Добыча хищника (СИ) - Ромова Елена Александровна - Страница 4

Я не доставлю ему удовольствия своими слезами, мольбами или страхом. Если он идет за мной, то я сделаю все, чтобы этот путь принес ему лишь страдания.

– Зачем ты забрал телефон?

– Хочу найти тебя. Мне так жаль, что я не поставил скихр. Я буду опечален, если тебя присвоит кто-то другой. Ты должна быть моей, Эля. Я как раз смотрел ваши совместные с Ангелиной фото. Вы здесь такие веселые и беззаботные малышки…

– Что с моим отцом, урод?

– О, не говори о нем… я хотел, чтобы он насладился тем, что я делал с твоей матерью. Но он испортил мне все веселье, сдохнув раньше времени.

Меня ослепила ненависть, и я закричала в трубку:

– Ненавижу тебя! Ты пожалеешь о том, что сделал. Я убью тебя! Убью!

– Тогда я просто обязан найти тебя, Эля.

– Оставь меня в покое!

– М-м-м… дай-ка подумать, – и он выдыхает коротко: – Нет.

– Зачем… за что?!

– Я голоден.

– Сукин сын!

– Твоя ненависть… это так сладко. Где ты, Эля? Здесь было столько крови, что я потерял твой след. Но это ненадолго. Я почувствую тебя, где угодно.

– Я лучше умру!

– Не огорчай меня. Ты портишь мне охоту.

Я желала испортить всю его жизнь.

– О-хо, Эля. Такая решительная. Скажи, ты станешь сопротивляться, когда я приду за тобой? Попробуешь навредить мне? Я хочу, чтобы ты сопротивлялась.

– Я тебе не достанусь! – выпалила я и сбросила звонок.

Меня не отпускала ярость.

Она колотила меня так долго, что я не сразу подумала о госпитале, резервации и ребятах, которые здесь лечились. Неужели они все погибнут из-за меня? Если чужак придет, он не пощадит никого.

Меня охватила такая паника, что я едва добежала до унитаза и меня пару минут мучали рвотные позывы. Я сползла на пол, стирая с лица немые слезы. Мысль о том, что я следующая, что я точно умру и умру страшно, сводила с ума.

С другой стороны, сейчас я принадлежу самой себе и если уж выбирать свою смерть – то лучше свести счеты с жизнью самостоятельно.

Я доползла до койки, снова схватила телефон и открыла страницу браузера. Напечатала в поисковой строке «профессор Севастьянов», и, к моему удивлению, выпало множество ответов и даже фото.

– Доктор биологических наук, – прочитала я. – Севастьянов Алексей Станиславович, академик РАН, член российского физиологического общества…

Что бы делать ему на военной базе в Подмосковье?

И я вдруг вспомнила, как они с Константином переговаривались, и что говорили! Почему они выслали меня сюда? Опасались ли они за собственные жизни? Или они опасались чего-то другого?

Меня пронзила безумная догадка.

Дверь в бокс отъехала в сторону, и я увидела Никиту, с лица которого сползла улыбка. Он с изумлением обнаружил меня на полу, зареванную и совершенно растерянную. Взглянул на нетронутую еду.

– Ты что? – ошалело спросил он. – Каша не понравилась, что ли?

Я с трудом поднялась, протянула ему телефон.

– Мне нужно срочно поговорить с Инной Владимировной. Пожалуйста. Это очень важно.

Он забрал телефон, рассматривая меня с жалостью и думая, наверное, что я слетела с катушек от горя.

– Я скажу ей, – тем не менее, согласился он. – Она зайдет после обхода.

– Нет, Ник, – взмолилась я. – Он идет за мной, понимаешь? Вы все в большой опасности. Мне нужно связаться с профессором Севастьяновым.

– С кем?

– Поторопись… прошу.

Он нахмурился, кивнул и снова запер меня в боксе.

Глава 3

Суров задремал.

На сон всегда было слишком мало времени, особенно сейчас, когда его стали одолевать воспоминания. Это была прошлая жизнь. Жизнь, в которой он сделал выбор, – спустил курок.

– Подполковник! – Сергей заглянул в кабинет, сжимая в ладонях телефон. – Это Шилов. Просит немедленно передать вам трубку!

– А, – махнул рукой Константин, убирая со стола ноги и разминая шею. – Давай.

Поморщившись, он схватил телефон и вместо приветствий:

– В чем, мать твою, дело?

– Попроще, Сура, – хмыкнул в ответ Шилов. – Для тебя товарищ полковник.

А когда-то просто Петька…

– В чем дело? – нахмурился Константин, но произнес мягче. – Все данные мы направили утром. Какие-то новости?

– Новости, – выдохнул Петр. – Помнишь девку, которую вы передали в Васильевскую?

– Ну, – Константин потер глаза. – Что с ней?

– Она подняла на уши там всех. Она что – контактер?

– Кто?

– Она общалась с одним из них, не имея метки?

– Да.

– Ты знал об этом?

– Ну и? – раздраженно осведомился Суров.

– Ты понимаешь, что они обычно так не делают? Сегодня эта девка говорила с одним из чужаков прямо из резервации. По телефону.

– По телефону? Какого хрена ей это надо? Они что обменялись телефонами? – ошалело выдохнул Константин.

– Сура, она позвонила на телефон своей матери, догоняешь? Он этот телефон забрал. Он с ней говорил, как мы с тобой сейчас. Он ищет ее.

Константин напрягся. Да, это было плохой новостью, но он отогнал от себя эмоции.

– И что с того? Мне-то с ней что делать?

– Она хочет поговорить с вашим профессором…

– А это еще зачем?

– Может, потому что она что-то увидела, когда была на базе, Костя? – голос Петра стал напоминать скрежет металла. – Не догоняешь, в чем может быть дело?

Суров ненавидел, когда сокращали его имя.

– В том, что я должен был пустить ей пулю в башку? – мрачно спросил он, чувствуя, как кровь в его жилах превращается в колкий лед. – Или что?

– Перестань. Узнай лучше, что она знает. Как думаешь, если этот черт найдет ее, не ляпнет она что-нибудь не по делу?

Константин зашагал по комнате в поисках зажигалки. Он был страшно раздосадован. Еще не хватало, чтобы из-за его неосмотрительности информация о проекте стала известна одному из чужаков.

Закурив, он вышел из кабинета и направился в лабораторию, где заканчивалась его зона ответственности и начиналась территория Севастьянова и его коллег. Здесь была такая степень защиты, что можно было ослепнуть. Затушив сигарету, Константин надел экранирующую одежду и преодолел несколько «линий света». В лаборатории все время шла работа: специалисты в одинаковых комбинезонах, защитных шлемах, скрывающих лицо, сменяли друг друга.

Когда Константин показался в помещении наблюдательной комнаты, Алексей Станиславович, завидев его, поспешил навстречу.

– Все в порядке? – встревожено спросил он. – Что-то случилось?

На самом деле, Суров посещал Севастьянова настолько нечасто, что взволнованность последнего можно было понять.

– Все прекрасно, за исключением одного, – отозвался Константин. – Девчонка, которую я подобрал на дороге, выделывает фокусы. Информация дошла до Шилова.

– Что она хотела?

– Поговорить с вами.

– Со мной? – изумился профессор.

– Нужно поехать в Васильевскую резервацию. Собирайтесь. Одна из этих тварей охотиться на девчонку, у нас не так много времени.

– Но что мне делать с ней?

– Это мои проблемы, – сухо отозвался Суров.

Совсем скоро они оказались на вертолетной площадке. Константин снова курил, наблюдая, как садится солнце, зажигая над степью оранжевый туман. Ему не хотелось думать, что в отношении этой девушки придется принимать какое-то решение. Если она знает то, что знать не должна – это плохо. Очень плохо.

Когда они прибыли в Васильевскую, уже стемнело и были включены фонари. Спустившись в бывшее бомбоубежище, душное, как закупоренная банка, Суров ощутил неприятное предвкушение.

Эля сидела за столом с чертовой шитой раной на лбу, с ссадинами на губах и щеке, с грубо зачесанным светлым хвостом, таким небрежным, будто она только что проснулась. Одета в военный комбинезон цвета хаки с мальчишеского плеча.

У Сурова потеплело где-то внутри – неясно, с какого перепугу. Краска бросилась в лицо, и он вдруг смутился, ощущая себя полным идиотом.

Он даже не сразу заметил главного врача госпиталя, которая разглядывала пришедших с надменным лицом, будто их визит отнимал слишком много ее времени. Поджарая, с короткой стрижкой, тонкими недовольно изогнутыми губами и цепким, по-мужски открытым взглядом, она побуждала Сурова искать причины выдворить ее за порог.