Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

По волчьему следу - Демина Карина - Страница 16


16
Изменить размер шрифта:

Вот он поднялся из-за стола.

Поправил перевязь с игрушечною сабелькою, положенною по чину.

– Доброго дня, – вежливо поздоровался Бекшеев, подумавши, что мундир-то и у него имеется, шитый на заказ, но тоже давненько.

Он как-то вот без мундиру привык.

И не только он.

– Доброго, – Зима оглядывалась с немалым интересом.

Кабинет начальника полиции располагался на втором этаже особняка. И пахло в нем не чернилами да бумагами, а свежею сдобой. Еще и вареньем, вазочка с которым примостилась на широком подоконнике, меж бюстом Его императорского Величества и башней из желтовато-коричневых папок.

Девочка тоже сунула нос в дверь.

А вот Васька предпочел остаться в коридоре, сказавши, что сегодня он являться пред очи начальственные не рискнет.

– Д-доброго, – взгляд Матвея Федоровича остановился на Девочке.

Потом метнулся, зацепившись за Зиму… и пухлые губы расплылись в улыбке.

– Зима? Зима!

Она чуть прищурилась, вглядываясь в это выбритое, украшенное пышными усами лицо, явно не узнавая.

– Шапка я! Помнишь? Встречались… на Висле!

– Шапка? – переспросила Зима и рассмеялась. – Надо же… ну ты… вижу, живой-таки!

Она шагнула, да и Шапошников навстречу, руки раздвинул, спеша обнять. И пуговица на животе-таки не выдержала напряжения, с хрустом оторвалась.

– От же ж… чтоб её! – беззлобно ругнулся Шапошников, но Зиму сграбастал. – А то я уже ж грешным-то делом… в отставку заявление написал.

– Зачем?

– Так… понятно же ж, что на месте тепериче все… не оставят. Кто-то ж должный виноватым быть. От так-то… а тут ты… ну да, глядишь, и побарахтаемся тепериче… а это, значится…

– Бекшеев, – представился Бекшеев и руку его сдавили. Сила у Матвея Федоровича оказалась немалая. Впрочем, он тотчас спохватился, руку отпустил и прогудел:

– Извиняйте. Это я на радостях… Васька! Васька, где тебя черти носят? Тащи самовар… а то ж у меня нервы одные… одные нервы в последнее-то время. А теперь ничего… твоя зверюга? Как же ж… твоя… на Мрака похожа, но тот вроде здоровей был? Жалко. Слыхал. Хороший зверь был. Но и ты он, не свихнулася… а и ладно. Что это я. Ты извиняй. Я болтливый стал на старости лет. И вправду пора в отставку, да…

Он махнул рукой.

И на Бекшеева глянул иным, внимательным взглядом.

– Маг?

– Аналитик, – уточнил Бекшеев.

– Аналитик… вашего брата живьем видать и не случалось, да… что ж, вы давайте, садитеся куда. Зверюге костей принесть? Или же потом сами… у кого остановились? У Фельки? Вредная она баба, но толковая, да… она письмецо отправила? Она, больше некому… ничего не говори. Я ж все понимаю. Васька! Самовар где? И в кабак сбегай, принеси пожрать чего! Скажи Матренке, что гости у меня… дорогие… не чаял уже с кем из наших свидеться…

Глава 9. Охота как искусство

«Охота – древнейшее из занятий, некогда позволившее человеку не только уцелеть, но и возвыситься над миром животных. Ныне охота – занятие для избранных, ибо от истинного охотника требуется отнюдь не одно лишь умение метко стрелять. Отнюдь. Охота – это прежде всего особый склад характера, в коем сочетается терпение, наблюдательность и умение слышать дичь…»

«Об охоте и охотниках», статья сиятельного графа Невзорова в «Охотничьем вестнике»

Я и вправду не сразу его вспомнила, даже после того, как он про Вислу помянул, потому как очень уж отличался Матвей Федорович Шапошников от веселого тощего паренька Шапки. Тот был длинный и нескладный, любил жевать траву и пел матерные частушки шепотом. Шепотом – потому как громко говорить нельзя было, а молчать он физически не мог.

Наше знакомство и продлилось-то всего пару дней, и закончилось, когда Шапка схватил пулю в живот. Не героически, в атаке там или нас защищая. По глупости.

В лес отошел.

И не вернулся.

Его Мрак тогда отыскал, лежащего в траве со спущенными штанами, зажимающего ладонью дырку, из которой медленно сочилась черная-черная кровь.

– Не сдохну… – он был еще в сознании, и это тоже удивляло, как и сам факт того, что Шапка жил. По всем законам мироздания он давно должен был переступить рубеж, а он жил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И потом, когда рану закрывали повязкой.

И когда Одинцов вливал в него силу.

И позже.

– Я… найду тебя… с-спляшем… З-Зима? Вдвоем? Обещаешь?

– Обещаю, – сказала я.

Умирающим легко раздавать обещания. Знаешь ведь, что исполнить не придется.

А он все-таки выжил. И теперь вот обзавелся пшеничными усами, бачками и тремя подбородками, которые придавливали белый воротничок рубахи.

Мундиром.

Кабинетом.

Чинами.

– Я тогда в госпиталь угодил надолго, что-то там в кишках крепко повредилось. Думали, что все, отойду. Но после какой-то целитель заглянул… в общем, вытащил. А дальше сам. Потихоньку, а пока валялся, то и войне конец. Мне он медальку дали, наверное, чтоб не сильно обидно было. И списать хотели. По состоянию здоровья.

– Но не списали?

В его кабинете стол раздвигался. И на этом столе находилось место самовару, огромному, начищенному до блеска, пусть даже растапливался он не шишками, а электричеством, но все одно впечатлял. К самовару прилагался свежий хлеб, щедро приправленный тмином, чесночное масло в горшочке, холодное мясо, напластанное тонкими кусками, сыр и домашние колбасы.

– Да… случилась у меня любовь с одною дамой… – Шапка мечтательно прищурился. – Она и помогла комиссию пройти… сама подумай? Куда мне? Тогда уж знал, что некуда. Дом наш разбомбили, мать и сестра в нем остались, еще в первый год письмо от соседки пришло. Отец до войны преставился. И выходило, что ни дома, ни родни какой, которую близкой назвать можно. А тут служба… предложили в полицию, я и пошел. И прижился. Помотало, конечно, пару лет, а после посчастливилось тут от осесть. Что? Городишко небольшой, но доволи-таки тихий…

Он тяжко вздохнул и, отмахнувшись от каких-то своих мыслей, разлил чай. Мне вручил огромную оловянную кружку, чуть примятую сбоку. Бекшееву досталась чашечка фарфоровая, с золоченым краем, и аляповатая, расписанная розами, тарелка к ней.

– Рассказывай, – велела я. – С каких это пор у тебя медведи головы по пням расставляют.

Шапка крякнул и пригладил усы рукой.

– Говорю же… городок у нас большею частью тихий.

– Большею? – уцепился за оговорку Бекшеев.

– Так… граница же ж недалече. И туда идут. И оттуда… оно-то тропы давненько проложены, поделены… – Шапка говорил неспешно, успевая прихлебывать чай, в который бросил четыре кубика сахару. – Но порой бывают… недопонимания. Или чужаки суются…

– Или беглые?

– Васька растрепал? Хороший мальчонка, да болтливый без меры. Язык поперед мозгов работает… но пройдет, сам таким же ж был.

– Ему пятнадцать. А ты его отправил нас встречать.

– А кого еще? – удивился Шапка. – У меня, думаешь, тут полк засадный стоит? Я вон… еще Уголь, но тот который день в госпитале, отравился чем-то, подняться не может. Пара стариков да Васька. Сам я, уж извини, не мог. Офицеры приехали.

– Зачем?

– Да пропал у них там солдатик… требовали содействие оказать.

– Когда? – подобрался Бекшеев.

– Намедни и пропал. Вчера, стало быть. Когда точно, то не скажу, они не особо делились, знаю, что сперва своими силами искать пробовали, а утром мне начальство позвонило, чтоб был и никуда… будто я им этого солдатика возьму да найду по щелчку пальцев. Я им так и сказал: хотите искать – ищите, препятствовать не стану, но и помочь нечем.

Он погладил усы.

– Пока с ними… пока бумаги оформлял, то да сё… ну и чего делать было? Васька толковый. И баранку крутит ловко.

– А что в лесу у вас не безопасно? Что где-то здесь убийца ходит… это ничего? – поинтересовался Бекшеев.

– Так… все мы под Богом, – Шапка перекрестился. – Да и оружие у Васьки есть. Точно есть, знаю. К тому же я велел ему нигде не останавливаться, до станции и назад.