Боги, пиво и дурак. Том 8 (СИ) - Гернар Ник - Страница 24

Я спустил ноги и встал в полный рост в центре пыточной — весь в ожогах, кровище. И нелепом халате в цветочек с завязками на спине.

Впрочем, и на это мне было насрать.

Кровь врагов прекрасно исправляет неудачный крой и недостатки принта.

Щупальца заметались по кубу, извиваясь сверкающими лентами. Теперь они не пожирали, а просто разрывали на клочки тонкие тела стражей. Их обрывки, прилипая к стеклам, сочились настоящей кровью.

Я видел, как у людей за стеклом перекосило лица. В них смешались ужас и отвращение.

Женщины бросились к дверям, по пути роняя стулья. И, возможно, это было не единственное, что они с перепугу роняли по пути.

Эх, мне бы сейчас меч! И пару монстров-великанов в придачу, чтобы разнести к хренам этот сучий аквариум!

Ну же, Даня! Из каких же символов мне их скроить, чтобы получилось, как надо? Сила… Послушание…

И тут опять в моей голове отчетливо прозвучало: «А разве боги создают свое творение по частям? Разве ребенок не рождается на свет сразу целым ребенком, а ягненок — целым ягненком?»

Я хотел меч. Похожий на тот, что когда-то подарил мне Янус.

И как только в моей голове возник его образ, я доверился интуиции и просто создал символ. Сразу, цельный. Не обдумывая каждый элемент, как раньше.

И в следующее мгновение ощутил приятную тяжесть в правой руке. Меч был на месте! Точно такой, как в моих мыслях, ни убавить, ни прибавить.

Я счастливо рассмеялся.

Блин, вокруг меня летали лоскуты стражей, с влажным чавканьем прилипая к стеклам, на полу образовались кровавые лужи, в которых я стоял босиком — и при этом был упоительно счастлив!

«Великаны», — услужливо напомнила мне мысль.

Монстров мне придумывать не пришлось. Я просто вспомнил того мощного сына Великого Змея, который напоминал огромного беса во плоти — яростного и будто выточенного из куска черного агата, с рогами и клыками. И помножил на два. Одним взмахом руки я создал символ, и через мгновение слева и справа от меня заклубился белесый туман, из которого, разворачивая широченные плечи, поднимались на ноги мои огромные воины.

Дззыньь!

Толстенное стекло разлетелось на куски в стороны.

Гости с криком ломанулись прочь, сталкиваясь с ринувшейся на подмогу охраной.

Один из моих великанов легко оттолкнулся ногами от пола, взмыл вверх и с грохотом приземлился на автоматчика, проминая его бронежилет.

Жидкая каша под женский визг и ругань мужчин плеснулась на серые камни.

Я метнулся ко второму охраннику. Тот проталкивался через человеческую пробку в дверях, прорываясь внутрь. Не знаю, то ли интуитивная инспираторика опять заработала, то ли от адреналиновой бури внутри движения стали легкими и быстрыми, как в лучшие дни. Дрожь пульсировала по всему телу. Влажные ступни проскользили по камню, сдирая кожу. Со всей силы ударил его рукоятью в лоб, отшвырнул в сторону и, сбивая с ног очкастого, низко пригнулся и рубанул выскочившего наконец-то из толпы еще одного мужика с автоматом по ногам.

Шмяк!

Он с воплем рухнул вниз, и я одним злобным ударом закончил дело, перерубив ему шею.

А мои монстры тем временем с угрожающим ревом принялись давить всех, до кого могли дотянуться. Раздалось несколько выстрелов. В ответ раздался рев и хруст проломленной головы.

Больше желающих оказать сопротивление не оказалось. Остатки охраны с отчаянным матом бросилась наутек следом за своими господами.

Схватив разрыдавшегося очкастого за грудки, я рывком поднял его с пола и потащил к Янусу.

— Приведи его в себя, живо! Сделаешь — оставлю в живых. Но если хоть что-то пойдет не так, клянусь, ты пожалеешь, что дожил до сегодняшнего дня. Быстрой твоя смерть не будет. Ты понял⁈

Я хорошенько встряхнул доктора, глядя в упор в его рыбьи глазки за круглыми линзами.

— Я понял! — почти взвизгнул тот.

— Жить хочешь?

— Да… Хочу… Я все сделаю… Сделаю!..

