И.О. Древнего Зла, или мой иномирный отпуск (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 61

Я хохотнула.

— Да ладно тебе, это не люди идиоты, это я притворяюсь убедительно. Да и граница между ерундой и мудрым да вечным пролегает скорее в вопросах своевременности.

— Чего?

— Путь туриста говорит, что степень мудрости высказывания зачастую определяется его своевременностью. Проще говоря, для того, кто не готов что-то услышать, высказывание будет ерундой, для того, кто не разделяет подобного опыта — бессмысленным сотрясанием воздуха, для того, кто уже давно прожил и осознал — банальностью. Но в моменте своевременности…

— Ты опять заговариваешь мне зубы! Что бы сказали все эти люди, проникшиеся идеей пути туриста, если бы они посмотрели на тебя?! Ты — ленивая пожирательница сладостей, спихнувшая на меня всю настоящую работу!

— Почему меня должно волновать их мнение? — поразилась я.

— Ты… — Шийни помассировала пальцами переносицу. — Что мне делать со школами?

— Открывать?.. — предположила я. — Я ж тебе сразу об этом сказала. Ты никогда не слушаешь, а потом я у тебя виновата… Эх. Аж на ностальгию пробивает. Где-то я что-то подобное встречала…

Шийни выдохнула сквозь зубы и резко сказала:

— Хватит!.. Я не знаю, хитроумная ли ты тварь, притворяющаяся глупой, или глупый паразит, строящий из себя мудрую наставницу…

— Я тоже не знаю, — встряла я. — Думаю, это зависит от фазы луны.

Шийни пару раз вдохнула и выдохнула, но в руках себя удержала.

Растёт, растёт девочка.

— …Так вот, — как ни в чём ни бывало, продолжила она, — я до сих пор не знаю, что ты такое на самом деле. Но я пришла с тобой серьёзно поговорить. И не уйду, пока ты не соизволишь сбросить маску скомороха и вести себя, как взрослый человек!

О как… Ну ладно.

Я хмыкнула, отложила сладости в сторону и поднялась одним текучим движением, не отводя от Шийни насмешливого, холодного взгляда. Я двинулась к ней, вся — шелест многочисленных шелков, и звон паутины, и дрожь теней.

Шийни сжала руки в кулаки, но не шелохнулась, когда мы оказались с ней лицом к лицу.

— Поговорить как взрослые люди… — протянула я. — Не то чтобы я так уж хорошо разбиралась в поведении взрослых людей в дикой природе. Но я могу попытаться, в конечном итоге. Если ты изволишь, леди Северной Башни, то я вся в твоём распоряжении. Начинай свой серьёзный взрослый разговор… Но выбирай слова с осторожностью.

На пару мгновений между нами повисла напряжённая тишина. Потом Шийни явно собралась с силами и заговорила.

— Это ты заварила всю эту кашу с орденом Паука, — сказала она. — Ты начала рассказывать о пути туриста и о том, что тебе плевать и на волю Императора, и на жалкие кривляния Хозяина Масок. Ты… ты понимаешь, к каким последствиям это всё может привести?

Поверь, паучонок, понимаю получше прочих.

— Я делаю то, что соответствует моим представлениям о правильном, — сказала я ей, — и просто следую своему пути.

— И куда он нас всех заведёт? И почему подчищать за тобой грязь должна я?!

— Хорошие вопросы… Но видишь ли, маленький паучок, говоря языком демонологии, я — демон, с которым ты заключила сделку. Теперь у тебя вариантов нет, кроме как пожинать последствия.

— И когда же я заключала эту сделку, интересно?! — возмутилась Шийни.

— Иной сказал бы, что в тот момент, когда умоляла меня купить твоих брата и сестру, — подмигнула я.

Если я скажу “Эту сделку за нас с тобой заключили нити этого мира”, она снова начнёт орать и топать ногами, обвиняя меня в том, что я несу ерунду.

Эта вечная ирония, что с ней поделаешь. Иногда говорить одну только правду очень неудобно, потому что тебя сразу же начнут обвинять во лжи.

…

Шийни сжала губы в тонкую линию, но возразить ей было совершенно очевидно нечего.

— Как много ты от меня потребуешь? — спросила она. — В чём заключается твоя конечная цель?

Моя улыбка стала ещё милее.

— Мой маленький паучок, хотела бы я, чтобы всё на этом свете сводилось к конечным целям. Но я спрошу ещё раз: не являются ли все происходящие события отражениями твоих собственных желаний? Ты хотела жизни — и получила жизнь. Ты хотела свободы — и получила свободу… В форме, доступной в мире материальном, как минимум. Ты хотела мести — и я поднесла тебе её на блюде. Всё, с чем ты теперь имеешь дело, это последствия твоих собственных выборов.

И цена твоей собственной новой судьбы. Увы. Потому что ещё ни одна переплетённая мной нить ни к кому не приходила даром… Я не благодетельница и не спасительница, нет.

Банальность, но я не могу просто так вытащить кого-то из колодца.

И, уж тем более, колодец из кого-то.

За все узлы, сплетённые мной на судьбе, приходится платить собственно судьбой.

— Я это не выбирала!

Разумеется.

Но никто из нас не выбирает; не вполне.

Иллюзия выбора не в счёт.

— Правда? — мой голос окончательно стал холодным, обретая пространственную глубину, свойственную не-просто-голосам. — Ты хочешь вернуть обратно всё, что тебе дано? Повторюсь, выбирай слова мудро. В этот раз я могу и послушаться… И на твоём месте я бы опасалась.

Она пару мгновений смотрела на меня, потом дёрнула плечом и отвернулась.

Хорошо.

— Я не понимаю тебя, — сказала она в итоге. — Не понимаю твоих целей. Не понимаю, кто ты и что тебе нужно на самом деле. Тебе не кажется, что давно уже пора было поделиться?

Прозвучало скорее устало, чем сердито, и я невольно по-настоящему улыбнулась.

За последний год Шийни выросла. Очень даже.

Строго говоря, все мои паучатки показали очень неплохие результаты. И, говоря о так называемом “пути туриста”, самые впечатляющие успехи мог продемонстрировать совершенно неожиданно Шан, перед которым уже вполне очевидно открывались перспективы потенциального путешественника между мирами. Но Шийни…

Претворяя к жизни наш с мастером Лином план, я постепенно взваливала на неё всё большую ношу. Страховала, понятное дело… Но опционально, учитывая мою лень… И держа в уме, что при самом хорошем исходе игры ей вскоре придётся разбираться со всеми проблемами в одиночестве… Я страховала, да, но в то же время — не слишком страховала.

Учитывая всё это, не сказать, чтобы у девчонки были лёгкие времена. И она справлялась куда лучше, по правде, чем я когда-то.

Я улыбнулась, чувствуя почти невольную гордость. Скоро-скоро…

— Всё просто, — сказала я, подмигнув, — в моих действиях нет никакого секрета. Я, видишь ли, крайне редко лгу, по крайней мере, другим. Иногда недоговариваю и играюсь с формулировками, это само собой. Но никакой прямой лжи, предствляешь?

Шийни закатила глаза.

— Расскажи что-то получше. Ты всегда врёшь! Ты всерьёз думала, я не замечаю?!

— Конечно-конечно, ты у меня — поразительно внимательный паучок! Но я снова говорю тебе: в моих целях нет никакого секрета. Что бы тебе такого рассказать… Тебе нужно объяснение, в которое можно поверить? Как насчёт такого? Дай подумать, как бы сформулировать… Ага! Я просто пытаюсь спасти мир. От одного жадного до силы голодного Древнего и кучки не менее жадных до силы полузабытых божков. Я собираюсь утереть нос и тем, и другим, представляешь? Заполнить вакуум силы, стать тем самым великим злом, о котором будут потом рассказывать в этом мире красивые и сложные истории. Всё дело во власти историй, так это всегда бывает… И я стану злом, это моя лучшая роль. Я буду злом, которое предаст и убьёт даже своего возлюбленного, которое в итоге победят герои, когда настанет великая битва, злом, против которого восстанут даже его собственные ученики… Одним из героев я хочу сделать тебя, знаешь? Я хочу, чтобы древнее зло уничтожила именно ты. И получила за это не только индульгенцию, но и уважение со славой… Ну как тебе объяснение?

Шийни простонала.

— Послушай, ты не могла бы придумать, ну не знаю… Что-то менее бредовое?

Я невольно хмыкнула.

Всё же печати Кассандры, наложенные на целые миры — мерзейшая вещь. Но и впечатляющая, нельзя не признать.

Хоть шепчи, хоть кричи, хоть стони на выдохе — они никогда, никогда не…