Санкт-Петербург (СИ) - Леккор Михаил - Страница 2

Но бывалые воины морщились. Неопытные артиллеристы стреляли куда угодно, только не в стены, бреши получились маленькие и брались шведами под многослойный огонь. Русские же пушки постепенно выходили из строя из-за интенсивной и неумелой эксплуатации. Постепенно уже все приходили к мысли, что пехоте придется штурмовать, прежде всего, крепостные стены, а, значит, нести повышенные потери. А что делать? Нотебург надо взять!

Петр, стоявший среди своих любимых преображенцев, и смотрящий на это безобразие, с чувством выругался.

— Все, тянуть больше не будем, — громко сказал он, — завтрева штурм! Семеновцы, набирайте охотников в своих рядах.

— А как же мы, — обидчиво спросил Дмитрий, стоящий неподалеку, — али не признаешь уже преображенцев, государь?

Петр хитро посмотрел на князя Хилкова. Вопрос ему принципиально понравился, хотя людей уже, в общем-то, хватало. Но пусть и они немного повоюют. Нехотя, пусть и ласково разрешил:

— И с преображенцев тоже можно взять, но немного. Не все вам жар загребать, дайте и другим повоевать, паршивцы.

В ночь на одиннадцатое октября четыре десятка охотников из семеновцев во главе с сержантом Мордвиновым по сигналу — три залпа мортир, смело бросились навстречу картечи и пулям. Они лихо перебрались через ров и попытались проникнуть через брешь в крепость.

Но шведы труса не праздновали и достойно встретили русских. К тому же брешь была небольшой, стены по фундаментам и нижним ярусам оказались целыми, и атака явно забуксовала.

На помощь Мордвинову Петр отправил сотню с гаком семеновцев вместе с остатками охотников во главе с гвардии подполковником князем Голицыным. Но этого явно было мало.

— Карпов, князь Хилков, берите преображенцев и подоприте семеновцев! — потребовал царь, стремясь переломить неясную ситуацию боя.

Офицеры отдали честь и бросились с гвардейцами к крепости. Шведы, ожесточась, отбивались, как могли. Сверху они обстреливали русских из пушек, ручного огнестрельного оружия, даже кидали бревна и камни. Убитые и раненные с обоих сторон измерялись сотнями. Майор Карпов еще при выдвижении к крепости был ранен картечью в руку и ребро, но остался в строю. Правда, полноценного командира из него уже не получалось и Дмитрий был вынужден все чаще его подменять.

Ожесточенное сопротивление шведов все равно не остановило бы атакующих русских. Но лестницы, сделанные на глазок, оказались короткими и не позволяли проникнуть за стены. Солдаты дрогнули. Несколько из них побежали к реке.

Но офицеры, придя в ярость, уже не собирались отступать. Пока князь Голицын железной рукой наводил порядок среди солдат, заодно отпихнув приткнувшиеся к берегу около крепости лодки, Дмитрий приказ вязать лестницы по двое. В ход пошло все — офицерские шарфы, кожаные ремни, располосованные кафтаны. Получались шаткие, но высокие сооружения, позволяющие подняться на стены.

Подбежал посыльный. Петр приказывал отступать и перегруппировать силы. Голицын переглянулся с Князь Хилковым, посмотрел на сидевшего от слабости на земле Карпова — у него вытекло много крови и громко сказал:

— Скажи государю, что теперь я принадлежу не Петру, а богу.

И взялся за лестницу — идти на штурм.

Появились свежие преображенцы. Это Александр Меньшиков, видя затянувшее сражение, по своей воле на лодках переправил людей из отряда, стоявшего на противоположном берегу. Подошли солдаты и других частей.

А гвардейцы были уже на парапете. Воевать у шведов было, по сути, уже некому. Две трети полутысячного гарнизона вышло из строя — было убито или ранено — а русские многократно превышали числом. И Шлиппенбах приказал бить в барабаны в знак сдачи.

Дмитрий покачивался в седле. Неизменный Бурка шел плавно, понимал, что хозяин устал и потихоньку дремлет. Хороший конь. Алексашка Меньшиков хвастался, что под ним уже третьего коня убили. Нашел чем хвастаться, дурак.

