Мой препод – Лёд - Коваль Лина - Страница 4

– Поедем после свидания ко мне, зай? – смотрит мне в глаза.

– К тебе? – нервничаю.

– Ну, да. Ты же хотела увидеть мою коллекцию жестяных банок, помнишь?

Ага, нашёл дурочку. Одна банка у него с собой в кармане брюк, я её ещё в гардеробе заметила.

– Так поедем?

– Не могу, – виновато улыбаюсь. – Надо ведь чертежи сделать.

– Да, кстати, мне тоже. Сделаем вместе?

– Может быть, – пожимаю плечами.

Весь курс активизировался после позавчерашнего семинара.

– Принесла же нелёгкая этого аспиранта, – ругается Алан.

Перед сном я поклялась самой себе, что никогда в жизни больше не назову Демидова по имени без отчества. Превращусь в богиню субординации, ни слова не скажу, кроме тех, что будут касаться архитектурно-строительного черчения.

Клянусь Нисуазом и… одним десертом. И остатками чая.

– Ты про Льва Викторовича? – нахмуриваюсь.

– Ага, про Демидова. Он ведь мог бы в столицу поехать. Папа говорит, ему там Виктор Андреевич хату прикупил на двести квадратов.

– Может, ему аспирантура нужна была? – равнодушно произношу.

Подумаешь, хата…У меня тоже квартира есть. Мамина. Там всего шестьдесят метров, правда, но мне и их достаточно.

–Ага, аспирантура, наивная, – усмехается Рудаков. – Знаешь, чей это ресторан? – озирается.

– Морозова, – киваю. – Мой папа дружит с Робертом Станиславовичем. Мы даже пару раз в отпуск с его семьёй ездили.

– Ну, круто, – кивает Алан. – Так вот, мой отец говорит, Морозов с нашим бывшим мэром скоро породнятся.

Болезненная догадка обухом бьёт по голове. Собираю в себе все силы, чтобы мило улыбнуться и опустить глаза. Аппетит вдруг пропадает, и я отодвигаю тарелку. Хуже того, что он вернулся в город, может быть только новость о его отношениях. Вспоминаю наш разговор в деканате. "Ты ко мне приехал, да?". Боже. Я идиотка.

– Поняла, Юлька? – добивает меня Рудаков. – Наш чертёжник скоро женится на Дане Морозовой. И аспирантура здесь ни при чём.

Глава 4. Юля

Я не знаю в каком Хогвартсе Рудаков заказывал своё вип-обслуживание, но в эту же самую минуту в зале появляются те, о ком мы в данный момент с упоением сплетничаем.

Мои руки слабеют, вилка выскальзывает и бьётся о тонкий фарфор. Это тут же привлекает ко мне внимание и теперь я чувствую себя в два раза хуже.

Просто чудесно.

– Легки на помине, – кивает Алан в сторону дверного проёма, и я прикрываю глаза от досады. – А смотрятся они неплохо, почти как мы с тобой лет через десять, Юль. Кстати, – он склоняется над столом и заговорщицки понижает голос, – она ведь его старше на три года.

Украдкой наблюдаю за Даной, на Льва Викторовича и посмотреть боюсь. Вдруг расценит это как домогательство и снова будет нести чушь, какой он несчастный, что его полюбила ненавистная малолетка.

А Морозова?..

Она… хмм… девушка симпатичная. Я бы не назвала её красавицей в полном смысле этого слова, как мама или жена моего брата. Скорее Дана вылепила себя сама, не имея при этом выдающихся природных данных. Как глиняный сосуд.

Её фигура подтянута и спортивна. Грудь небольшая. Задница подкачена в меру, чуть округлее бы – и уже перебор. Лицо светлое, выбеленное. Возможно, когда-то на нём были веснушки, а сейчас просто идеальная матовая кожа. И никакой ненатуральности. Представить у Даны нарощенные ресницы или дутые «вареники» – нереально. Помнится, как-то на семейном ужине она мне сказала, что, если у неё были такие губы, как у меня, она бы их уменьшила. «Уж слишком похожи на те, за которыми девчонки бегут к косметологам».

Странная такая.

Зачем мне уменьшать собственные губы?.. Я же в своём уме. У Демидова вон тоже пухлые, что-то она его уменьшать не отправляет. Пухлые и… твёрдые, жёсткие. Сама в шоке, что так бывает.

Практически против воли перемещаю взгляд на спутника Морозовой. Пусть он ещё и скулы подсдует. О них же порезаться можно… Не лицо, а говорящий обрубок папы Карло, ей-богу. Но глаза голубые-голубые, бездонные, в обрамлении пушистых светлых ресниц. Красивые сил нет.

Твою мать. Опять, Юль?..

Поворачиваюсь и отпиваю чай, а когда слышу знакомый голос над головой, захлёбываюсь и откашливаюсь.

– Юленька, – тихо смеётся Дана и я чувствую на спине мягкое касание.

Клянусь Котлеткой это ладонь Морозовой.

Вряд ли Демидов в здравом уме до меня дотронется. Как бы мне этого ни хотелось. Его прикосновения и горячие поцелуи – отпечатались болезненным клеймом на сердце. Навсегда.

Нет… Ничего предосудительного Лев Викторович со мной не делал. Мне было шестнадцать, да и смысл не в возрасте, а в том, что этот мужчина в чёрном строгом пальто и тёмно-синих модных брюках вообще никогда не делает чего-то выходящего за рамки приличий.

Он чопорный, до жути воспитанный, правильный… Как говорит мой отец – Демидов парень с понятными целями и верными ориентирами по жизни.

А ещё Лев Викторович красивый… Красивый-красивый… Такой, что слюнки текут.

– Юль, – снова зовёт меня Дана. – Ты с нами?

– Да, – смотрю на Рудакова. – Всё в порядке. Здравствуйте, – цепляю взглядом мужские часы с объёмным циферблатом и длинные пальцы, сжимающие чёрное кожаное портмоне.

– Ты чего не позвонила? – продолжает Морозова. – Не сказала, что приедешь? Я бы договорилась, чтобы вас на мой счет записали.

– Зачем? Я в состоянии заплатить за свою девушку, – произносит самодовольно Рудаков, и я в шаге оттого, чтобы наступить ему на ногу под столом.

– Боже, как это мило, ты видишь, Лев? – обращается к нашему преподавателю. – У них свидание.

– Ты закончила здесь, Дан? – спрашивает Демидов равнодушно и поправляет воротник-стойку на пальто.

Она ослепительно улыбается, словно он ей комплимент сделал.

– Да, конечно. Может, ребятам компанию составим?

– А что? – весь подбирается и становится важным Рудаков. – Давайте, конечно. Мы подвинемся. Да ведь, Юль?

Неопределённо пожимаю плечами.

Да и со стороны Демидова неслышно радостных ликований и улюлюканий. Опускаю голову и незаметно улыбаюсь. Интересно, он хотя бы в детстве чему-то радовался? Или сразу с кожаным портмоне родился? В голове вдруг возникает образ маленького, хмурого мальчика, которого мне непременно хочется обнять и пожалеть. Но это ровно до того момента, пока я не слышу следующие слова, сказанные хладнокровно:

– Пообедаем в другом месте. Здесь… слишком душно.

– Душно? – удивляется Дана. – У папы установлена система кондиционирования, да и помещение мы с ним выбирали современной застройки, с хорошей вентиляцией.

– Я не сомневаюсь в твоём профессионализме, ты первоклассный риелтор, – вдруг тепло улыбается Демидов и… я мысленно проклинаю своё решение пойти на свидание с Рудаковым.

По-моему, близятся времена, когда я дальше дома вообще выходить не буду.

– Ты что… – подозрительно сужает глаза Морозова и тут же расцветает как чёртова сакура весной. – Просто хочешь пообщаться тет-а-тет?..

Лев Викторович сцепляет руки за спиной и раскачивается на пятках.

– Здесь свидание. Не будем мешать, – произносит равнодушно.

Ему всё равно. И всегда так было.

Просто в один момент… стало меня жаль.

Сжимаю руки в кулаки под столом и терзаю губы, стараясь не разрыдаться.

– Да и правильно, – меняет положение тела Алан. – Мы скоро всё равно с Юлей ко мне домой поедем. Решили вместе подготовиться к вашему семинару.

Рудаков панибратски подмигивает Льву Викторовичу. Он-то про субординацию тоже, по всей видимости, не в курсе.

– Ого. Ты у них преподаёшь? – наблюдаю, как тощая рука с идеальным френчем ложится на широкое плечо.

– Да. Лев Викторович наш преподаватель, – отвечает за Демидова мой спутник.

Внимание Даны вдруг переключается на меня.

– Юль, у тебя всё нормально?

– Да, – поспешно проговариваю и задираю голову, чтобы на секунду заглянуть в синее море ледяных глаз.