Мародёр (СИ) - Швец Дмитрий - Страница 5

— Да какого же проклятого демона тебе надо? — ругнулся я, опустил кайло, и подошел к камню. Приложил к нему руку, холодный. Наверное, слишком холодный. Даже сквозь обмотку на руках чувствуется его холод. Ну, холодом меня не напугать. Я размахнулся и выпустил кайло.

Силы света, Порядок, благословляют тебя за добросовестную работу. Физическая сила возросла. Жизненные силы восстановлены.

Я вздохнул, чувствуя, как по телу прокатывается волна энергии, наполняя мышцы силой, успокаивая дыхание, выравнивая сердцебиение, восстанавливая меня. Сила. Сила возросла. Рабам иного и не положено. У нас есть только Суть Порядка, только сила. Ничего другого, чтобы выбивать из камня пыль нам не нужно. Да я и не знаю, есть ли что-то еще кроме силы. Если и есть, то рабский ошейник не дает его разглядеть. Старик говорил, что есть, но я ему не слишком верю. Да и зачем, я живу здесь, здесь и помру. Я заглянул в Суть Порядка. Двадцать пять! Теперь моя сила двадцать пять единиц! Не знаю много это или мало, но было только шесть. Порядок, спасибо тебе! Девятнадцать единиц плюсом. Девятнадцать! Это значит, что я могу больше носить, сильнее бить. Ну, что камушек, побеседуем?

Он не ответил. Камень огня отбрасывал на него мою тень, и та дрожала на ровной поверхности почти круглого валуна. Но тень не должна дрожать. Камень огня дает ровный свет, это не масляная лампа. Я подошел к камню и вновь положил на него руку. Теплый. Он только что был холодным, а сейчас теплый. И тепло такое приятное, хочется обнять его, прижаться к нему, как к матери.

Мысль о матери заставила меня отшатнуться. Кто она была? Я иногда думаю об этом, пытаюсь вызвать в памяти ее образ, облик, запах, ощущение. Хоть что-нибудь! Но еще ни разу не смог. Я не помню ее. И не только ее. Я не помню ничего. Но прикосновение к камню, вызвало внутри странные эмоции. Я ощутил тепло не только снаружи, но и внутри. И это было приятно. Но как бы приятно ни было, но мне нужна Соль и этот камень может мне ее дать.

Я подтянул самодельную обмотку на ладонях, поднял кайло и со всего маху обрушил его на камень. Острый край кайла вошел в холодный гранит как в масло и провалился внутрь. Я не удержался на ногах, меня потянуло к камню. Я выпустил кайло, но остановить падение уже не мог. Еще мгновение и мое лицо разобьется о камень. Я успел зажмуриться за мгновение до удара.

Удара не было, меня обволокло чем-то мягким, но холодным. Холод пробрал до костей, заморозил кровь, воздух стал густым и тяжелым, грудь разрывало, кости выворачивало. Затем стало тепло и приятно. Тепло разморозило кости, заставило глупо улыбаться. Я расслабился и, закрыв глаза, позволил камню втянуть меня внутрь. Прости старик! Прости! Я не справился. И не хочу справляться. Прости. Встретимся на той стороне. Если она есть.

Мгновение спустя тепло отступило. Я запаниковал не чувствуя опоры под ногами, замахал руками, заболтал ногами. Я падал, но падал мягко, словно кто-то поддерживал меня, тормозя падение.

Холодный, пропитанный затхлостью воздух ворвался в грудь, разорвав горло, заставив кашлять, но кашель был самой малой моей проблемой. Падение ускорилось, я врезался во что-то твердое плечом, затем спиной, ударился ногой, а потом и головой. Меня крутило, несло куда-то вниз, по дороге швыряя на камни, сбивая мною капающие сверху сосульки, ровняя на растущие снизу.

Падение кончилось внезапно. Я шлепнулся на ровную площадку, кубарем прокатился несколько шагов, больно врезавшись головой во что-то и замер. Пальцы заскребли по полу, я попытался упереться в пол, но руки подогнулись. Ладони ощутили какой-то узор на полу, но мне было все равно, что там нарисовано.

Застонав, перекатился на спину и развалился на полу. А это действительно был пол. Вокруг меня ввысь уходили огромные серые колоны, украшенные причудливой резьбой. Лежа между ними, я не мог разглядеть, что именно вырезано на них, да и не очень хотел. У меня болело все. По руке медленно стекала кровь из разрезанного плеча. Надо бы замотать плечо чем-нибудь, пока не вытекло слишком много крови.

Мысль отрезвила, заставила забыть о болящем теле. Тяжело дыша, я сел, оторвал вторую штанину, оставшись почти голышом. Замотав плечо грязной тряпкой, я осмотрел себя. Нормально так упал. Все тело покрыто мелкими шрамами, на груди расплывается огромный фиолетовый синяк и еще парочка на ребрах и бедрах. Голова болит, бровь разбита, кровь капает на пол. Я размазал кровь по лицу, промокнул разбитую бровь обрывком тряпки и выдохнул, крови нет. Странно.

Подняв тряпку к плечу, обнаружил, что и из рваной раны кровь тоже не идет. Края выглядят так себе, не помешает зашить, или хотя бы забинтовать, чтобы пыль не попала, а то, так и до заражения не далеко.

Зашить? Рану зашить? Это как? Их вообще зашивают? Что за странные мысли в моей голове. Неужто удар вытащил что-то из памяти? Но, да и боги с ними, кровь не хлещет и то хорошо.

Можно и осмотреться. Колоны, колоны, колоны, куда не посмотри всюду колоны. И что они подпирают, я не вижу, их верхушки теряются в темноте. Пол покрыт плиткой, во многих местах разбитой, но большей частью целой. И на плитке тоже причудливый рисунок, похожий на расползающийся по полу лозу плюща.

Я привстал и ойкнул. Здесь же должно быть темно, но я все вижу. Плохо, как в тумане, но вижу. Вижу, как мелькнул за ближайшей колонной голубоватый свет. Я потянулся к нему, одумался, одернул руку, попятился назад, пока спина не уперлась в камень.

Воздух вокруг наполнился стрекотом. За соседними колонами замелькали огоньки. Стрекот становился все сильнее, и он мне не нравился. Я нашел взглядом кайло, оно валялось в пяти шагах от меня и ручка его сломана, как и широкая грань. Халкан Мирир с меня голову за него снимет. Если я выберусь отсюда.

Огоньки зашевелились, стрекот усилился, в нем появился новый звук, очень напоминающий скрип на зубах хитиновых пластин жуков, что иногда нам удается ловить. Они не слишком вкусные, но они еда и мы едим их живыми, чувствуя, как щекочут небо усики.

Боковым зрением я увидел мелькнувшую крупную тень, рванул к кайлу, успел его поднять, развернуться к тени. Но больше ничего сделать не успел. Плотная паутина связала руки, длинные тонкие паучьи ноги подхватили меня и ловко замотали в кокон вместе с кайлом. Край его сломанной ручки уперся в ногу, причиняя боль, но я не обращал на нее внимания, во все глаза, глядя в шесть красных точек на уродливой и огромной паучьей морде.

Глава 3

Шестиглазая тварь играть в гляделки отказалась. Кривые, покрытые острыми волосками, жвалы щелкнули у моего носа, раскрылись. Я зажмурился. Страх парализовал тело, выстудил кровь. Сердце замерло не в силах совершить удар. Я ждал укуса, думал, тварь решит попробовать меня на вкус прежде, чем убить, или окончательно закатать в кокон. Но паук в меня плюнул. Липкая слюна тут же впилась в лицо, стянула кожу и застыла, лишив возможности открыть глаза и рот. Нос захрустел, слился с губой, дышать стало нечем. Я задыхался, тело задергалось само по себе. Жвалы все-таки коснулись лица, разрезали липкую дрянь, освободили нос.

Я глубоко вдохнул. Паук застрекотал, я ощутил, как он поднимается надо мной, что-то больно кольнуло в бедро. Мышцы свело, рука намертво сжала сломанное кайло, желудок подступил к горлу, легкие за мгновение сжались, вновь лишив воздуха. Липкая, холодная тьма обрушилась на меня, подавляя желание жить. Мышцы расслабились. Я чувствовал, как они превращаются в желе. Легкиераскрылись, нос вдохнул сладковатый запах. Мне стало все равно. Я чувствовал, как медленно скольжу в липкую тьму и ничего не мог и не хотел делать. Я умирал. И мысль о смерти пугала и радовала одновременно. Я был готов умереть, и только частичка разума отчаянно цеплялась за жизнь. Но цеплялась недолго, вскоре тьма поглотила и ее.

Тьма. Нет за ней ничего. Только тьма, ни огонька, ни частички света. Только тьма. Ледяная пугающая и в то же время мягкая и ласковая. Я желал, чтобы она проглотила меня, и она не стала откладывать. Она приняла меня в свои объятья, нежно обволокла тело и, укачивая, словно маленького ребенка, понемногу убаюкивала. И я бы уснул, если бы не боль во всем теле. Если бы не приступ тошноты.