Лабиринты чувств - Дубровина Татьяна - Страница 44

Лиде не спалось. Она выходила на кухню попить и злорадно наблюдала, как заплаканная Ольга пробегает в ванную и обратно, прислушивалась к возбужденным голосам за соседской дверью.

— Как я буду смотреть людям в глаза?! Весь город знает, что вы обе…

— Мамочка, разве без высшего образования ты меня любишь меньше, чем ее?

— Я все могла бы понять… Но только не ложь! И главное: ты вовсе не беспокоилась о моем здоровье, а хотела казаться лучше, чем ты есть на самом деле, — безжалостно припечатывала мама. — И дело не в образовании. Ты просто трусиха. Напакостила — и в кусты, отсидеться… А за тебя Юлька отдувается!

— Мама, это жестоко… — навзрыд рыдала Оленька.

При всей легкомысленности она любила и уважала мать, и ей было тяжело это апокалипсическое «развенчивание мифов».

Всю ночь они не сомкнули глаз, а наутро мама вновь упаковала чемодан.

Она поменяла билет на самый ближний поезд и стояла на перроне с отрешенным, обиженным лицом. Дочери молча переминались рядом с ноги на ногу и тоже молчали.

И только когда красный семафор сменился на зеленый и проводница велела зайти отъезжающим в вагон, мама быстро обняла Юльку и надолго прижала к груди Олю.

У Юльки внутри поневоле шевельнулось нехорошее чувство ревности. Свою «первенькую», несмотря на ее разгильдяйство, мама все-таки любила чуть больше, чем «последыша» Юльку, несмотря на все ее успехи…

А Оля, почуяв, что прощена, моментально просияла и с энтузиазмом принялась махать вслед поезду…

И все-то с нее, как с гуся вода…

Глава 14

ВСЕ ХОРОШЕЕ БЫСТРО КОНЧАЕТСЯ

Юльку ждал сюрприз. Едва оторвавшись от ее губ после долгого нетерпеливого поцелуя, Квентин протянул ей коробочку, перевязанную на западный манер ленточным бантом, а сам бросился к телефону.

— Передайте для абонента один-семь-три. Глаза — зеркало души, — старательно продиктовал он только что выученную русскую пословицу. — Люблю и то и другое, Венечка.

Юлька насторожилась.

Для кого это он Венечка? Это только она так его называет! Кого это он любит? Не этого же противного директора завода! И не его фиолетовую секретаршу!

Она гневно повернулась к нему, собираясь выяснить все незамедлительно, и даже позабыла о подарке.

Что за хамство! При ней передавать кому-то такие послания!

И тут у нее в руках, прямо внутри коробки, что-то оглушительно запищало.

От неожиданности Юлька выпустила коробку из рук, завизжала и… одним прыжком взлетела на кровать.

Мыши?! Глупые шутки!

Квентин расхохотался, поднял коробку и протянул Юльке.

— Не возьму! — Она замахала руками, отпихивая подарок от себя. — Я их терпеть не могу!

Квентин растерялся:

— Ты же говорила: это удобно…

Коробка продолжала пищать, а Квентин снял крышку, перевязанную бантом, и вынул…

Юлька в ужасе зажмурилась. Что-то холодное и твердое коснулось ее руки… Это не было похоже на живое…

— Ну, — ласково уговаривал Квентин, — нажми эту кнопочку…

Юлька осторожно приоткрыла один глаз.

У Квентина на ладони лежал маленький компактный пейджер. А на мерцающем экране чернели буковки сообщения: «Глаза — зеркало души…»

— Это мне? — Юлька взяла пейджер и счастливо рассмеялась. — Какая прелесть! Я так давно о нем мечтала… Но… — Улыбка сползла с липа. — Это же очень дорого…

Конечно, номер в хорошей гостинице, билет и командировочные ему оплачивает какая-то солидная фирма. Раскошеливается, так сказать, на представительские… Но подарок Квентин делает за свой счет… Неужели из-за того, что Юлька по глупости упрекнула его в отсутствии «крутых атрибутов»?

— Экономия времени стоит денег, — заметил Квентин. — Как это по-вашему…

— Время — деньги, — машинально сказала Юлька.