Шатаясь из стороны в сторону, он сделал пару шагов к медицинскому столику, трясущимися руками начал шарить по плошкам и пробиркам, поблескивающим со стерильно белой пеленки. Наконец, набрал в шприц какой-то желтоватый препарат.

Я сам откинул простынь, открывая израненное тело Яна.

Руки очкастого ходили ходуном. Он снова и снова примеривался к толстой синей вене, набрякшей на сгибе руки, но не решался уколоть.

— Я не могу… — пробормотал он, наконец. — Не могу…

— Делай! — прикрикнул я.

И очкастый, вздрогнув, наконец воткнул иголку в вену и выжал в нее все, что было в шприце.

Между тем палата почти опустела. Один из моих великанов унесся вдогонку за аппетитной толпой, второй добивал охранника, методичными движениями дубася его всем бронированным прикладом об стену. Да уж, против лома нет приема. И вообще, зачем им тут бронежилеты? Друг от друга защищаться на случай помутнения рассудка? Или в истории их ордена кто-нибудь из богов умудрился кого-нибудь расстрелять силой мысли?

Я подтолкнул припотевшего доктора к Фортуне.

— Теперь ею займись! Давай, пусть просыпается!

— Но… но это невозможно сделать прямо сейчас, — дрожащим голосом проговорил он. — Объект находится в состоянии анабиоза. В моих силах только запустить процесс, но продлится он не меньше пяти часов!

Я тихо выругался.

— Ладно, давай запускай. Но учти — до тех пор, пока она не придет в себя, ты будешь рядом со мной, чтобы в случае чего мне не пришлось сюда возвращаться за твоей свежесодранной шкурой.

Мужик дернулся всем телом, точно я на него кипяток вылил. И опять поспешил к столику, всхлипывая и вытирая слезы из-под очков.

Мне его жалко не было. Работничек, блин. Концлагеря.

И я напряженно уставился на Януса.

Ну же, давай. Приходи в себя. Скорее!

Скоро начнется самое интересное. А я не смогу сражаться, держа тебя на одном плече, а твою жену — на другом!

И как в подтверждение этого, в оставленную открытой дверь я услышал оглушительную очередь и звериный вопль. Мой второй великан насторожился, отбросил свою жертву и помчался на выручку.

— Давай же, — уже вслух проговорил я.

Брови Януса дрогнули. Еле слышно простонав, мой магистр медленно приоткрыл глаза.

При виде меня его взгляд сначала прояснился, а потом нахмурился. Несколько мгновений он смотрел на светящиеся щупальца, выходящие из груди его воспитанника. Потом бегло осмотрел палату. С недовольным рыком попытался привстать, и я подал ему руку, чтобы помочь.

Увидев разбитый куб посреди комнаты и несколько тел на полу, он недоверчиво заморгал. Потом его губы тронула кривоватая улыбка, похожая на оскал, и Янус тихо, почти беззвучно рассмеялся.

— Ай да Даня… Как тебе удалось? Что ты сделал?

— Постарался исполнить приказ своего магистра, — крепко стиснув его руку, ответил я.

Ян отвернулся. Тряхнул головой.

— Перед глазами еще двоится… — проговорил он.

— Тебе надо поторопиться с настройкой фокуса, а то к нам скоро заявится вторая волна.

Он усмехнулся. Со знакомым прищуром взглянул на меня.

— Да… Мог ли я год назад предположить, что обрезок, которого я обманом взял к себе в школу из жалости, явится за мной в другой мир, чтобы вытащить из такой срани?..

— А вот это обидно было, — с обиженным видом буркнул я, оборачиваясь на дверь, откуда доносился приближающийся топот. — Давай-ка отлепляй свою жопу от каталки, пора встречать дорогих гостей.

И, шлепая босыми ногами, отправился к выходу.

Янус фыркнул мне в след и окликнул:

— Даня!

— Чего? — не оборачиваясь, спросил я.

— Крутой доспех.

Я с трудом проглотил приступ нездорового смеха.

— На свой посмотри!

И с мечом наперевес двинулся к дверям.

Глава 11

Берсерки в распашонках

Прижимаясь плечом к стене, я осторожно выглянул наружу.

Вправо от нас коридор тянулся всего метров на пятнадцать и заканчивался тускло освещенным тупиком. С левой — уходил по прямой метров на пятьдесят и резко заворачивал за угол.