Пчелиный волк - Веркин Эдуард - Страница 59

Я наклонился и мощным рывком забросил Косолапову на плечо. Интересно, откуда ее Энлиль знает? В Багдаде, что ли, вместе отдыхали? А вообще-то докатился. Спасаю красоток из горящего амбара. Чего там, всегда приятно спасти девчонку, пусть даже такую дуру. К тому же даже во всей своей броне Ариэлль, Аня Косолапова, весила немного. Спасать одно удовольствие. Может, агентство открыть? «Спасаю красавиц оптом и в розницу»…

Я вытащил воительницу на воздух, бережно сгрузил в лебеду. Подумал, что неплохо бы мне получить орден «За отвагу на пожаре». Но разве дадут?

Пожалел себя, пожалел. Бедный Капитан Никто. Вернулся в амбар.

– