Шанс только один - Шахов Максим Анатольевич - Страница 41

«Горячо», – подумал он и договорился, что его примет какой-то оставшийся на хозяйстве член совета директоров – явно не с решающим голосом. Вызвав машину, Максимов заглянул по дороге к Логинову и отправился на Ордынку.

96

Лидер южноафриканских повстанцев Дживайти отличался жестоким нравом и был скорее обычным бандитом, нежели борцом за идею. Тем соблазнительнее должна была казаться для Мэри Клер возможность взять у шоколадного бородача интервью. Именно на это интуитивно сделал ставку Глеб и не прогадал.

Мэри внимательно выслушала его инструкции, кое-что уточнила и сказала:

– О’кей, поросенок! До встречи!

– До встречи! – сказал Глеб и повесил наконец трубку.

Посмотрев на часы, он неспешно покинул гостиницу и двинулся пешком в сторону порта. Здесь Глеб взял такси, проехал пару кварталов и расплатился. Потом уже на автобусе направился в обратную сторону. Этот странный маршрут в конце концов привел Глеба к гостинице. Но только не к фасаду, а к тыльной ее стороне.

По привычке, поселившись в Кейптауне, Красовский для начала тщательно обследовал район гостиницы и выявил возможные пути отхода.

В окрестностях гостиницы он теперь ориентировался, как в своем родном квартале, и мог с закрытыми глазами проводить экскурсии для туристов, если бы вдруг потребовалось.

Вообще говоря, данные Каплером инструкции должны были Мэри Клер по крайней мере насторожить. Но Мэри была слишком возбуждена. Перспектива встречи с загадочным главарем повстанцев взбудоражила ее. Вообще-то, в Кейптаун Мэри прилетела для того, чтобы просто развеяться и отдохнуть. Теперь все изменилось. Клер собиралась просто-напросто использовать «обиженного поросенка» и снова оставить его с носом.

И Мэри, как и сказал ей Глеб, покинула гостиницу не через парадный, а через черный ход. Далее ее путь пролег через задворки хозкорпуса к переулку, из которого Клер вынырнула к строящемуся дому. По случаю выходного стройка замерла. Охранник дремал у ворот с противоположной стороны. Мэри протиснулась в щель и направилась между штабелями к остановке – в точности так, как ее проинструктировал Каплер. Журналистке было невдомек, что «поросенок» отнюдь не поджидает ее в кабачке в припортовом квартале, а тщательно отслеживает ее перемещения от самой гостиницы...

97

Логинова Аникеев дожидался у бокового подъезда ФСБ. Наконец подполковник вышел и странной механической походкой направился по улице. Леня двинулся следом. Улучив момент, он нагнал шефа и уткнул ему в поясницу пистолет.

– Тихо! Не ожидали, шеф? Зачем вы хотели меня убить?

– А, так ты сам пришел! – скрипучим голосом проговорил Логинов, развернулся и протянул к горлу Аникеева руку-клешню...

И только тут Леня увидел, что это вовсе не Логинов, а киборг. Искусно сделанный, но явно неодушевленный.

Аникеев дернулся, проснулся и увидел рядом Анну.

– Ты чего? – спросила она чуть хриплым со сна голосом.

– О господи! – вздохнул Леня. – Чур меня, чур...

– Неужели я такая страшная без косметики? – обиделась Анна, окончательно просыпаясь.

– Да нет, – улыбнулся Леня, целуя ее в носик. – Дело не в тебе.

– Эй, эй! Мы так не договаривались! Я тебе что, наложница? Убери руки!

Но руки Аникеев не убрал, в результате чего в следующие пятнадцать минут в комнате раздавались исключительно нечленораздельные звуки – ахи, вздохи, стоны и скрипы...

Наконец Аникеев сделал свое черное дело и плюхнулся на бок.

– А говорила – не хочу...

– Кобель... – блаженно вздохнула Анна. – И угораздило же меня с тобой связаться. У вас на Лубянке все такие?

– У нас на Лубянке всякие есть. Импотенты тоже попадаются, но тебе повезло. Кстати, у меня, кажется, родилась гениальная идея.

– Это когда она у тебя родилась? Когда ты на мне пыхтел? – приподнялась на локотке Анна.

– Не опошляй святое. Нет, идея у меня родилась во сне.

– Во сне?

– Да!

– И что за идея?

– Насчет вчерашнего разговора с Логиновым.

– А конкретнее?

– Конкретнее – я болван!

– Самокритично. А еще конкретнее?

– Я вчера был не в лучшей форме, поэтому упустил из вида сразу три важные детали. Вернее, четыре. Деталь первая: наш разговор с Логиновым прервался на пару секунд. Вторая: после этого голос Логинова изменился. Третья: он стал разговаривать по-другому...

– Что значит по-другому?

– Употреблять не характерные для себя слова и обороты. И деталь четвертая: в конце он велел мне немедленно избавиться от телефона и не отвечать ни на какие звонки! Улавливаешь?

– Ты хочешь сказать, что вместо Логинова с тобой говорил кто-то другой? Типа Галкина?

– Молодец! – чмокнул Анну в носик Аникеев.

– А разве такое возможно? Я имею в виду – технически?

– В наше время все возможно. Были бы деньги.

– Так, значит, вчера тебя просто заманили в ловушку?

– Да, – вздохнул Леня. – Вот такой я идиот.

– На твоем месте любой бы попался, – погладила Аникеева Анна. – Значит, надо снова связываться с Логиновым?

– Да, – кивнул Леня. – Да...

– Я готова!

– Да нет, Ань. Звонить буду я. Ты не сможешь определить, ответит Логинов настоящий или нет.

– А ты сможешь?

– Теперь – да!

– Тогда тебе нужно замаскироваться! И я знаю как!

98

Тропинка изогнулась, повернув за штабель, и тут сбоку к Мэри шагнул Глеб. Женщина в испуге отшатнулась и обязательно бы вскрикнула, но Красовский предусмотрительно зажал ей рот.

– Тс-с! – прошипел он.

Мэри что-то замычала, но Глеб со словами: «Тихо! Я сейчас все объясню...» – подтолкнул ее к входу в подвальное помещение строящегося здания.

Под ногами захрустела крошка, в полумраке Мэри оступилась и обязательно упала бы, но Глеб крепко держал ее. Повернув за угол, он втолкнул американку в едва освещенную каморку и только здесь отпустил.

– М-мы где? – растерянно спросила Мэри.

– На месте, – усталым голосом сказал Глеб и прислушался. – Кажется, порядок, да, Мэри Поппинс?

– П-при чем тут Поппинс? – спросила слегка пришедшая в себя Мэри.

– При том, что она в одном фильме поет песенку: «За грехи людские плата – непогода, непогода! Не простуда, не ангина, посерьезнее беда – полгода плохая погода, полгода совсем никуда...» Меня эта проклятая кейптаунская жара просто сводит с ума. А тебя, Мэри, а?

– Не знаю, в номере кондиционер... – растерянно пожала плечами Мэри и присмотрелась к Глебу повнимательнее. – Странно, но я такой песенки что-то не слышала.

– В том-то и дело, – кивнул Глеб, прикуривая сигарету. – Ты и не могла ее слышать. Потому что это песенка из советского фильма. «Мэри Поппинс возвращается» или что-то в этом роде.

– Советского?

– Ну да.

– Ты что, специализировался в университете по советскому кинематографу?

– Да нет, Мэри. Я специализировался в КГБ по увядающим красоткам. Таким, как ты.

Мэри Клер выпучила глаза:

– Ты хочешь сказать...

– Да, Мэри. Наш с тобой трах в Бейруте был не чем иным, как тщательно спланированной операцией прикрытия.

– Так значит, «шейх Салех»...

– Да, Мэри. Согласись, все было проделано на «отлично». Кстати, не попадалась ли тебе в твоей сумочке случайно такая штучка, похожая на оторвавшуюся бисеринку?

– Черт! Радиомаяк? – догадалась Мэри.

– Три радиомаяка, – ухмыльнулся Глеб. – Начальство не поскупилось. В тот раз все прошло удачно. Но сейчас я в полной заднице, Мэри. Эта чертова жара меня доконает...