Русская война 1854. Книга вторая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 11

— Есть высокая вероятность, что пятого числа враг начнет большую бомбардировку. Так что, если у вас будет возможность заранее завезти побольше пороха и ядер, лучше это сделать.

— И людей нужно будет вытащить из увольнительных, — Орлов почему-то даже не подумал усомниться в моих словах.

— Только не держите их в зоне поражения, — напомнил я. — Опять же, высока вероятность, что если мы выбьем неприятельские орудия, то враг не пойдет на штурм. Так что постарайтесь не рисковать зря солдатами.

Я опасался, что сейчас капитан вспылит. Все-таки кто он, а кто я… Но нет, он неожиданно усмехнулся.

— Не волнуйтесь, штабс-капитан, — сказал он. — Про ваше беспокойство о нижних чинах уже легенды ходят, но в чем-то вы правы. Нет чести терять людей просто так. Я даже думал отдать приказ выкопать подземные убежища вроде ваших, но… Наши позиции немного из другого теста.

Капитан хохотнул, указав на каменную землю.

— К счастью, — тут он махнул в сторону здания казармы, — инженер Старченко построил эти стены, как и морские бастионы, из крымбальского известняка. По нему уже несколько раз попадали, и он чертовски хорошо держит вражеские ядра.

Я неожиданно вспомнил эти серые стены, которые смогли частично устоять и в годы Второй Мировой войны, когда обстрелы были гораздо серьезнее. Действительно, очень крепкий камень.

— Тогда, капитан, лейтенант… — я обвел взглядом этих двоих, а вместе с ними и нескольких высунувшихся с батареи солдат. — Не буду желать вам удачи. Просто покажите этим чертям, что такое русское гостеприимство.

Капитан хохотнул и треснул меня по плечу. По-дружески, но с такой силой, что у меня чуть спина не хрустнула. Вот же были люди в наше время… Попрощавшись с первым бастионом, я двинулся дальше.

Если верить генеральному плану укреплений от 1840 года, до которого мне недавно удалось добраться, то вторым бастионом должен был стать Малахов курган, но в итоге расстояние между ним и укреплением капитана Орлова оказалось слишком большим. И на краю Килен-балки в начале сентября поставили батарею на шесть орудий, потом расширив их количество до двадцати.

Доехав до места, я присел, снова коснувшись рукой каменистого грунта. Фактически скала, однако защитники все равно смогли выдолбить перед позицией ров. Не очень глубокий, но все по науке. Со стороны противника край был почти вертикальным, чтобы сбить возможную штыковую. А от пуль штуцеров прикрывала дополнительно поставленная стена. Поднявшись, я встретил капитан-лейтенанта Ершова, командующего этой позицией. Ему я рассказал почти то же самое, что и Орлову, получил в ответ крепкое рукопожатие и двинулся дальше.

Железные люди!

Дальше мой путь лежал к Малахову кургану. Через Камчатский люнет и позиции Волынского и Селенгинского полков. Именно тут пятого числа в моей истории вражеское ядро настигнет адмирала Корнилова. И ведь была у меня идея предложить углубить местные траншеи. Чтобы не было этой и других ненужных смертей! Вот только не учитывало мое желание каменную землю в этой части города. Не выкопать тут без техники глубоких укреплений. Вспоминаю, как пытался рассказывать о них Тотлебену, а тот слушал меня с грустной улыбкой…

Моя коляска остановилась в сотне метров от кургана. До укреплений я пошел уже пешком — тут стреляли, и дразнить противника крупной целью было бы неразумно. Башня, вокруг которой строился бастион, привлекала внимание. Восемь с половиной метров в высоту, два этажа, стены из инкерманского камня в полтора метра толщиной. Неудивительно, что она так долго смогла выдерживать вражеский обстрел.

Пока я шел, посчитал бойницы для ружей — пятьдесят две штуки. Неплохая заявка на контроль местности даже без учета пяти 18-фунтовых пушек на верхней площадке. Эх, сюда бы калибры побольше, но выдержит ли их башня?

— Владимир Иванович, как вы, не беспокоят ли вас супостаты? — я заметил, как мне навстречу вышел знакомый по сборам у Корнилова адмирал Истомин.

Позже тут встанет Люблинский пехотный полк полковника Арцебышева, но пока некоторые узлы обороны приходится прикрывать лично адмиралам. Так Истомин взял на себя Малахов курган, Нахимов часто бывает рядом с нами на четвертом бастионе. Ну, а Корнилов носится везде, иногда создавая ощущение, что он может бывать сразу в нескольких местах одновременно.

— Григорий Дмитриевич, конечно, беспокоят, — адмирал один из немногих еще умудрялся улыбаться, причем не нервно, а как-то спокойно. — Вы, кстати, по делу или просто в гости?

— По делу, — я собрался. — Вы же знаете, что скоро враг может пойти на бомбардировку города, а там и до штурма недалеко. При этом напротив вас не французы, чьи орудия не сильно отличаются от наших, а англичане. Они стреляют дальше, и Эдуард Иванович признавался мне, что сомневается в том, что мы сможем их подавить. По крайней мере, без крупных морских калибров, а у вас под них просто нет укреплений.

— Штабс-капитан, — в голосе Истомина прорезался металл.

— Я хотел предложить вам использовать мою роту ракетчиков для подавления таких позиций. Хотя бы просто попробовать разок, подойдут они вам или нет. Например, пятого числа?

Я замер, ожидая ответа. Если с капитанами можно было говорить в лоб, то адмиралов убеждать, даже несмотря на наши добрые отношения, гораздо сложнее. Но если Истомин согласится, если в день бомбардировки я всучу ему Алферова, то мичман уже позаботится о том, чтобы вывести из строя дальнобойные батареи. Я для него и ракет, и прикрытия не пожалею.

— Ну, пусть будет, — наконец, решил Истомин. — Думаю, пятого большая заварушка еще не начнется. Пусть ваши ракеты покажут себя.

Мы пожали друг другу руки, и я снова двинулся дальше. На третий бастион, который прикрывал подступы к Южной бухте и центру города. Там было довольно заболочено, наши же позиции стояли на искусственных возвышениях, что позволило вице-адмиралу Панфилову довольно успешно сдерживать врага. Тем не менее, с ним я тоже поделился своими подозрениями о скором штурме, а потом переправился уже на свою половину города.

Свою… Четвертый, пятый и шестой бастионы действительно уже казались мне родными. И там давно все было готово. Я прошелся по каждому из окопов, пообщался с солдатами, проверил «Ласточек» и новые партии ракет. Только бы все получилось!

Россия, Севастополь, 5 октября 1854 года

На часах шесть утра, солнце вроде бы уже показалось из-за горизонта, но его света пока не хватало, чтобы разогнать ночную хмарь.

— Не рано, ваше благородие? — рядовой Голубев, ставший после случая с мичманом Кононенко моим личным техником, споро готовил «Ласточку» к полету. — Еще морось в воздухе. Вы же сами говорили, что с ней лучше не летать. Подниметесь, она замерзнет и начнет клонить к земле. А то и крыло обломает, помните, как пилот Эристов два дня назад чуть не упал?

— Ничего, я ненадолго, не успеет ничего сломаться, — ответил я.

На самом деле действительно не стоило бы рисковать, но такой день… Уже скоро должны заговорить первые пушки союзников, и я просто должен видеть все, чтобы ничего не пропустить. Чтобы убедиться, что все задуманное сработает как надо!

— Начинаем! — скомандовал я.

Шар у «Ласточки» — одно название, но пока нам просто не хватает решительности полностью от него отказаться. Тем не менее, хоть немного веса он берет на себя, и хорошо. Лошадь привычно разогнала планер, и я почувствовал, как ветер начинает давить на уши, а земля отдаляться.

— Первый ускоритель пошел, — скомандовал я сам себе, запалив стопину и почувствовав рывок, когда пороховые газы вырвались из стальной трубы и бросили меня вперед.

Город, море… Чем выше я поднимался, тем быстрее расползались последние сумерки. И вот через пару минут я смог разглядеть позиции врага. Обычно сонные в это время сегодня они походили на разворошенный муравейник. Тысячи солдат, сотни тяжелых орудий, подтянутых на передовую, а еще… Над позициями французов парили почти два десятка воздушных шаров. Не «Карпы» и тем более не «Ласточки», но и так, корректируя огонь своей артиллерии, они могли натворить делов.