Нотебург третьи сутки, как пал. Остатки шведского гарнизона с почестями отпустили. Храбрые воины, дрались до последнего. Своих трусов сначала провели через строй, били палками, затем оплевали и повесили. Что б другим неповадно было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Зато храбрецов Петр прилюдно наградил. Среди награжденных были князь Голицын, ставший полковником гвардии, Карпов, повышенный до подполковника гвардии. Дмитрий стал аж майором гвардии. Кроме того, Петр не забывал и о материальных благах своих офицеров. Дмитрий получил вотчину в несколько деревенек с почти сотней мужских душ и опять пятьсот рублей.

По его представлению Никита Логинов, одним из первых забравшийся на парапет Нотебурга, стал сержантом гвардии Преображенского полка и получил две деревеньки в 12 мужских душ. Награда была скромной по сравнению с той, что получил Дмитрий, но он от души поздравил старого друга. Главное, надо попасться на глаза царю и служить честно и грозно. И тогда награды полются золотым дождем, будут щедрыми и многообразными.

Теперь Дмитрий искал причину, по которой можно было уехать в Москву. Сухопутная война за Неву в этом году закончилась. Шведы попытаются надавить с моря, но не очень успешно. Ничего интересного там не будет, а вот Нева требует хозяйственного освоения. Такой сладкий кусок не должен пройти мимо рта. Сельскохозяйственных земель здесь не так много. И Дмитрий поклялся, что пару вотчин он освоит под будущим Петербургом обязательно, переселив своих крестьян с хозяйствами уже будущим летом.

Внезапно ему помог сам царь. Аналитическими способностями Петр тоже обладал, хотя не всегда ими пользовался. И хотя знания о ближайшем будущем у него отсутствовали, но он понимал, что следующим шагом должно быть строительство его Санкт-Петербурга! Нужны рабочие руки — подсобные рабочие, мастеровые, крестьяне, подьячие и просто мещане. Пусть осваивают город, строят крепость. Тогда и армия сможет отбиться.

Царь отрывисто приказал гвардии майору Князь Хилкову, который мог не только воевать, но и хозяйствовать:

— Я послал с нарочными приказ в Москву — подготовить две тысячи мужиков. К нынешнему лету их приведешь. Понял?

— Понял, мин херц! Может съестные припасы привезти?

— Правильно мыслишь. Постарайся еще по зимнику протащить обоз. Закупи две тысячи пудов ржи. Надеюсь, на первое время хватит. И все прочее, что сможешь. Деньги для этого возьмешь а Алексашки Меньшикова.

Окрыленный такими словами царя, Дмитрий развил бешенную деятельность. Купить зерно оказалось проще всего. Благо купил у себя. И дешевле рыночной московской цены.

Людей и коней с санями ему собирал Ромодановский. Не сам, конечно, а через своих сотрудников, которых по-старому называл дьяками и подьячими. Грозному для всех и преданному Петру. Князь-кесарю многое прощалось.

За Дмитрием был только контроль качества, о чем он и старательно позаботился, забраковав шесть десятков мужиков (старые, калеченные и больные), шесть саней (рухлядь) и трех коней (старые и слабые). Недовольный Ромодановский, пришел, изрыгая проклятия и угрозы. И не все они были просто словами. Князь-кесарь мог арестовать и вздернуть на дыбу и без решения царя.

Самолично осмотрел забракованное, подумал, приказа Дмитрия не отменил, хотя и ушел, косо глядя на майора гвардии. Пронесло. Ромодановский был очень недоволен и, уходя, зло смотрел в сторону Дмитрия. Но и он понимал, что обманывать царя себе дороже и плохо выполненное задание может стоить не только успешной карьеры, но и собственной головы. Даже головы князь-кесаря. так что обошлось. Уф!

Глава 2

Выполняя поручение царя, Дмитрий не забывал и о своих личных меркантильных делах. Своя рубаха всегда ближе к телу даже у попаданца!

Несмотря на острую нехватку времени, самолично съездил в окрестности мануфактурной уже тогда Тулы и там нашел мастеров кузнечного дела. Разорившийся купчина продавал штат заводика (а точнее большой кузни) за сто рублей. Шестнадцать мастеров (с семьями) обошлись задешево. В Москве люди стоили куда дороже. Тем более маститые мастера. Вот и пополнению заводу Хилкова. Монстр будет, не как, конечно, в ХХI веке, но все равно большой.