Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Санкт-Петербург (СИ) - Леккор Михаил - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

Кстати и в Москве пришлось закупаться. Две семьи солеваров (всего пять мастеров, в том числе одна женщина, что для той поры было крайней редкостью) и опытный мельник (разумеется, с семьей). Общая сумма сто сорок рублей. Дмитрий кряхтел, постанывал под тяжестью страшного пупырчатого зверя, но деньги отдал, понимая, что добыча соли — золотое дно. Понял уже в это время. Без соли человек не проживет, его ведь не только в еду надо класть, но и защищать свои съестные запасы на несколько месяцев. А привозная соль будет очень дорогой, как, впрочем, и любые товары.

А ведь есть в окрестностях Санкт-Петербурга соль, хоть в море, хоть в отдельных горьких источников. Для XXI века, конечно, и по качеству и по количеству это было маловато, а для начала XVIII века нормально. Людей даже в строящейся столицы мало, а желудки их крепки. Лишь бы была вообще соль!

Ну а мельница — обязательный символ любого селения человека. Ибо, как-то никак не привыкнут люди кушать прямо зерном, как жвачные животные, для человеческого желудка обязательно требуется его сначала перемолоть. Так что хочешь — не хочешь, а вначале построишь церковь, а потом мельницу.

Наивный царь простодушно мечтает, прежде всего, рубить крепостные стены. Пока из леса, а уже потом ставить каменные. Ха, как бы не так, или параллельно, или даже раньше, как бы между прочим, а появятся сначала церковь, а потом мельница.

В Подмосковье сумел еще купить водочный заводик, который вели три крепостные семьи. Начало есть, а потом он постепенно поменяет технологии. В России ведь для души очень важны поп и водка. Причем они незаменяемые, именно два инстанции — сначала церковь, потом трактир. Можно, конечно, и наоборот, но священник люто тогда ругаются из-за пьяных.

Для тела специально побывал на Кукуе, поспрашивал у местных иноземцев, некоторые жили в Москве столько, что почти полностью обрусели, предпочитая западному луковому супу русскую ботвинью и вчерашние щи. Но кое-какие связи с исторической Родиной они сохранили и смогли сделать свой скромный бизнес.

Побегав, Дмитрий сумел договориться, что ему с оказией перешлют пару пудов картошки. Местные иноземцы сами ее не очень-то ели, но для гвардии майора договорились. Покупка в Голландии обошлась в сущие копейки, но за перевоз пришлось заплатить целых семнадцать рублей, как будто майсенский фарфор вез. Кстати его еще не существовало.

А так ужас! Да и от Прибалтики до Москвы хлопот набралось. Картофель — не зерно, холода очень боится, пришлось утеплить с надеждой, что до будущего Санкт-Петербурга Дмитрий все же довезет и там (ух!) посадит.

За одним купил для себя несколько саней и коней (просто взять государственные не решился, понимая, что попасться у Петра на воровстве казенного имущества очень легко, а потом оправдаться практически невозможно), молочных коров, триста пудов ржи (немного, но хоть это), несколько сот кирок, топоров и лопат. Сверх этого купил почти сто пудов просто железа. Металл и изделия из него были взяты по совету старого мастера и по собственному размышлению.

К различного рода мастерам добавился немец Курт Бурманн. Бывший наемник русифицировался, принял православие и женился. Жилось ему за спиной Дмитрия вольготно, и тот совершенно не беспокоился, что Курт сбежит. Зачем? Жить в полунищей Германии без гроша в кармане было бы очень тяжело. В России он, хотя и крепостной, но ни разу не ложился спать голодным. И мастерская Курта по производству льняной ткани пользовалось большой популярностью. Даже стареньких родителей привез в Россию.

Ну и несколько сот крестьянских хозяйств со всем — скотом, летних телег и примитивных сох, от стариков до младенцев. В жизни все сгодится и даже старые люди тоже. Любое селение начинается с кладбища и церкви.

Ближе к сретенью тронулись. Шел февраль, с его знаменитыми тогда метелями и внезапными страшными морозами. Все-таки малый ледниковый период XVI — XVII вв. еще только заканчивался. Дмитрий, тем не менее, нервничал, торопился, подгонял возчиков. В Прибалтике из-за влияния Балтийского моря ближе к весне возможны даже в холодном начале XVIII века резкие потепления. А зимник проходит преимущественно по болотам и руслам рек. Станут до следующей зимы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Через три недели обоз прибыл к Нотебургу. Царь метался по Прибалтике и по России, но ставка его официально располагалась около бывшей шведкой крепости.

