Только для личного ознакомления - Флеминг Ян - Страница 8

— А ведь пока был жив дед Билла, земли фермы простирались на десять тысяч акров. На то, чтобы объехать вокруг, требовалось трое суток.

— Биллу на все это абсолютно наплевать. Готов поспорить, что он уже взял билеты до Лондона. Еще одной старой семьей станет меньше. Скоро вообще никого, кроме нас, не останется. Слава Богу, Джуди нравится это место.

— Ты прав, дорогой, — сказала миссис Хэвлок успокаивающим тоном.

На звон ее колокольчика из дверей гостиной, оклеенной обоями в белых и розовых тонах, появилась, чтобы убрать со стола посуду, Агата — огромной толщины иссиня-черная негритянка в старомодном белом тюрбане, который на Ямайке носили теперь только в глубинке. Сопровождала ее Фейпринс, смазливая молодая квартеронка, взятая в ученицы экономки из Порт-Мария.

— Пора заняться консервированием, — обратилась миссис Хэвлок к Агате, — гуайавы рано созрели в этом году.

— Да, госпожа, — ответила Агата с бесстрастным выражением лица. — Но у нас мало банок.

— Как же так? Ведь еще в прошлом году я купила тебе две дюжины самых лучших банок из тех, что были у Энрике.

— Вы правы, госпожа. Но пять или шесть из них разбились.

— Господи, да как же это случилось?

— Не могу знать, госпожа. — Агата взяла большой серебряный поднос и выжидающе досмотрела на миссис Хэвлок.

Миссис Хэвлок не зря прожила большую часть своей жизни на Ямайке, она понимала, что разбитых банок не вернуть, а искать виновных — занятие бесполезное.

— Ладно, не печалься. Агата, — бодро сказала она, — куплю новые, как только окажусь в Кингстоне.

— Хорошо, госпожа, — сказала Агата и вместе с ученицей направилась к дому.

Миссис Хэвлок принялась за вышивку. Ее пальцы двигались механически. Она снова бросила взгляд на высокие конусообразные кусты и араукарию. Два самца были на своем месте и, изящно изогнув хвосты, перепрыгивали с цветка на цветок. В свете лучей заходящего солнца они то и дело вспыхивали пронзительными ярко-зелеными точками. Еще одна колибри, устроившись на макушке куста красного жасмина, приступила к исполнению вечернего репертуара. Древесная лягушка звонким кваканьем возвестила о наступлении быстротечных лиловых сумерек.

Ферма Контент, занимающая площадь в двадцать тысяч акров у подножия пика Кэндлфлай на восточной оконечности Голубых гор в графстве Портленд, была дарована одному из предков Хэвлока Оливером Кромвелем в качестве вознаграждения за то, что он среди прочих подписал смертный приговор королю Карлу. В отличие от многих других колонистов, поселившихся на острове в то время и позднее, Хэвлоки оставались владельцами плантации в течение трех столетий, несмотря на землетрясения, ураганы и перепады спроса на какао, сахар, цитрусовые и копру. Теперь Хэвлоки выращивали на ней бананы и разводили скот. Плантация считалась одной из богатейших и наиболее производительной среди всех частных владений на острове. Неоднократно ремонтировавшийся и перестраивавшийся после землетрясений и ураганов дом представлял собой смешение самых разнообразных стилей — центральная двухэтажная часть, возведенная на сваях из красного дерева и старом каменном фундаменте, и две одноэтажные пристройки с обеих сторон, с обитыми щепой из серебристого кедра плоскими крышами в типично ямайском стиле. Хэвлоки сидели на веранде центрального здания, выходящей к покатым лужайкам сада, за которым на двадцать миль до побережья простирались джунгли с их буйной растительностью.

— Кажется, машина подъехала, — сказал полковник Хэвлок, оторвавшись от газеты.

— Если опять нагрянула эта противная чета Федденов из Порт-Антонио, тебе придется найти предлог, чтобы не принимать их. Я больше не вынесу их вечных стенаний об Англии. К тому же в прошлый раз они оба набрались, да и обед не удался, — сказала миссис Хэвлок и быстро встала из-за стола. — Пусть Агата скажет, что у меня мигрень. В дверях гостиной с виноватым видом появилась Агата, а за ней — трое мужчин.

— Джентльмены из Кингстона желают видеть полковника, госпожа, — выпалила она.

Первый из трех незнакомцев проскользнул мимо экономки. На голове у него была летняя шляпа с загнутыми под острым углом узкими полями. Он снял ее левой рукой и прижал к животу. Набриолиненные волосы и обнаженные в улыбке белые зубы блестели в лучах заходящего солнца. Он приблизился к полковнику Хэвлоку, протянув ему руку:

— Майор Гонсалес. Из Гаваны. Рад познакомиться с вами, полковник.

Он говорил с фальшивым американским акцентом, характерным для ямайских таксистов. Полковник Хэвлок встал, едва прикоснувшись к протянутой руке и бросив взгляд на стоявших позади майора по обе стороны двери двух мужчин. Каждый держал в руке по вместительной тропической сумке — последний крик моды, — из тех, что выдают пассажирам на рейсах “Пан-Америкэн”. Сумки с виду были тяжелыми. Сопровождающие как по команде нагнулись и поставили их у ног, обутых в желтоватые ботинки, а затем снова выпрямились. На головах у них были плоские белые шапочки с прозрачными зелеными козырьками, которые отбрасывали зеленую тень на их скулы. Из-под козырьков их глаза, подобно глазам умного зверя, пытались угадать каждое движение майора.

— Это мои помощники.

Полковник Хэвлок достал из кармана трубку и принялся набивать ее. Внимательный взгляд его голубых глаз отметил хорошо подогнанный костюм, элегантные ботинки и ухоженные ногти майора, а также голубые джинсы и пестрые рубахи его сопровождающих. Подумав, как бы можно было уговорить визитеров пройти в кабинет, где в верхнем ящике письменного стола у него лежал револьвер, он стал раскуривать трубку, следя сквозь дым за выражением глаз и рта майора.

— Чем могу быть полезен?

Продолжая широко улыбаться, майор Гонсалес развел руками. С его лица не сходила улыбка. Блестящие, почти золотистого оттенка глаза излучали любопытство и дружеское расположение.

— Я к вам по делу, полковник. У меня поручение от одного джентльмена из Гаваны, — произнес он, сделав широкое движение правой рукой. — Исключительно добропорядочного джентльмена с большими связями. — Майор Гонсалес постарался придать голосу оттенок искренности. — Он вам понравится, полковник. Он попросил меня передать вам наилучшие пожелания и узнать, сколько стоит ваша ферма.

Миссис Хэвлок, наблюдавшая за происходящим с вежливой улыбкой, решительно приблизилась к мужу и мягко, чтобы не ставить незнакомца в неловкое положение, заметила:

— Весьма сожалею, майор, что вам пришлось трястись по этим пыльным дорогам. Вашему другу следовало написать сначала письмо или навести справки в Кингстоне или среди правительственных чиновников. Видите ли, семья моего мужа живет здесь почти триста лет. — Дружелюбно взглянув на майора, она добавила извиняющимся тоном:

— Должна вас огорчить, но продажа фермы абсолютно исключена, это никогда не входило в наши планы. Любопытно, кто мог подать такую идею вашему уважаемому другу?

Майор Гонсалес учтиво поклонился миссис Хэвлок и вновь с улыбкой обратился к полковнику, будто не слышал ни слова:

— Моему поручителю сказали, что ваша ферма — одна из лучших на Ямайке. Он исключительно щедрый человек и готов согласиться на любую разумную сумму.

— Вы слышали, что сказала миссис Хэвлок, — ферма не продается, — твердо произнес полковник Хэвлок.

Смех майора Гонсалеса прозвучал вполне натурально. Он покачал головой, будто пытался втолковать что-то туповатому ребенку.

— Вы не совсем меня поняли, полковник. Мой поручитель хотел бы купить именно вашу, а не какую-то другую ферму на Ямайке. У него есть деньги, свободные деньги, которые он хотел бы вложить в дело, и желательно на Ямайке. Мой поручитель хотел бы, чтобы они были вложены в вашу ферму.

Теперь я вижу, к чему вы клоните, майор, — невозмутимо произнес полковник Хэвлок. — Весьма сожалею, что вы впустую потратили время, но, пока я жив, ферма не будет выставлена на продажу. Видите ли, мы с женой имеем обыкновение рано ужинать, а вам предстоит дальняя дорога. Мне кажется, удобнее всего пройти к машине с этой стороны. Позвольте проводить вас. — Полковник указал налево, в сторону веранды. Он шагнул вперед, приглашая майора Гонсалеса последовать за ним, но тот не двинулся с места, и полковнику пришлось остановиться. В голубых глазах Хэвлока появился ледяной блеск.