Потерянная ночь (ЛП) - Кренц Джейн Энн - Страница 17

— Вот почему мой прадедушка и Норт выбрали это место, чтобы закопать камни, — сказал он. —Они полагали, что даже если кто-то преодолеет энергетический забор, он или она, вероятно, не сможет найти сокровище, не говоря уже о том, чтобы выбраться живым. Целые экспедиции исчезли на территории нынешнего Заповедника. Внутренняя часть никогда не была полностью нанесена на карту, потому что энергия внутри настолько дезориентирует, что компасы и другие приборы не работают. Невозможно даже визуально определить ориентиры с воздуха из-за искажений, создаваемых паранормальными потоками.

Рэйчел внимательно наблюдала за ним. — Мне всегда было интересно, что заставило Гарри первого Себастьяна думать, что он сможет пройти через пси-барьер, закопать свое сокровище и найти дорогу обратно.

— У него был очень мощный талант.

— В последнее время стали появляться сильные таланты, но их мало. А в те времена, когда твой предок бороздил моря, их было еще меньше. Я предполагаю, что в твоей семье таланты проявились не на Хармони. Твои предки были одаренными еще до того, как прибыли сюда, не так ли?

— Да, — коротко бросил он.

— Аркейн?

— Нет. Себастьяны никогда не были «общественниками». А твоя семья?

— Мои предки на протяжении нескольких поколений были членами Тайного Общества на Земле, но после прибытия на Хармони они разорвали связь с организацией. Я думаю, они решили, что их защита и социальные связи им больше не понадобятся. Они думали, что для тех, кто обладает экстрасенсорными талантами, здесь все будет по-другому.

Гарри мрачно улыбнулся. — Они не единственные, кто так считал. Кое-что определенно изменилось за последние двести лет, но большинство сильных талантов по-прежнему стараются оставаться в тени.

— Власть есть сила, и человек, обладающий большим экстрасенсорным талантом, склонен заставлять других нервничать и на то есть веские причины. Некоторые таланты своими пара-способностями могут нанести столько же вреда, сколько другие могут нанести ножом или магрезом.

— Ты цитируешь Принципы или говоришь из собственного опыта?»

— И то и другое. — Тени появлялись и исчезали в ее глазах. — На мой взгляд, мощный талант с преступным складом ума гораздо опаснее бандита с магрезом. Сильный экстрасенс может причинить гораздо больше вреда, прежде чем его поймают. Если поймают.

— Когда ты в последний раз сталкивалась с сильным криминальным даром?

— Видела такого во время своей недолгой работы в клинике Чепмена. — Она вздрогнула. — У меня до сих пор мурашки по коже, когда я думаю о Маркусе Ланкастере. Но хуже всего было то, что я не смогла убедить начальство меня выслушать. Ланкастер одурачил доктора Окфорда и остальных.

Понимание пронзило Гарри. — И поэтому тебя уволили? Ты была не согласна с профессиональным диагнозом, поставленным уважаемым доктором?

— Ты знаешь, что меня уволили? — Она поморщилась. — Конечно, Да. Ты же из безопасности. Ты бы всех проверил. Честно говоря, я не думаю, что продержалась бы долго в Чепмене, даже если бы Ланкастер не был проблемой. Я не вписывалась в клиническую среду.

— Они не оценили твой талант, — сказал он. Он никогда не встречал доктора Иена Окфорда и, вероятно, никогда не встретит, но у него было необъяснимое желание снести Окфорду голову с плеч.

Но Рэйчел внезапно засмеялась теплым, ярким, искренним смехом, от которого по комнате закружилась солнечная энергия.

— Нет, — сказала она. — Окфорд не ценил и не уважал мой талант. Такое часто случается в жизни?

Он улыбнулся. — Ты права.

— Но давай вернемся к твоей маленькой проблеме.

— Моей проблеме?

— Я знаю историю острова до того, как на него стала претендовать корпорация твоей семьи, — холодно сказала Рэйчел. — Но после этого информация разница. Фонд никогда не отличался прозрачностью в том, как он управляет Заповедником.

