Серафима спешит на помощь (СИ) - Кальк Салма - Страница 4

— Кто вас ждёт дома? — насторожилась хрень.

Я задумалась. Да никто. Баба Валя только может быть, я ж к ней так и не дошла. И на работу утром больше не надо.

— Вы задумались, прекрасная леди, это значит — там нет ни малых детей, ни хворых родителей.

— Не-а, — честно ответила я. — Даже собаки нет.

— Тогда отбросьте сомнения! — пафосно возгласил он. — Вы станете великой!

— Прям щаз? — спросила я.

— Нет, немного погодя, — ответил он.

Он же, да? Эдрик — это он?

— Эдрик — это он? — спросила я. — В смысле, мужского рода?

— О да, — закивала хрень. — Я — дух первого графа Мерсийского, и мой долг — следить, чтобы род не прерывался, был богат и благополучен.

— Чего? — все эти графы никак не умещались в мою голову после событий прошлой ночи.

— Хьюго должен был объяснить вам всё сам, впрочем, я думаю, он ещё успеет это сделать. Пока же нам следует отбыть отсюда как можно скорее.

В подтверждение его слов из леса донеслось отдалённое рычание.

— Нежить попряталась до новой ночи, а вот дикие звери наоборот, проснулись. Они с удовольствием закусят и вами, и этим вот бездельником, а я такого допустить никак не могу.

— В смысле? — нет, спать надо больше.

— Сейчас придут и сожрут, — рявкнула хрень по имени Эдрик. — Сказал же — объясню всё, только не здесь и не сейчас! Немедленно буди его!

— Чего? А не пошли бы вы, что ли?

— Нет, не пошли, — сбавил он обороты. — Пешком мы далеко не уйдём, вы, миледи, устали, а Хьюго мертвецки пьян. Но только он может позвать Каэдвалара, чтобы тот унёс вас с ним отсюда.

Я продолжала тупо таращиться, потому что не понимала ни черта. Тогда он ещё раз сказал:

— Буди его!

Я вздохнула и тронула спящего носком ботинка. Тот только всхрапнул и не пошевелился. По рёбрам его пнуть, что ли? Ну, не сильно?

Пнула. Отвернулся от меня, да и всё.

— Нос ему зажми, что ли! — прошипел Эдрик.

Кривясь от отвращения, я выполнила. Зажала пьянчуге нос так, что тому пришлось открыть рот, а потом и глаза.

— Какого… мать твою, ты кто?

Он смотрел на меня и ни хрена не помнил. Проспится — вообще не вспомнит, что тут было.

— Хьюго, немедленно зови Каэдвалара! И пусть он несёт вас домой!

— Что? Ну да, домой. Ты кто? — повторил он, глядя на меня.

— Это твоя спасительница, о несчастный кусок драконьего дерьма! — выдал Эдрик, я глянула на него с уважением. — Пьянь ты бестолковая! Тебе посчастливилось, как никому, а ты, безмозглый баран, всё пропил и проспал!

Только с чего я вдруг стала спасительницей, а?

Но кажется, слова оказались правильными, потому что мужик по имени Хьюго отскребся от земли, поднялся и свистнул, вот просто свистнул. Что, раз у нас тут фестиваль, то ещё и кони присутствуют? Сивка-бурка, вещая каурка? Встань передо мной, как лист перед травой?

И тут с неба на нас свалилась такая вещая каурка, что я язык прикусила от неожиданности. Это был… скелет летающего животного, вот что это было. С горящими глазами. Он, мать его, опустился на траву, с шумом рассекая воздух дырявыми крыльями, и затормозил о сухую землю. У него было четыре костлявых лапы, и он бодро почапал на них к пьяному мужику. И принялся тереться об него мордой, то есть, простите, черепом, чисто кот бабы Вали. А мужик чесал ему морду, то есть череп, и что-то тихо говорил.

А потом повернулся ко мне.

— Пр-р-рошу вас, миледи. Он добр-р-рый и безвр-р-р-редный.

Чего? Я вообще не поняла, тогда этот… этот подошёл, схватил меня, легко приподнял и посадил на хребет. Тьфу, мать вашу. Неудобно. А потом сам сел передо мной.

— Дер-р-ржитесь, м-м-миледи! Крепко! За меня!

Я не успела ещё ничего понять, как он что-то скомандовал, и скелет как подпрыгнет, да как взлетит! Замахал своими драными крыльями, которые как будто моль жрала, или они от старости прохудились, и вперёд!

— Ой, б…! — я схватилась за пояс этого недоумка.

И зажмурилась, потому что скелет неведомой скотины как рухнет вниз, а потом как ринется вверх, а потом ещё раз! Меня затошнило, ещё чуток — и вывернет.

Но тут скелет скотины ещё раз ринулся вниз, раскинул крылья и плавно опустился… куда-то, опять тормозил когтями, и ужасно скрёб ими по камням.

Я открыла глаза — ни хрена себе, замок. Здоровенный замок из серых камней.

— Эй, отпускай меня, уже можно, — сказал мужик, и я поняла, что схватилась за его ремень так, что костяшки пальцев побелели от напряга.

Я разжала пальцы, он спрыгнул на землю, шатаясь. Подхватил меня и снял.

— Прошу вас быть хозяйкой в моём замке, прекрасная леди, — пафосно возгласил он и снова сложился к моим ногам.

И опять захрапел.

Глава 3. Легко ли быть хранителем

Три месяца назад

Эдрик, первый граф Мерсийский, обычно был весьма горд тем, что именно ему выпало и после смерти приглядывать за своими потомками. Он сам немало сил положил на то, чтобы, собственно, стать графом практически из ничего, потому что уродился бастардом одного из королевских советников, и если по закону, то и не светило ему никакое графское достоинство. Но он был из тех, кто научился сначала нарушать правила, а потом придумывать свои собственные, и потомкам своим завещал то же самое. И потомки старались, и несли честь рода через века и поколения.

Он же был первым некромантом, до того некромантов в Альтории не встречалось. Но его отец ездил в посольство, там повстречал чью-то привлекательную жену, и ему не очень-то было дело до того, кто там некромант, а кто — нет. Посольство задержалось надолго, уже успел народиться Эдрик, и когда отбывали домой, то младенец в корзине отправился в Альторию вместе с родителем.

Дальше была полная побед и опасностей жизнь, и в конце её, глядя на многочисленных, но не всегда разумных внуков и правнуков, Эдрик переговорил с жрецом Темного храма, что в Туманном лесу, сделал в тот храм значительный вклад — душами убиенных врагов и парой сундуков земных ценностей, и в миг смерти сталось так, что душа его не покинула возведённого на его глазах замка, а осталась с родными.

И что же, затея оправдала себя полностью. Его чтили и уважали, а он помогал потомкам овладеть магической силой, подсказывал, как быть, если кто-то осмеливался интриговать против крепко сидящей подле королевского трона фамилии, и просто — помогал. Правом призвать его обладали все, в ком текла его кровь, и он не отказывал. Бывало всякое, но…

Правду говорят, нет ничего вечного в мире, вот и могуществу графов Мерсийских, кажется, пришёл конец. Хотя ещё тридцать лет назад ничего о том не говорило.

Вильгельм, пятнадцатый граф, удачно женился, получил за женой хорошее приданое и упрочил положение фамилии, строил новые замки, ходил в походы на вороватых соседей и на нежить Туманного леса. Жена принесла ему семерых детей — четыре сына, три дочери. И младший брат, Годрик, вырос могучим магом и неплохим полководцем.

Только вот самый младший сынок Вильгельма появился на свет в ночь Чёрной луны. Графский лекарь говорил, что роды ожидаются ещё через неделю, но что-то пошло не так. Графиня вышла к ужину, охнула, вскрикнула… и через час младенец Хьюго уже громко кричал на руках повитухи, а потом и кормилицы.

Почему-то именно Годрик, виконт Моркар, больше всех беспокоился о том, что младенец родился в проклятую ночь, и значит, не следует ждать от него ничего хорошего. И никакие разумные слова о том, что маги живут долго, и проклятье может не проявить себя никак, на него не действовали. И вправду, случалось всякое — и до ста лет доживали, прежде чем начинали неминуемо сходить с ума, но в сто лет-то и дети уже выросли, и внуки взрослые, и как бы не правнуки. А кому-то не везло, и лет в четырнадцать уже всё, неминуемая гибель.

Но Хьюго рос и развивался, как всякий мальчишка, а после — молодой маг. Учился бою, кулачному и оружному, изучал языки, читал магические книги и подчинял свою магическую силу, а той силы, надо сказать, было ему дано немало. В девятнадцать он уже водил походы в Туманный лес — на охоту за тамошним зверьём и истреблять нежить. И Эдрик вместе с отцом парня отчаянно надеялся, что проклятье не даст о себе знать как можно дольше.