Мы из Кронштадта. Том 1 - Берг Николай - Страница 6

Особо отслеживать бабкину борьбу с домашним питомцем не получается – все-таки нечто, так напугавшее собак, еще там. За крепостной стеной, которая заборчик. Спускаем щенят на землю. Жмутся к ногам, не шалят.

Наконец, подъезжает майор.

Из пошарпанного и местами помятого лендровера вместе с ним выскакивает Серега и бывший капитан Ремер, который теперь работает с нами. Они одеты несколько не по сезону – словно сейчас не лето, а морозная зима, да еще и защитными пластинами обвешались.

– Ну, и где ваш собакоморф? – спрашивает майор.

– С чего это вы решили, что именно собако- и именно морф? – подозрительно осведомляется Бурш.

– Элементарно, Ваксон. Сейчас и проверим. Вы держитесь пока сзади, – буднично отвечает майор, перехватывая поудобнее тяжеленное охотничье ружье-автомат.

Они разворачиваются цепью, и мы все идем туда, где щенки напугались.

Вскоре щенки опять начинают беспокоиться и вырываться. Но нам приходится двигаться вперед, успокаивая их – с таким индикатором жить спокойнее, особенно когда рядом какая-то гадость. Морф и из собаки получается жутковатый – видели уже, приходилось, да еще в придачу, не пойми с чего, у некоторых новые навыки появляются. Как у того сенбернароморфа, которого мотопатруль с дерева сшиб. Не мог залезть он на дерево ни за что – а залез и, в общем, грамотно засаду устроил – хорошо, его в голых ветках пулеметчик разглядел. Сейчас-то все зеленое, прячься – не хочу.

Здесь как раз зелени хватает – это ж практически за чертой города зеленая зона, прибрежная полоса, правда изрядно замусоренная; какие-то гаражные кооперативы, вроде местные вообще это место «Шанхаем» называют. Мне оно известно только тем, что Вовка тут нашел на 18-й день Беды живого парнишку – тот спрятался в туалете бензозаправки, что слева, и там отсиживался. Вроде он уборщиком, что ли, тут работал, вот и ухитрился протянуть на чипсах и печенье, что с витрины хватанул, убегая в свою фортецию. И даже не свихнулся, просидев столько времени в осаде.

А еще тут площадка, на которой мы занимаемся.

Трое одетых в стиле «не кусай меня, собака» товарищей не торопясь идут перед нами. Мы приотстали – щенки дальше не хотят категорически. Изо всех сил не хотят.

Пока мы с ними возимся, ребята, видно, находят искомое – гулко грохают три выстрела.

– Все с этим, тащите Хундфройляйн! – кричит нам Брысь.

– Что там было? – ору в ответ.

– Оно и было, – несколько неясно отвечает Серега.

Собаку приходится брать на руки. Так она чувствует себя несколько увереннее, но все равно старается вырваться. А весит она уже с пуд где-то.

Морф оказывается ужасающим. Я таких не видал раньше, а еще меня пробирает хохот. При жизни животное это было самой мелкой собачонкой – таких в сумочках таскают. Чихуахуа, что ли, порода называется? Кого уж оно съело и как морфировало – мне не совсем понятно, размером оно по-прежнему и до кошки не дотягивает. Челюсти разве что увеличились и удлинились этаким клювом. Но вот пахло от него как положено – отчего другие собаки пугались всерьез. Размеры подкачали, а так вполне себе морф. Особенно издалека, да по запаху.

Возникает вопрос – забирать ли эту падаль с собой для отчета, как положено, или нас засмеют? Морф-то меньше кошки.

Брысь принимает соломоново решение: если для отчета и не примут, то в некролаборатории будут рады и такому образцу. В конце концов, крысоморфы еще меньше размерами попадались. Но это не делало их менее опасными и шустрыми.

Серега, тем не менее, хихикает. Ну да, отличный охотничий трофей, голову вполне можно на стенку повесить, а шкуру на ковер пустить. На коврик для мыши.

– Знаете, мне неловко, что мы вас по такому пустяковому случаю побеспокоили, – говорит Бурш майору, пока трупик упаковывают в мешок из черного пластика.

– Глупости не говорите, – невозмутимо отвечает Брысь.

– Почему глупости, – удивляется мой коллега вполне искренне. – Мы вооружены, умеем стрелять, а уж с такой мелкой ерундовиной справились бы. Ее же сапогом раздавить – не проблема, даже без стрельбы.

– Если вас гнетет то, что мы съездили на заявку и ликвидировали бесспорно морфа, то это зря. Нашей группе это в зачет. Если гнетет то, что вы как бы струсили – то это тем более зря. Не говорю уж о том, что это сейчас мы узнали, какой именно был морф, а получасом раньше никто понятия не имел об этом. Потому мог быть и какой-нибудь стокилограммовый мастиф, например, или фила бразильяна, не к ночи будь помянут. Много вы своими пукалками наработали бы. Не говорю о том, что собаченции вам стрелять не дали бы – задали бы лататы, дернули поводками в момент прицеливания… Так что все как должно. Нам ведь никакие потери не нужны, а?

– Да не хотелось бы. С чего вы решили, что это именно собакоморф?

– Тропность. Есть такое слово?

– Есть. Хотите сказать, что именно собакоморф тропен к собакам?

– Точно так. И это для собак сейчас самый страшный враг. На генетическом уровне. Хундефройляйн смелая девочка, видел я ее в деле, и раз она так напугалась – какие еще варианты. Вы мне лучше скажите – зачем вы тетку в пыли обваляли? Она на вас была очень зла, как я видел. Чем это вы женщину так окрысили?

– Она хотела, чтобы мы ее песика остановили и удержали.

– А вы что? Наш Доктор-то уж всяко должен был кинуться на помощь страждущим. Хлебом его не корми, альтруиста. Хоть за фалды держи.

– Вообще-то он вроде бы собирался. Но я не рекомендовал, – Бурш иронично смотрит на меня.

– Ну а что я? Я ж не полез!

– И правильно, – кивает коллега.

– А растолковать? – спрашиваю я, потому что и впрямь интересно.

– Собака – стайное животное. Помните? Ага, помните. Так вот, бабка – она хоть числится этим псом на низшем уровне иерархии, но в своей стае. Он будет защищать себя и свою стаю. Значит, если будем хватать его – он разозлится, а ошейничек у него, к слову, шипованый, так что пусть мадам сама за такой ошейник песика хватает; если тормозить бабку – он опять же разозлится, уже защищая особь из своей стаи. А песик без намордника. Напуган, потому агрессивен вдвое.

– Странно, – хмыкает Брысь, – я считал, что собаке можно дать команду – и она подчинится.

– Только если это нормальная собака и обучена понимать язык. Тогда она команду выполняет. Но то грамотная собака, а этот – дикарь, да еще и тупой. Вот представьте: как бы отнесся майор, если бы я схватил его за шиворот, да еще орал бы что-то на суахили или на чем там любит изъясняться ваш снайпер? Мне кажется, что майор отнесся бы к таким действиям неодобрительно.

Брысь посмеивается. Пример ему понравился. Только я подозреваю, что именно на суахили он команды понял бы как раз.

– Похоже, тут все. Поехали? – спрашивает Серега.

– Поехали. Вы, к слову, знаете, где эта собашница проживает?

– Знаю, – удивленно говорит Бурш.

– Значит, подтвердите нарушение пункта о намордниках.

– Может, не стоит давать делу ход?

– Стоит. Поверьте, стоит, – уже неуклюже залезая в машину, ответствует майор. – Вы с нами или остаетесь?

– Лучше пройдемся, – говорит мой коллега.

– А, ну бывайте!

Бурш, обращаясь к нашим щенятам, внушительно выговаривает торжественным тоном: «Сия у нас победа может первая назваться, понеже над морфом псоглавым таковым никогда такой не бывало».

И угощает свою Исиду чем-то вкусным. Приходится не отставать.

Ага, значит, все в порядке, раз он пустился выдавать фразочки на архаичном языке. Любит он таковым щегольнуть, но только в спокойной обстановке.

– Нам здорово повезло, – замечаю я на тот случай, если коллега чего не понял.

– Вы даже не представляете себе, насколько вы правы, – распутывая переплетенные разыгравшимися детенышами поводки, отвечает Бурш.

– Почему же, видывал я уже несколько собак-морфов.

– Половину на снимках других поисковых групп, часть из БТР, а вот в атаке непосредственно на вас сколько?

– Трех.

– Только, увы, тогда вы были в составе охотничьей команды, потому думаю, что не прониклись толком, не восчувствовали, – ехидствует коллега.