - Страница 13

Арефей махнул рукой и тут же принялся бегать от дерева к дереву. Потом стал валуны тягать. Потом по дереву кулаками стучал, пока в кровь их не сбил. И всё на небо поглядывал, ждал, когда стемнеет.

Но, как на зло, всё не темнело. Арефей уж было хотел присесть, отдохнуть немного. Да только не мог даже стоять на месте, всё хотелось ему нестись куда-то, что-то делать. В мыслях он то и дело бегал за дом полуглухой бабки Крафы. За домом её стояли отсеки сеновала. Днём туда мужики на погрузчиках складывали тюки сена, собранного с полей. А ночью…

У Арефея внизу живота сводило от мыслей о том, чем на сеновале по ночам занимается вся деревенская молодёжь. И вот сегодня он станет одним из них, да ещё и с Дарилиной, самой красивой девкой в школе! Интересно, а её туда уже кто-нибудь водил? Уж больно запросто она его туда позвала. Арефей отогнал эти мысли, принялся так сильно по дереву лупить, что от него ветка оторвалась да прямо по темени его шарахнула.

— Ах, ты! — со смехом протянул Арефей, потирая ушибленную голову. — Экое драчливое!

И продолжил дерево лупить.

Наконец, стемнело.

Арефей, так ждавший темноты, вдруг почуял, что у него ноги трясутся да живот совсем уж сводить стало.

— Чего это? — злясь на самого себя, вслух сказал он. — Трушу, чтоль? Нечего тут трусить. Тоже мне, великое дело! А я, может, теперь туда каждую ночь ходить буду.

Сказал так, да самому понравилось как звучит. Ноги трястись перестали. Живот унялся, разве что в самом низу что-то чуть осталось, но то было даже приятно.

Он и не запомнил, как дошёл до дома бабки Крафы, весь в мыслях своих был. Опомнился, только когда на холмик небольшой влез да чуть с него не навернулся. Перед ним весь сеновал открылся, все его отсеки, укрытые от непогоды металлическими крышами да хлипкими стенами огороженные.

Арефей вдохнул глубоко, попытался взволнованное сердце унять, выдохнул протяжно. И зашагал к ближайшему отсеку, пока снова живот не скрутило.

В отсеке кто-то был. Арефей услышал шорохи да возню какую-то. Он прошёлся меж рядов сложенных соломенных тюков. Заглядывая в закутки, он тихонько кликал Дарилину. Никто ему не отвечал. Только шорохи всё громче становились, да стук неясный добавился. Понял Арефей, что стукают совсем рядом, в ближайшем закутке. Тихонько подошёл, заглянул. Да запоздало понял, что за стук это был, когда увидал голого парня да девку под ним. Парень проворно двигался, девка громко дышала. Арефей припустил оттуда, а самого так раззадорило, что невыносимо стало.

В следующем отсеке он ведро воды нашёл и сразу же плеснул себе на пышащее жаром лицо. Больше в отсеке он никого не нашёл. Позвал пару раз Дарилину для верности и пошёл дальше.

В третьем отсеке кто-то был. Арефей прислушался. Ни возни, ни стуков, только шорох слабый. Да чьё-то дыханье. На это дыханье Арефей и пошёл. Поплутал чуть по коридорам из тюков и совсем рядом оказался.

— Дарилина, — тихонько позвал он.

В ответ кто-то хихкнул. Тоненько, игриво.

— Дарилина, — увереннее позвал Арефей и рванулся на звук.

Ему снова в ответ хихикнули. Арефей нашёл закуток, откуда смех слышался, ворвался в него. А там никого. Только тень чья-то скользнула да побежала куда-то.

— Ах, ты ж игривая какая! — крикнул раззадоренный Арефей и пустился в погоню.

Не могла она от него убежать, как ни старалась. Вот он уж нагнал почти. А она в очередной закуток нырнул. Он за ней. Понял, что не уйдёт теперь от него, на ходу расстегнул комбинезон, ворвался в закуток. Да опешил.

Ударил ему в лицо свет фонарика, ослепил. Проморгавшись, Арефей увидел перед собой Гарврула.

— О, здоров! — притворно удивился тот. — Как сам?

Кто-то хохотнул. Арефей разглядел, что в темноте за Гаврулом несколько человек стоит.

— Искал, чтоль, кого, а? — спросил Гаврул и сам, не выдержав, прыснул. Тут же загоготали и прихвостни за его спиной

Арефей не мог понять, что сейчас с ним. Испуган он, расстроен ли. Или, может, вообще что-то другое чувствует. Он оглядел собравшихся, попытался найти Дарилину, да только Гаврул всё фонарём ему в глаза светил нарочно, не разглядишь ничего.