— У меня тоже такой, — радостно сообщил Квентин. — Запомни номер. — Он протянул картонку с цифрами. — Теперь, если ты опаздываешь, пожалуйста, предупреждай меня… Юлька засмеялась:

— Слушаюсь, сэр!

Интересно, у него в номере цифры ровно в обратном порядке: три-семь-один… Тройка, семерка, туз… А где же пиковая дама?…

Опять Пушкин… Только она не роковая дама. Она просто дама. Дама сердца…

А он ее рыцарь.

…Они занимались любовью, маленький пейджер через каждые пять минут повторял новое сообщение:

«Люблю… люблю… люблю…»

Это Квентин велел диспетчеру дублировать целый час это крайне важное, срочное признание…

Юлька протягивала руку, нажимала черную кнопочку, и текст застывал на экране…

Новое слово техники множило слова в геометрической прогрессии. Даже обожающая облекать все чувства в фразы близняшка могла наконец-то в полной мере насытиться этими словами.

— У меня для тебя сюрприз. — Он перевел дыхание и прижал Юльку к себе.

— Не слишком ли много для одного вечера?

— В самый раз. — Квентин помедлил, вглядываясь в ее лицо, и торжественно сообщил: — Я решил остаться еще на месяц. Сегодня днем мне продлили визу.

Юлька обрадовалась, но тут же испугалась:

— А тебе ничего за это не будет?

— От кого?

— От босса. Ты же уже закончил все свои дела…

— Ну, всегда можно найти новые, — глубокомысленно заметил Квентин. — У меня в России есть самое главное дело — это ты…

Юлька счастливо уткнулась носом в его плечо.

Еще никто не говорил ей, что она — самое главное в жизни. Она сама ставила сердечные увлечения только на второе место. Первое безоговорочно принадлежало работе. И вот. оказывается, все ее представления переворачиваются с ног на голову… А может, с головы на ноги? Ведь что может быть важнее, чем один-единственный миг с любимым? Разве стоит этого самая блестящая карьера?

А предстоит целый месяц… Он уже заранее кажется самым дивным, самым чудным в жизни. Он растягивается в вечность. И сжимается до мгновения, едва подумаешь, что и он когда-нибудь кончится…

Теперь Юлька постоянно чувствовала, что Квентин рядом.

Она неслась по эскалатору, привычно прыгая через ступеньки, а маленький пейджер тоненько пищал, передавая неповторимая и замечательная.

Она толкалась в вечно переполненном троллейбусе, а верный неразлучный дружок исправно писал на своем экране что ее любят, любят и ждут.

И стиснутые давкой пассажиры не могли понять, почему худенькая девушка с острыми локтями вдруг озарилась такой дивной, загадочной, отрешенной от всего улыбкой…

Она спешила по запутанным останкинским коридорам, машинально кивала на ходу знакомым, а в руке, как маяк, как путеводная звезда, был подарок Квентина. И в ушах звучал его голос…

Едва влетев в редакцию молодежных новостей, Юлька тут же бросилась к телефону.

Набрала номер и без стеснения продиктовала громко. так что слышать могли все присутствующие:

— Абоненту три-семь-один. Люблю. Буду в шесть. Не могу дождаться…

— Ого! — разом восхищенно выдохнули Александра и Костя.

А Юлька с вызовом глянула на них, не в силах скрыть сияющую, честно говоря, немного глуповатую улыбку…

И Костя тут же это подметил:

— Кажется, мы понесли потерю… — трагическим голосом сообщил он. — В наших рядах зияющий пробел… Мы лишились, товарищи, умного, мобильного, контактного сотрудника. Ведь от любви, граждане, все безнадежно глупеют. И вот участь сия не минула уважаемую Юлию Синичкину. — Он развел руками. — Даже не знаю, как теперь она будет делать репортаж из славного Приморья? Ведь ее словарный запас сократился до словарного запаса Эллочки Людоедки. И начхать ей теперь на экономику, культуру и нас с вами, вместе взятых…

Костя достал воображаемый платочек и «всплакнул».

— Сам дурак! — парировала Юлька.

А Костя в ответ только выразительно покрутил головой, призывая всех в свидетели: