Как в кино - Адамс Кайли - Страница 48

— Я правильно понимаю, что сексуальный контакт с Джеком удовлетворил ваши физические потребности, но оставил вас неудовлетворенной эмоционально?

Слишком проницательно. И грубо. Даже для психоаналитика. Татьяна закрыла глаза.

— Иногда я вас ненавижу.

Доктор Джи не сделала паузу даже в полсекунды.

— Давайте поговорим об этом.

Татьяна тяжело вздохнула. Выбора нет, придется подчиниться.

— Да. Отвечаю на ваш вопрос. Вы попали в точку.

— Совсем не обязательно, что это плохо. Иногда люди ожидают от сексуальной близости слишком многого. Она не может всегда удовлетворять потребности на всех уровнях. Ключ…

Татьяна ее перебила:

— Нет смысла анализировать этот конкретный эпизод. Джек все равно не задержится надолго.

— Вы собираетесь его уволить?

— Вы с ума сошли? — Татьяна запоздало сообразила, насколько нелепым был ее риторический вопрос. Если тут кто и сошел с ума, то это явно она. — Я его никогда не уволю. Джек — это лучшее, что случилось с… — Татьяна запнулась, собираясь сказать «со мной», но в самый последний момент успела остановиться, — с близнецами за последнее время. Я пыталась взять с Джека обещание, что он останется с ними до тех пор, пока им не исполнится восемнадцать. — Татьяна застенчиво пожала плечами. — Он отказался.

— Вы просили его дать это обещание применительно к его нынешнему положению в вашем доме, то есть и качестве няни?

— Мэнни, — машинально поправила Татьяна. — И что вы имеете в виду под этим «нынешним положением»? Впрочем, это не важно. Джек не задержится в этой роли надолго. Он не обязан этим заниматься. Ему двадцать шесть лет, и он волен делать все, что пожелает. Может быть, он на следующей неделе уволится, откуда мне знать.

— Да, это верно, — тихо сказала доктор Джи. — Может. Татьяна встревожилась:

— Вы думаете, он уволится? Доктор Джи покачала головой:

— Не могу строить догадки.

— Может, мне стоит обратиться к экстрасенсу? Принесу ему кусочек какой-нибудь одежды Джека, и пусть он считает с него информацию.

Доктор Джи быстро склонила голову набок и приняла прежнее положение.

— Интересный подход.

— А что, у вас есть идея получше?

— Попробуйте быть честной с самой собой.

Татьяна мысленно приготовилась к удару. Такое случалось почти на каждом сеансе. Все шло прекрасно, а потом вдруг доктор Джи сваливала ее с ног ударом психологической кувалды.

— Я признала, что секс был хорош. По-моему, это уже что-то, я ведь могла запросто убедить себя, что Джек в постели никуда не годится.

— Как вы можете просить Джека что-то обещать на восемнадцать лет вперед? Это несправедливо. Кроме того, я не верю, что вас беспокоит только его преданность близнецам. Думаю, в действительности вас куда больше беспокоит его преданность вам.

Татьяну разобрала досада.

— Вы мне ни в чем не даете поблажки. Доктор Джи рассмеялась.

— Татьяна, задача наших сеансов вовсе не в этом. Иногда мне кажется, что моя работа состоит в том, чтобы раскрывать пациентам глаза на разного рода обманы, которые имеют место в их жизни. Мы все с этим сталкиваемся. Но чаще всего самую сильную боль нам причиняет тот обманщик, которого мы видим в зеркале. Не обманывайте себя, не пытайтесь себе внушить, что если Джек отказался взять на себя какие-то обязательства по поводу работы, это означает, что он не готов связать себя обязательствами и в личных отношениях.

Татьяне не хотелось ничего анализировать. Куда легче идти по жизни, неся с собой обычный багаж уловок и хитростей. Татьяна коротко рассмеялась.

— Вы предлагаете мне сделать ему предложение? На лице доктора Джи не дрогнул ни один мускул.

— О браке я ни слова не говорила.

Татьянина сумочка зазвонила. Татьяна полезла за телефоном — мог звонить Джек с каким-нибудь вопросом по поводу близнецов. Увидев номер, определившийся на дисплее, Татьяна невольно застонала.

Нед Боннер — это Джастин звонит из Флориды.

Именно сейчас Татьяна была готова к разговору с матерью меньше, чем когда-либо: ночной недосып, всего одна таблетка антидепрессанта и даже ни одного моста поблизости, чтобы броситься с него в реку. Татьяна посмотрела правде в глаза и откровенно призналась самой себе, что она не готова к разговору с матерью. Но потом она вспомнила, что здесь доктор Джи, и испытала большое облегчение.

— Это моя мать. Я отвечаю на звонок только потому, что вы рядом и можете мне помочь, когда я повешу трубку. Не уходите. — Татьяна нажала кнопку. — Привет, мама.

— Вообще-то я рассчитывала, что ты позвонишь, но ты, похоже, не собираешься.

— Ну почему же, собираюсь. На Рождество. До него осталось всего несколько месяцев. Я рада, что мы прояснили этот вопрос. А теперь до свидания.

— Как она устроилась? Не сомневаюсь, что она не захочет со мной разговаривать, и меня это вполне устраивает. Передай ей, что я вышлю ее зеленый кашемировый свитер почтой — он был в химчистке.

Татьяна растерялась, не зная, что и думать.

— Ты что, кокаина нанюхалась?

— Оставь свои актерские шуточки, не желаю их слушать. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Посмотрим, как ты заговоришь, когда поживешь с Кристин под одной крышей с мое.

Татьяна крепче сжала телефон, как будто это могло внести ясность в слова матери.

— Не понимаю, о чем ты говоришь!

— Сегодня утром я посадила Кристин в самолет до Лос-Анджелеса.

Татьяна не верила своим ушам.

— Почему ты мне не позвонила?

— А зачем? Чтобы услышать, что ты и без того слишком занята?

У Татьяны негодование сменилось страхом. Она порылась в сумочке, нашла клочок бумаги и ручку.

— Продиктуй мне номер рейса и время прилета.

— Подожди, я сниму записку с холодильника.

Несколько секунд Татьяна ждала — сплошной комок нервов. Наконец мать вернулась. Записав то, что она ей сообщила, Татьяна возмутилась:

— Но ее самолет сел несколько часов назад! Ты с ума сошла? Надо было мне позвонить, чтобы я ее встретила! Ей всего семнадцать!

— Не волнуйся, твоя сестричка ушлая, она не пропадет. Сама увидишь.

Татьяна не желала слышать ни слова больше. Она повесила трубку и выдохнула: — Уф!

Доктор Джи терпеливо ждала.

— Моя мать спятила! Посадила мою сестру, которой всего семнадцать, на самолет и отправила в Лос-Анджелес, никого не предупредив. Самолет сел несколько часов назад, а от Кристин никаких вестей. Она может быть где угодно!

Доктор Джи отложила ручку и сложила пальцы домиком.

— И какие чувства это у вас вызывает?

Джейрон Грин на прямых как палки руках поднял пятифунтовые гантели до уровня плеч и снова опустил.

— Смотрите на меня, я бодибилдер!

Джек засмеялся:

— Попробуй сделать три подхода по двенадцать повторов.

— Эй, полегче, я не Шварценеггер!

— Тут ты прав на все сто, приятель.

— Как тебе мой прикид?

Джейрон был в футболке с эмблемой киностудии «Картун плэнит» с рваным воротом, в черном трико, в красных гетрах и кроссовках «Рибок».

— Как ты называешь такой наряд?

Джейрон засмеялся кудахчущим смехом.

— Не знаю, но Керр обвинил меня в возвращении в восьмидесятые годы, говорит, я нарядился как Джейн Фонда и Дженнифер Билз одновременно.

— Продолжай, — приказал Джек, считая повторы. — У тебя хорошо получается.

Десятый повтор Джейрон закончил со стоном. — Все! Пора сделать перерыв. Кто хочет пиццы?

— Никакого перерыва и никакой пиццы. После того как мы закончим, можешь побаловать себя кусочком какого-нибудь фрукта. — Джек без гантелей снова продемонстрировал, как надо выполнять упражнение. — Осталось еще два повтора. Давай, ты сможешь.

Джейрон снова принялся выжимать гантели.

— Интересно, если я все стану делать правильно, я буду когда-нибудь выглядеть так же потрясающе, как ты?

Джек улыбнулся, одновременно и смущенный, и польщенный.

— Для того чтобы так выглядеть, нужны годы упорных тренировок. К тому же у меня хорошая наследственность. Видел бы ты мою мать, на нее до сих пор заглядываются мужчины.