Ваше Сиятельство 7 (СИ) - Моури Эрли - Страница 21

Кофе и бутерброды напуганный робот подал на удивление быстро. Миссис Барнс сделала пару глотков кофе, откусила кусочек бутерброда и вернулась к эйхосу, проверяя множество не отвеченных сообщений. Большая часть из была от мужа. Элиз решила разобраться с ними позже. Пролистала дальше и остановилась на последнем сообщении князя Мышкина. Слушать она его не стала, потому что прежде слушала два или три раза. Не забыла о его скабрезном содержании, хотя прошло много времени. Сейчас Элизабет, поняла, что хочет ответить ему. Она нажала боковую пластину и произнесла:

«Гена, ты хочешь снова связать меня и бить плеткой между ног? Хочешь заставить сосать твой член? Тебе нравится, когда я плачу? А знаешь… Я могу согласиться на это. И в этот раз даже просто так. Давай встретимся, только не у тебя дома». Сказав это, она мысленно добавила: «Только вряд ли в этот раз плакать буду я. Скорее всего плакать будешь ты, а потом твоя невеста». То, что Мышкин собрался жениться Элизабет знала из газет.

Глава 10

Кусочки прошлого

Сообщение от Элизабет я получил перед экзаменом. Уже собирался войти в класс, как пискнул эйхос, и мне подумалось, что в свете последних потрясений любое послание может быть важным. Я отстегнул эйхос, включил просмотр сообщений.

— Что там? — Ольга остановилась у двери — она тоже волновалась.

— Миссис Барнс, — сказал я, намеренно называя ее по фамилии мужа.

Ольга знала, что я последние дни беспокоился о баронессе, знала о моих неприятных видениях по ночам, и то, что я даже просил помощи у Артемиды, она тоже знала.

— Прослушай сейчас, мало ли что, — сказала княгиня, отходя от двери.

Я включил эйхос, отрегулировав звук так, чтобы было слышно нам вдвоем и отошел дальше от одноклассников, толпившихся перед экзаменационным классом.

Раздался голос Элизабет немного искаженный прибором, но безошибочно узнаваемый из-за ее особого тембра и сильно выраженного акцента: «Алекс, дорогой, здравствуй! Я в России!», — затем последовала длинная пауза, и мне показалось, что чеширская баронесса плачет. И снова ее голос: — «Очень, очень жду встречи с тобой, мой демон. Только скажи, куда подъехать. Ты не представляешь, что со мной было, что я пережила! Мне нужно так много тебе рассказать! С нетерпением жду минуты, когда увижу тебя!».

Я поднес эйхос ко рту и ответил:

— Элиз, я сейчас в школе. У меня экзамен. Освобожусь часа через два. Как выйду, сразу свяжусь с тобой. Очень рад, что ты вернулась. Сама реши, где тебе удобнее меня подождать — я туда подъеду, — отключив эйхос, спросил у Ольги: — Не возражаешь? Это на самом деле важно: надеюсь у нее фотография свитка и она не слишком пострадала из-за этого. Если не против, поедем вместе.

— Обязательно поедем вместе. Уж оставить тебя наедине с миссис Барнс я не могу, — Ковалевская улыбнулась, намекая на мои отношения с Элиз в свое время возмутившие Артемиду. — И еще вот что: после твоей англичанки заедем в торговые корпуса под Демидовскими башнями.

— А меня с собой возьмете? — раздался за моей спиной голос Светланы Ленской.

Я повернулся. Она обняла меня, и мы поцеловались, недолго, с нежностью, такой что касание ее губ, близость ее восхитительного тела тут же раздразнили меня.

— Я не против, — ответила княгиня. — Только вряд ли тебя это заинтересует: Саша наконец решился купить эрмик. Пока он не передумал, я решила свозить его в салон и выбрать что-то под его вкус. Если это не сделать сейчас, то желание Елецкого угаснет, и он снова будет ходить пешком.

— Эрмик⁈ Елецкому! Тогда мы сможем устроить гонки по Нижегородской! — рассмеялась Светлана. — Вообще-то я шучу. Подошла, чтобы пригласить вас на спектакль. Новая постановка: «Тайны поместья Витте» — это продолжение нашего предыдущего спектакля «Полнолуние».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— На какой день? — я убрал эйхос.

— Четверг, 31-го мая. Как раз после последнего экзамена. И можно будет сразу отметить окончание экзаменов и школы. А еще, после спектакля будет вечеринка с вампирами, — Ленская прищурилась, поглядывая на меня. А потом вдруг повернулась к Ковалевской и сказала: — Оль, можно тебя на минутку, пока он думает?

Актриса увела Ольгу далеко, в конец коридора и говорила с ней гораздо дольше «минутки». Ковалевская вернулась ко мне одна. Что-то странное отражалось в ее глазах после этого таинственного разговора моих двух возлюбленных. Я не мог понять что. Не мог даже определить, огорчена княгиня этим разговором или рада ему. Она откинула волосы, упавшие на лицо, и сказала:

— Саш, я не пойду, а тебе нужно сходить. Если нет ничего особо важного в планах, то пойди ей навстречу, посвяти этот вечер Ленской.

— Что она тебе такое сказала? — теперь уже совершенно определенно я чувствовал, что что-то не так.

— Она тебе все сама потом расскажет. Идем на экзамен, — Ольга вязала меня за руку и, прерывая все мои вопросы, направилась к классу.

— Скажи в чем дело, — настоял я, задерживая ее руку.

— Саш, я не скажу. Она просила не говорить. Так надо. Наберись терпения, Света сама тебе все расскажет, но не раньше, чем после спектакля. И твое присутствие обязательно. А мне там точно нечего делать, — Ковалевская открыла дверь, и мы вошли в класс.

Сегодня сдавали мы «Историю государства Российского и остального мира». Преподаватель — барон Эрнест Дубровский, считал этот предмет важнейшим из всех дисциплин школы второго круга. И Дубровский столь ревностно относился к этому предмету, что оспаривать его мнение мало кто решался даже среди преподавательского состава. И я особо спорить не буду: история Отечества очень важна для самосознания каждого подданного нашей страны. Особо важна для дворянства, людей служащих Отечеству, иначе будут в нашей империи плодится такие, как князь Козельский и те, что с ним заодно — для них слово «Родина» — пустой звук.

Я долго просидел над билетом и причина в том, что мне достались весьма неоднозначные вопросы. А именно: «Война за карибские острова. Становление Кубинской губернии», «Мифы и реальная история олимпийских богов», «Возникновение Индийского Семицарствия». И если с ответом на первый вопрос не было никаких проблем, то со вторым и третьим… Дело в том, что у меня по этим вопросам имелось свое мнение, во многом расходящееся с тем, что прописано в наших учебниках. Но, конечно, мнение Астерия, для барона Дубровского не может быть авторитетным, поэтому я ответил, что помнил из учебника. Вышло это нескладно и не совсем так, как хотелось. Вышел из класса с четверкой.

— Как? — спросила Ольга, ожидавшая меня у двери.

— Хорошо, Оль. Четыре, — сказал я, понимая, что это вовсе не хорошо.

— Елецкий! Ну как ты мог! — сейчас княгиня явно потешалась надо мной. — Ты позоришь нашу будущую семью!

А мне было как-то не слишком смешно. Прежнему Саше Елецкому во мне было обидно. Обидно, что, в то время как я, делая переводы Свидетельства Лагура Бархума и обладая знаниями о древней истории, намного превосходящими знания барона Дубровского, получаю от него какую-то «четверку».

— Не сердись, — Ольга потерлась о меня носиком. — Кто-то пишет книги о нашей истории, кто-то ее преподает. А кто-то эту историю делает сам, — сказала княгиня, напоминая о том, что в общем-то мой план «Заземление» сделал новейшую историю государства Российского.

Хотелось мне ей сказать, что все-равно обидно, но это был бы голос прежнего Саши Елецкого. Неуместный сейчас голос, ведь тот Саша в свое время так и не смог взять в плен сердце Ольги Борисовны. И я ей ответил:

— Идем. Сегодня выпал какой-то «исторический» день. Надеюсь, миссис Барнс вернулась не с пустыми руками, и я смогу прояснить для нас еще одну страничку неизвестной истории человечества.

— Вот это правильно! И покупка тебе эрмимобиля тоже станет важной исторической вехой, — согласилась княгиня.