Ты – всё (СИ) - Тодорова Елена - Страница 65

– Что ты… Что ты собираешься делать? – задыхаюсь в потрясении.

Пытаюсь с ним сражаться, но он ловко фиксирует мои руки крестом у меня же на пояснице.

– Ты почему такая? – хрипит, задевая мне ухо. В голосе злость и недоумение. – Почему ведешь себя как целка? Тебя раком, что ли, никогда не ебали?

И мое сознание плывет.

34

Таким, как Ян,

чтобы достигнуть максимальной близости,

не нужны слова.

© Юния Филатова

Сердце колошматит. Стучит в матрас так сильно, что мне в какой-то момент кажется, будто плоть растаяла, а обезумевший орган развлекается на батуте, и только оставшийся спинной хребет не позволяет ему улететь под потолок.

Нечаев убирает руку с моего затылка. Дает мне возможность не только дышать, но и повернуть голову в сторону.

Смотрит. Однозначно, смотрит.

Но мне все равно.

В черепной коробке шумно-шумно. Есть что сказать. Есть! Но я ни слова не произношу.

Ян сам разрушает вибрирующую напряжением тишину.

– Ты закрываешься, как в нашу первую ночь, когда еще не понимала, что я могу взять тебя сзади… – говорит на одном выдохе, как будто сохранять ровный тон ему тяжело. Мое сознание затуманено, но тем не менее мне кажется, словно улавливаю от него удивление и какую-то надежду. Рациональность и аналитика подтягиваются после. Задерживаю дыхание, прислушиваюсь. – Блядь, – толкает с надломом, на который мое сердце отзывается, как на аварийный сигнал. Рвано вздыхаю, когда огненный воздух прокатывается по мокрой коже плеч. – Ты вспоминала? Ту ночь? Меня? – вопросы с расстановкой. Между каждым пауза. – Нас?

Замираю, полагая на инстинктах, что полная неподвижность защитит внутреннюю сущность. Не позволит Нечаеву пробраться в душу, внутрь которой он постоянно так стремится.

И вдруг… Не могу сдержать рвущийся из глубин ответ.

– Да… Вспоминала… Такое не забывается.

Шумный выдох Яна поднимает дыбом волоски на моей коже. Все они вытягиваются, будто антенки, чтобы поймать сигналы. А ловят удары молнии. Как громоотводы пропускают их через все тело, чтобы вывести безопасно. Увы, не удается. Все разряды достигают и пашущего на пределе сердца.

– Поверила, что я рассказывал о тебе? – зачем-то уточняет Нечаев. Словно его это взаправду хоть сколь-нибудь беспокоит. – Сука, это такой лютый бред! Я никогда никому о тебе не рассказывал!

Говорю себе, что это давно неважно. И все равно задевает нещадно.

– Откуда тогда вся наша группа знала, что мы были в охотничьем домике?! И что мы там делали… Это тоже все знали!

– Может, оттуда, что эти слухи распустили твои родаки?! В попытках меня засадить! – гаркает Ян в ответ. – Ю… – бурный и влажный выдох. – Я, блядь, берег каждое воспоминание о тебе! В определенные моменты это спасало мне жизнь.

– Что значит «спасало жизнь»? – хватаюсь, как за веревочку.

Сердце, будто зная больше меня, уже добирается до предынфарктного состояния.

Но Нечаев не отвечает.

Выпускает из захвата руки лишь для того, чтобы раздеть меня – стянуть через голову платье, отщелкнуть и сорвать бюстгальтер, дернуть вниз стринги. Последние остаются в районе колен, как дополнительный сдерживающий фактор.

Ян накручивает на кулак мои волосы и, слегка оттягивая их в сторону, открывает доступ к задней части моей шеи. Зная его, жду укуса. И он не подводит. Кусает, черт возьми. Кусает, а потом зализывает.

Я бы разозлилась… Не будь я такой возбужденной.

Тот странный оргазм только распалил. Усилил похоть.

Сейчас Ян покрывает поцелуями мои плечи, и я буквально сатанею от вожделения.

Мне самой от себя страшно! Настолько страшно, что кажется, вот-вот разорвется сердце.

Не сопротивляюсь. Блядь, конечно же, не сопротивляюсь.

Схожу с ума и наслаждаюсь тем, как лихорадочен зверь в своем голоде. Атакует лаской. Его горячий и влажный рот везде – на моей шее, на щеке, на виске, снова на плече, на лопатках, на позвоночнике, на пояснице, на ягодицах… Когда язык соскальзывает в расщелину между ними, дергаюсь. Предпринимаю попытку подняться и обернуться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Я-я-ян… Ты должен мне сказать…

Однако Нечаев быстрее и, безусловно, сильнее. Выпрямившись следом за мной, он не дает даже взгляд свой поймать, а потом и вовсе накидывает мне на голову полосу ткани. Прежде чем я успеваю что-то предпринять, завязывает глаза.

– Расслабься, – это указание я получаю уже лежа грудью на кровати.

Снова задом кверху.

Открытая. Уязвимая. Жутко смущенная.

И темнота, в которую погружено мое сознание, углубляет все эти ощущения троекратно.

Я дышу рывками. В крайне странном темпе: вдох-вдох-вдох, выдох… вдох-вдох-вдох, выдох… вдох-вдох-вдох, выдох… Словно плачу без слез.

– Расслабься, Ю, – повторяет Нечаев. И на этот раз добавляет то, что меня якобы должно успокоить: – Это просто секс. Никто не посрамит тебя за полученное удовольствие. Никто не накажет. Взятие твоих границ и есть наказание. Ты моя, Зая. И я, мать твою, научу тебя с этим считаться.

– Господи… Иди ты к черту… – все, что я успеваю простонать, прежде чем язык Нечаева вновь оказывается между моих ягодиц.

Страх – первое, что я ощущаю. Просто потому что со мной так еще не делали. В такой позе, там… Выше сочащегося вязкой патокой влагалища.

Стыд – второе мощнейшее чувство. Умираю от него. Погибаю. Пульс так част, что вот-вот достигнет пика и прервется.

Но…

Множественными вспышками расходится по организму возбуждение.

Желания двойственные – я и хочу, чтобы Ян продолжал, и вместе с тем жажду, чтобы он спустился ниже. Там его ждут, изнывая от потребности давления. Того самого жесткого давления, которое только Нечаев и может дать.

Он отстраняется. Полагаю, что смотрит на то, как я теку.

А потом… Звонко шлепает меня по ягодице. Кожа к коже – это достаточно ощутимо. Вскрикиваю, когда нервные окончания обжигает болью. Как только туда устремляется вся имеющаяся в моем организме кровь, Ян касается пальцами промежности. Застываю, чтобы не спугнуть эту ласку. Но она так и так является смазанной. Едва задевает. Дразнит и дает понять, насколько там мокро. Хлюпает эпически.

Второй шлепок. Мой визг. Распаляющее скольжение, из-за которого я уже сердито рычу. А через секунду умоляюще всхлипываю.

– Пожалуйста, пожалуйста…

– Что сделать, Зая? – переспрашивает, будто сам не понимает.

Я вгрызаюсь зубами в губы, надсадно дышу через нос и мотаю головой так сильно, что съезжает повязка.

После темноты свет ощущается неестественным. Словно я в другой Вселенной. В лаборатории, где надо мной ведутся сексуальные опыты.

Ян поправляет повязку, быстро возвращая меня в морок, который уже сейчас воспринимается как возможность без последствий попробовать все, что нельзя, но очень хочется.

Третий шлепок. И сразу же четвертый.

Я кричу, но уже не от боли. И даже не от возмущения. Меня бомбит. Бомбит, конечно же, от похоти. В сироп удовольствия превратилась моя кровь. Она гонит по венам дурман. Пульсация в промежности столь сильна, что я уверена, Ян видит эти сокращения. Трогает большим пальцем вход во влагалище. Слегка надавливает, я будто одуревшая, стону.

Снова шлепает меня по ягодицам.

И после этого удара я не выдерживаю.

– Коснись меня, пожалуйста! – выкрикиваю с мольбой, которую просто невозможно утаить. – Я хочу… Хочу тебя… Я-я-ян…

Не успевает мое сердце взять очередную высоту, как Нечаев прижимает ладонь именно туда, где мне так отчаянно нужно.

Вот теперь реально похрен, что я собой сейчас представляю и как выгляжу.

Я подавлена искушением. Порабощена вожделением. Покорена титановым зверем.

– Зая, зая… – выдыхает он порочно, когда я, извиваясь, толкаюсь навстречу его руке, чтобы усилить давление на пылающую плоть. – Хорошая девочка, – бархатный голос Нечаева накрывает нежностью, с которой я неспособна справиться.

– Продолжай, продолжай… – скулю, выпрашивая еще и еще.