— Главным образом потому, что, кроме чертового забора, управлять нечем. Тебе придется поверить мне, когда я скажу, что мы знаем о том, что происходит внутри Заповедника, не больше, чем остальные. Мы никогда не имели никакого контроля над силами внутри острова. Все, что мы можем сделать, это попытаться защитить людей, не пуская охотников за сокровищами, детей, пьяных лодочников и любителей острых ощущений. Кстати, первый пси-забор ставили не мы.

Впервые Рэйчел выглядела испуганной. — Серьезно?

— Согласно записям, вокруг большей части острова всегда существовало сильное силовое поле.

— Ни для кого не секрет, что на острове всегда обсуждали призраков и страшный вой, но я никогда не слышала, чтобы говорили про пси-забор до того, как появился Фонд.

— Это потому, что первый вариант был лишь частично эффективным, когда дело касалось защиты от людей. Моя теория — и эксперты Фонда со мной согласны — заключается в том, что пришельцы установили первоначальный пси-барьер, чтобы не пускать себе подобных.

— Значит, он был настроен на пси-частоты Пришельцев? — она спросила.

— Конечно. Почему их должна была беспокоить группа застрявших колонистов с какой-то безымянной планеты, которые появились через пару тысяч лет после их ухода? Они даже не подозревали о нашем существовании.

— Хорошо, это имеет смысл. Изначально забор не был настроен на человеческие частоты, так?

— Я хочу сказать, — сказал Гарри, — что пришельцы, должно быть, воздвигли первоначальный энергетический забор по какой-то причине, возможно, по очень веской причине.

Рэйчел замерла. Ее янтарные глаза вспыхнули внезапным пониманием. Она поджала губы и удивленно покачала головой.

— А вот это, — осторожно сказала она, — довольно пугающая мысль. Что было внутри Заповедника такого важного или настолько опасное, что пришельцы могли поставить высокотехнологичный пси-забор?

— Мы не знаем, и, похоже, это не имело значения, потому что до сих пор в Заповеднике царила тишина с тех пор, как мой предок заявил права на остров. Предполагалось, что то, что когда-то было заперто по другую сторону, умерло или распалось много веков назад.

— Умерло или распалось?

— У нас нет возможности узнать, что было заперто внутри. Оно могло иметь животную, растительную или механическую природу».

— Понятно, — сказала она.

— Пойми, на данный момент все это дикие предположения, основанные на существовании того, что, по нашему мнению, должно было стать энергетическим забором. Мы можем ошибаться. В любом случае, теперь, когда потоки внутри усиливаются, нам нужны ответы, и они нужны нам быстро.

Она нахмурилась, задумавшись. — Но зачем пришельцам хранить что-то, что было для них жизненно важно, на острове посреди воды?

— Хороший вопрос. Несколько лет назад параархеологи и другие эксперты пришли к выводу, что что-то на поверхности Хармони ядовито для пришельцев. Вот почему они ушли под землю и создали биоинженерией целый тропический лес, и именно поэтому девяносто процентов руин находятся под землей, в катакомбах.

— Точно. Все, что, кажется, имело решающее значение для их жизни, находится под землей, а не на поверхности.

— Тем не менее, они уделили особое внимание этому одинокому острову, расположенному посреди незначительной цепочки островов в далеком море, — сказал Гарри.

— Ты в этом уверен? На острове даже руин нет.

— Пока не обнаружены, — сказал Гарри. — Но, как и в Подземном мире, большая часть Рейншедоу не была исследована.

— Если ученые Фонда считают, что внутри происходило что-то очень важное, почему они не отправили экспедиции в Заповедник?

— Потому что очень немногие могут отойти от забора дальше, чем на сто ярдов (≈90 м), — сказал он, — не говоря уже о проведении серьезных исследований. Как я объяснял, оказавшись внутри, большинство инструментов и высокотехнологичного оборудования становятся бесполезными.

— Точно так же, как в катакомбах и тропическом лесу, — сказала она. — Но ты можешь приходить и уходить, как и Слэйд.

— Чем глубже уходишь в Заповедник, тем мощнее становятся течения. Такие таланты, как Слэйд и я, могут зайти дальше, чем большинство других, но даже для нас есть пределы. Ни один из навигационных инструментов, разработанных для катакомб и тропического леса, не может выдержать тяжелое пси-сопротивление в центре Рейншедоу.