— Глядите, он уж портки даже спустил! — проорал красный от смеха Гаврул.

Арефей спохватился, поправил комбинезон, застегнулся.

— Ты чего тут делать собирался, а? — вдруг строго спросил Гаврул. — Паскудник!

Вот тут Арефей чётко понял, что над ним не только посмеяться пришли. Он развернулся, рванул прочь, да только нога за солому зацепилась, и рухнул он плашмя.

— Хватай его! — проорал Гаврул.

Дальше Арефей ничего не помнил, потому как первым же ударом ему прилетело ботинком по лицу, и он отключился.

Глава IX. Любовь и боль

На крыльце сиротского дома тускло горел свет. Арефей различил двоих, сидящих на широкой лестнице, и, даже не вглядываясь, узнал в них братьев. Игнар молча водил пальцем то по перилам, то по ступеньке, то по своей штанине. Антир что-то говорил, но, заметив приближающегося Арефея, замолчал и принялся сверлить его недобрым взглядом.

— Вот он, припёрся, — проворчал Антир, стоило Арефею подойти чуть ближе. — Ну как там на сеновале? Хорошо, поди? А у меня губа так и болит из-за тебя.

Арефей особо его не слушал. Шёл быстро да глядел в сторону, чтоб лица его разбитого видно не было.

— Ты погляди на него, — не унимался Антир. — Не смотрит на нас даже. Всё, взрослый теперь, не чета нам.

Арефей спешно поднялся по ступенькам, уже потянулся к двери, как вдруг Антир схватил его за плечо.

— Да куда ты, хоть слово-то скажи! — Антир дёрнул Арефея, развернул. И ахнул громко.

— Чо ты пристал?! — накинулся на него Арефей. — Отвали!

— Да погоди, не ори, — затараторил Антир. — Скажи хоть, чего случилось-то? С Дарилинкой тебя увидели, да? Гаврул увидел?

— Не твоё дело! Понял?! Сиди дальше, над губой своей плачь!

— Да пусть бы с ней, с губой. Расскажи, чтоль, чего стряслось?

— Не скажу я ничего, спать пора уже.

— Да какой там спать. Не до сна нынче. Рассказывай. Чего мы, не друзья, чтоль?

Арефей помолчал с минуту. Посмотрел пристально на взволнованного Антира. Глянул на Игнара, который, сидя на лестнице, развернулся к ним и тоже теперь с тревогой смотрел на Арефея.

— Гаврул это, да. — Арефей тяжело вздохнул. — С прихвостнями своими.

— Да ясно, что не один. Одному бы ты показал. Сам Гаврул бы с таким лицом разбитым ходил бы.

— А Дарилина… та вообще не пришла, кажется.

— Вот же паскуда! — Антир с досады хлопнул ладонью себе по ноге. — Это надо так обмануть! Слушай, а не она ли Гаврула на тебя натравила?

Арефей опустил голову. Хотел сказать что-нибудь, да что тут скажешь?

— Вот же падаль! А? — Антир повернулся к Игнару. — Слыхал, падаль какая оказалась?

Антир принялся метаться по крыльцу да причитать без умолку:

— Ну ничего, ничего. Не переживай, Арефей. Нечего из-за девок переживать. А Гаврулу мы покажем! Вот научишь нас драться ещё, и мы так по его тупой роже пройдёмся! Узнает он у нас! Да прихвостням его таких навешаем, что не унесут! Они потом ещё даже глядеть в нашу сторону бояться будут! Мы им покажем ещё! Покажем!

Арефей глядел на Антира да не смог улыбку сдержать. Аж под правым глазом заныло, а всё равно не переставал улыбаться.

— Ладно, — сказал Арефей и хлопнул Антира по плечу. — Ну их всех.

Он прошёл к лестнице, сел рядом с Игнаром. Антир тоже опустился возле них.

— Готовы к завтрашней казни? — спросил Арефей.

— Ой, не напоминай… — Антир скривился.

— Да ладно, переживём. — Арефей обеими руками растрепал волосы братьям. — Переживём всё!

Они ещё долго сидели на крыльце. Болтали обо всём на свете. Смеялись. Но уснуть в ту ночь так и не смогли.

***

Площадь перед главным корпусом школы забили до отказа. Все тут были: и полевые, и заводские. и даже строители с шахтёрами. Оставили только небольшой кружок прямо перед входом, в центре которого господин глава школы громко говорил о том, насколько важна дисциплина. Его голос, усиленный магией, разлетался во все стороны, а у стоящего позади Арефея даже уши заложило. Но он всё равно услышал, как сзади его окликнула шёпотом Дарилина: