Пси-ON. Книга II (СИ) - Нетт Евгений - Страница 23

— Я передам всё на словах. Вопрос важный, и промедление может им не понравиться. Как только закончишь — свяжись со мной незамедлительно. — Мужчина открыл ноутбук перед собой, но остановился и бросил на девушку ещё один взгляд: — Что-то ещё?

— Ничего. — Комиссар фальшиво улыбнулась, поднявшись со своего места и направившись к двери. Даже не шёпот, а движение губ Ворошилов, естественно, не услышал. — Совсем ничего…

Обер-комиссар Ворошилов проводил девушку взглядом и дождался, пока она закроет дверь с той стороны. Только и только тогда он позволил себе откинуться на спинку кресла, устало помассировав виски.

Проблемы. Снова, уже после того, как он посчитал, будто основная масса самой сложной работы выполнена, и идеальному выполнению неофициального приказа Трона ничего более не помешает. Видимо, слишком наивно было полагать, что всё пройдёт без сучка, без задоринки там, куда изначально отбирали лучшего из лучших, подходящего по целой массе неоднозначных критериев. Тут и обособленность от любых фамилий, и нелюбовь к интригам, и способность к планированию и импровизации в крайне сложных ситуациях. А ещё многое-многое другое, делающее Андрея Ворошилова тем, кем он являлся на самом деле. «Кризисным менеджером», если можно так выразиться. Специалистом по решению необычных, уникальных проблем, с которыми подавляющее большинство руководителей справиться неспособно.

И причина тому была лишь одна: Артур Геслер, уникальный псион, за жизнь которого обер-комиссар отвечал даже не головой, а честью и достоинством офицера Российской Империи. К нынешнему моменту подчинённые ему лично офицеры комитета противодействия и предотвращения перехватили одиннадцать шпионов, происхождение которых разнилось от стран враждебной Европы до Австралийских Автономных Колоний и Штатов. Все, абсолютно все возбудились, услышав о первом псионе-универсале. И сведения нет-нет, да утекали на сторону из-за неверно избранной изначально стратегии: держать Геслера на виду, позволяя тому действовать так, как хочется.

Вот только платить за это приходилось кровью и жизнями профессионалов, чего Ворошилов до поры не понимал. Не понимал, но держал лицо, подавляя в себе желание просто взять и вывезти объект туда, где до него невозможно будет дотянуться в силу невозможности его отыскать. Таких баз было великое множество, и уж там из перспективного псиона действительно могли вырастить бойца куда быстрее, чем в академии, предназначенной для систематизированного, массового обучения универсальных «заготовок», распределяемых в конкретные службы по достижении ими четвёртых рангов. Идеальный, в общем-то, вариант оказался не таким идеальным, когда инструктора оценили возможности и потенциал Геслера. Уже тогда стало понятно, что он — ключ к разрешению массы проблем, назревающих и набирающих силу у границ Российской Империи в последние десять лет.

Абсолютное оружие, появление которого на поле боя перевернёт всё с ног на голову.

Оружие, которое будет невозможно взять под контроль.

Потому что оно, чёрт подери, абсолютное.

Необходимость нарастить и укрепить его лояльность стала видна невооружённым взглядом даже для обер-комиссара. Он смирился с тем, что дальнейшая работа в отношении объекта будет направлена, по большей части, на формирование привязанностей, которые не позволят ему однажды просто сменить сторону. И вот теперь, когда все приказы были отданы, а могучий механизм приведён в действие, случилось сразу две… неприятности, если выражаться мягко. Первая — это действия какого-то кретина-телепата из числа студентов, попытавшегося подложить под вчерашнего простолюдина Алексееву. Очередная интрига, к которым Ворошилов испытывал даже не отвращение, а ненависть. А вторая неприятность, — или, вернее, её вестница, — минуту назад вышла в коридор, посчитав свою работу на этом исполненной. Всего лишь сказала, что объект буквально невозможно обмануть или провести. Никакие лицедеи и носители сотен масок не справятся, если им приказать втереться в доверие к кому-то, обладающему телепатическими потенциалом шестого ранга. «Императорским» потенциалом.

А это значит, что выбор друзей, товарищей, наставников, учителей и знакомцев предстоит разве что не пустить на самотёк. Никакого идеального контроля над ситуацией, и как максимум — вытеснение из окружения объекта нежелательных элементов вроде радикалистов, консерваторов и свободолюбцев, да опосредованное введение туда нужных людей, которые и сами не будут знать о своей задаче.

Благо, хотя бы огрызки коммунизма в академию и высший свет никак не проберутся, что уже хлеб.

Выдвинув ящик стола, содержимое которого кочевало вслед за своим владельцем, мужчина с тоской посмотрел на кейс с отменными кубинскими сигарами, курить которые он бросил уже два года как. Вот сейчас только захотелось достать одну, срезать кончик, запалить…

Несчастный предмет мебели громыхнул куда сильнее, чем должно, а Ворошилов, задвинувший ящик на место «до щелчка», вернулся к необходимости связаться с Тайным Советом. Сегодня на связи должен был быть многими уважаемый, чрезмерно серьёзный и скорый на расправу Дмитрий Оболенский, отец ныне здравствующего псиона шестого ранга квалификации, Евгения Оболенского. Наименее приятный для передачи неоднозначных, — и походящих на дурные, — вестей советник, но выбирать обер-комиссару не приходилось.

Напоследок тяжко вздохнув, мужчина вновь всецело взял себя в руки и запустил процедуру установления связи с канцелярией Тайного Совета.

Впереди его ждал непростой разговор.

Глава 11

Остаток вечера и нежелательное внимание

Пробуждение было резким и быстрым, как удар… ну, вы поняли. И глаза я открыл моментально, сразу же провалившись в стократное ускорение. Как оказалось — в этом не было никакого смысла, и угроза уже была устранена. Какая угроза? А самая что ни на есть пугающая и смертоносная: большой жук, попытавшийся сесть мне на нос. Теперь жука не стало, а остатки его если и можно было найти, то только с микроскопом. Непорядок, который я тут же исправил, скорректировав должным образом надстройку на разуме, отвечающую за реакцию на угрозу во сне. И порадовался, естественно, ведь этот искусственный рефлекс работал! А это значит, что и всё остальное, мною созданное, тоже в каком-то смысле жизнеспособно. И хоть бдительность ослаблять я всё равно не собирался, кое-какая страховка на всякий случай теперь имелась. Мало ли, отвлекусь, слишком сосредоточусь или просто упущу что-то из виду? Увеличение скорости работы разума — не панацея, если этот самый разум не распознаёт опасность или не видит её. Рефлекс же работает иначе, стопроцентно реагируя на раздражитель в том случае, если не подавляется сознанием. Ну а сознанию для того, чтобы подавить, нужно как минимум обратить внимание на этот самый раздражитель. План, как я считаю, надёжный.

Лишь бы кого случайно не прибить, а так всё очень даже замечательно.

Проморгавшись и оценив степень общей затемнённости окружения, я установил наступление сумерек. Телефон же услужливо подсказал время: без двенадцати девять. Что ж, я многое проспал, но без этого было никак. Разум претерпел значительные изменения, и мозг, зараза такая, едва не раскололся от перегрузок. Но не раскололся, а сон — он всё равно для здоровья полезен, так что лишним не будет. И тщательная проверка того, во что превратился мой разум лишним не будет тоже, так что я, подобрав клетку с дремлющими крысками и зашагав по направлению к «общежитиям», нырнул в недра собственного разума, в подробностях тот визуализировав.

И узрел внушительных габаритов цитадель в окружении могучих скал, как бы вписанных в огромную сферу. Логично: моё ментальное поле и даже ядро в реальности тоже имеет форму сферы по вполне понятным причинам, и её отражение в телепатическом «зрении» не может быть иным. А то, что мой разум визуализировался как, буквально, скала-сфера с цитаделью в центре — это следствие моих пока ещё потенциальных, в силу недостатка навыка, возможностей. Это если существует корреляция между «внушительностью» визуализированного образа разума с реальной силой.