Елизавета Премудрая, или Ква, босс (СИ) - Красовская Марианна - Страница 21

Сутулый, широкий и длинноносый брюнет, на фоне которого Лиза выглядела особенно хрупкой и нежной. Этот сам кому хочешь что хочешь сломает. Большой и суровый начальник в сияющей рунами форме ей улыбался лукаво и многообещающе. Илью с этим соседством с огромным трудом, но мирило блестящее ярко обручальное кольцо на руке длинноносого.

Проклятая Инквизиция, кто додумался пригласить их на бал? Никаких нервов не хватит смотреть, как эти великие и могучие колдуны смотрят на Лизу и ей улыбаются!

Когда Лиза вышла в широкий гостиничный эркер охладиться после очередного танца с каким-то особенно отвратительным инквизитором, Илья не вытерпел, пошел за ней. Она нисколько не удивилась, увидев его, наоборот, кивнула. Некоторое время они стояли молча, глядя в темноту, а потом Лиза начала улыбаться.

— Знаешь, что самое смешное? — хихикнула Елизавета. — Все они думают, что между нами роман.

— А ты, я смотрю, выучилась флиртовать? — Илья хрипло выдохнул, к ней разворачиваясь. — Растешь на глазах, Лиза.

Лиза на него  посмотрела с искренним недоумением.

— С чего ты решил?

— А какой вариант ты хотела услышать в ответ? — рукой оттолкнулся упруго от поручня, сделав шаг в сторону. — Что бы я не сказал, всюду есть двойной смысл. Но ведь ты же зачем-то спросила? Ты ничего не делаешь просто так. Правда, Лиза?

Лиза встряхнула головой, в которой вместо мозгов булькали пузырьки шампанского.

— Ты интересный человек, Илья, — сказала она. — Какой к черту роман?

— Ну такой, — сказал Бессмертный-младший. — Например, когда двое выходят якобы подышать воздухом, а сами целуются.

Лиза звонко рассмеялась, даже не замечая, как у Ильи  потемнели глаза.

— Смешной ты, — хихикнула она. — Ты же, выходит, меня сто раз целовал. Если так рассуждать, наверное, да, можно сказать, что у нас роман. Даже бурный.

— Поправочка, — сказал Илья, заходя к ней за спину и вынимая из ее прически серпантин, а заодно и пару шпилек, его невозможно бесивших весь вечер. — Я целовал просто лягушку.

— Это ведь одно и тоже, — беззаботно встряхнула  волосами Елизавета.

— Вовсе не так, — хрипло ответил Илья, медленно проведя горячими ладонями по ее обнаженным рукам, отчего Лизу словно током ударило.

— Ты что творишь, Кощеич? —  она повернулась к нему.

— Флиртую, — ответил Илья. — Раз уж все говорят…

Склонился над ней так, что пришлось выгнуться назад. В поясницу болезненно впились перила балкона; девушка попыталась Илью оттолкнуть, но куда там! Эту тушу бульдозером не сдвинешь. Миссия невыполнима.

Пальцы с алым маникюром сами по себе легли на его грудь, и смотрелись на белоснежной рубашке очень интересно. Вызывающе. Взглянула красноречиво и возмущенно в глаза этому наглецу. На что только надеялась?

Горячие ладони на скулах лицо обхватили так жарко и чувственно, что Лиза закрыла глаза, рвано и быстро вздохнув. Губы неспешно коснулись сначала самого краешка рта, будто спрашивая приглашения. Он никуда не спешил, этот негодник, понимая отчетливо: не убежит. И без того возбужденная этим волшебным балом, непривычная к шампанскому, Лиза окончательно потеряла голову, ловя его губы, все ему разрешая.

Вцепилась в мужскую рубашку, ощущая костяшками пальцев пышущее жаром тело, прижалась к нему бедрами. Его колено как-то интимно раздвинуло ее ноги, отчего Лиза едва сдержала всхлип. И поцелуй изменился. От нежности не осталось следа, девушку захлестнул целый шквал жаркой страсти, настоящая вспышка безумия.

Руки Ильи на миг оторвались от Лизы, оставив чувство острой и несправедливой потери, потом скользнули по голой спине, на мгновение стиснули  плечи и легли на затылок, перебирая там пряди освобожденных от шпилек волос.

Лиза беззвучно стонала, тянулась к этой незатейливой ласке, как простая дворовая кошка, и крупно дрожала от вала нахлынувших ощущений. Пугающих, новых, опасных.

Почувствовав ее дрожь, Илья наконец отпустил, с сожалением отрываясь. Медленно отстранился. Долгий взгляд его глаз, потемневших до черноты, завораживал Лизу, буквально гипнотизировал.

— Обратно не работает, — хрипло сказала Елизавета, усилием воли разжимая пальцы, комкавшие его  рубашку, еще минуту назад безупречную.

— Это хорошо, — очень тихо ответил Илья. — Это правильно. Так надежнее.

Развернулся и вышел, плечом едва не снеся массивный косяк эркерного прохода. Не вписался. С кем не бывает, особенно на Новый год.

Лиза смотрела ему вслед, кусая губы и не замечая, что от ее великолепной прически практически ничего не осталось. Только россыпь шпилек на мраморе пола. Да что волосы, когда губы горят огнем, когда тело пылает, а колени подгибаются?

Это же был, получается — ее первый настоящий поцелуй? Символично. Красиво. Все, как она любит. Почему же осталось странное ощущение горечи на губах?

Часы били полночь.

Лизины коллеги вперемешку с сиятельными инквизиторами толпой закружились в безумном праздничном хороводе, совершенно не обращая внимания на неё. Люди пили, целовались,  поздравляли друг друга. В Елизавету едва ли не насильно влили несколько бокалов шампанского и увлекли в круговерть хоровода, но она всё оглядывалась, ища глазами Бессмертного.

Нашла.

Он стоял, прислонившись к колонне, с бутылкой виски в руках и старательно надирался.

Паршивец.

Глава 18. Когда тебя где-то ждут

На следующий день Илья, сделал вид, что совершенно забыл о случайном их поцелуе. Так Лизе казалось.  С одной стороны, она даже обрадовалась, потому что не знала, как теперь себя с ним вести. Вот и отлично. Не нужно краснеть, отводить глаза, ронять папки от волнения — не помнит и прекрасно. А с другой… неужели ее так легко можно выкинуть из памяти?

Сама Елизавета не забыла. Ей понравилось, даже очень. Вот же напасть! Она только-только решила считать Илью другом, только привыкла к его дурацким шуткам, как он снова все ей испортил! Фантазия разыгралась, мешая работать и рождая фривольные мысли.  Лиза ловила себя на том, что пропускает мимо ушей его слова, глядя на аппетитные губы Ильи. А ведь рабочий день только еще начинался.

Илья предложил съездить на базу, навестить старых друзей. На базу так на базу, благо ехать не на край света, не многодневная экспедиция на двоих, она справится. Постарается. Елизавета с каждой минутой все серьезнее сомневалась в своем благоразумии. И без того она постоянно пялилась на его руки, лежащие на руле и представляла много разных вещей... которые он мог этими руками делать.  И яркие воспоминания о вчерашнем только подхлестывали воображение. Как вообще мужчина может быть таким привлекательным? Должны же быть у него какие-то изъяны.

Может, у этого шкафа маленький ключик? Это, пожалуй, единственное, что ее успокаивало. Потому что ноги у него были ровные и мускулистые, как у заправского бегуна, хотя и волосатые — дома Илья ходил в шортах и майке. Плечи широкие, руки красивые, плоский живот, лишенный даже намека на пухлые жирные складочки. Про лицо и говорить нечего. И дело не в правильных безупречно чертах — глядя в глаза Кощеичу неудержимо хотелось в ответ улыбаться. Улыбка у него выходила такая… светила она, как прожектор.  И даже дураком его не назовешь, даже если порой и придушить хочется.

Умнейший мужчина, хоть и талантливо прикидывается клиническим идиотом в фазе острой дебильности. А еще Илья очень добрый. Нет в нем зависти, жестокости, подлости. Идеальный. Главное, ему об этом не говорить. И вообще вести себя как ни в чем не бывало, чтобы не заметил Илья ее слабости. И Лиза, стискивая зубы, удерживалась от ласковых слов, не хвалила, а лишь язвила как обычно.

Илья всю дорогу осторожно на Лизу поглядывал в зеркало заднего вида. Она сидела, откинув голову назад, прикрыв глаза, сняв свои безобразные очки. А ресницы у нее тоже рыжеватые. И кожа молочная, гладкая, будто светится изнутри. Такая нежная, что так и тянет прикоснуться.

Какого черта он ее поцеловал? Все же было прекрасно, зачем все испортил? А зачем она отвечала ему так откровенно и жарко, стонала в рот возбужденно, страстно так прижималась? От одного воспоминания об этом их поцелуе у него теперь все трещало все по швам, от хваленого самообладания до молнии на ширинке. А когда он ловил ее задумчивые взгляды, руки так и чесались закинуть ее на плечо и утащить.  Куда? Совершенно без разницы. За Кудыкину гору, посадить под тяжелы засовы и никуда больше не выпускать. Что ей стоило влепить очередную пощечину?