В конце апреля армия постепенно сконцентрировалась вокруг Ниеншанца. Дмитрия там непосредственно не было. Петр, узнав о выполнении задания, лишь молча кивнул. Потребовал, чтобы он оставался вместе с обозом и следил, чтобы и мужики не разбежались, и никто не растаскивал хлеб, скот и людей.

Дмитрий на этот раз особо на войну не торопился. А в правоте царя вскоре убедился. Шестеро мужиков, напуганные слухами о приближающихся шведов и уставшие от тягот лагерной жизни, попытались сбежать. Всех поймали и нещадно высекли, хорошо хоть не повесили. Дмитрий несколько раз отбивал нападки высокопоставленных вельмож, нацелившихся на коней и продовольствие.

Так пришел май. Сообщили о падении Ниеншанца. Петр, разумеется, был там и лично руководил переговорами о сдаче крепости. Собственно, несмотря на крепкие стены и большие работы по усилению укреплению, Ниеншанц с шести сотенным гарнизоном при трех мортирах был для русской армии вкусной конфеткой, у которой необходимо лишь снять красивую обертку. И ничего, что обе стороны потеряли бы несколько сот человек. И для России, и для Швеции это было бы не очень чувствительно. А то, что это погибшие люди… Когда государство по-настоящему думает о своих поданных, если проявляются государственные интересы?

Сообщение о взятие Ниеншанца дополнялось короткой запиской Петра, решившего построить здесь намеченный город, то есть Санкт-Петербург. Царь требовал от Дмитрия перевезти обоз с привезенными грузами и мужиками к крепости, чтобы немедленно строить.

Двигайся быстрее, — конфиденциально сообщал царь, — я пока намечу проспекты, порт и крепость в рамках города. Люди нужны, обычные мужики, которые будут копать землю, и строить дома.

Дмитрий широко улыбнулся. Наконец-то! Сколько можно сидеть, сложа руки. Нет, работа у них была — надо было кое-как переделать сани в телеги, построили и разобрали мельницу под руководством мельника — зерно-то они привезли, но его есть не будешь, мука нужна. Кузнецы поправили топоры и лопаты, перековали кирки. Но все равно, это труд во сне. А тут настоящее дело!

Для Прибалтики май — это еще настоящая весна, кругом вода, половодье. Поэтому его обоз больше плыл, чем ехал. Приходилось беречь грузы, особенно зерно, перетаскивать лошадей и коров, дважды топили железо, а потом с натугой вытаскивали его. Дошли.

Первыми Дмитрий пустил измазанных в грязи, измученных коров с семьями кормильцев — мужиков, чем вызвал гомерический хохот окружения Петра. Смялся и сам Петр, когда увидел бредущих по воде, как по родному пруду баб с детьми с завязанными выше колена подолами, подгонявших коров.

— Ну, ты насмешил, — дружески сказал царь, — бабы с коровами-то тебе зачем?

— Я сюда, государь, приехал навсегда жить, — твердо сказал Дмитрий, — как смогу. Бабы пусть детишек рожают, это их родина будет. А коровы, отъедятся, молоко дадут. Масло будем вкусное бить!

— Х-гм, — посерьезнел Петр, — вот оно у тебя как. Коли так, молодец. Я сейчас крепость строить буду и жилье. Благо ты мужиков на первое время привел. О топорах подумал?

— Я, государь буду ставить кузню и мельницу, — признался Дмитрий, — а жилье мужики пусть сами строят. У них семьи, пусть и думают. С инструментом-то тяжело получилось. Ты князь-кесарю о людях и зерне отписал, а их не заказал. Отказал мне Ромодановский и в деньгах на покупку, и на получение со складов.

Царь, свирепея, выругался. В бешенстве Петр терял чувство меры, могло и себе достаться. Поэтому Дмитрий поспешил добавить:

— Своих денег, сколько было у меня, потратил. Купил по три сотни топоров, кирок, лопат. Железа немного, но это я уж для себя.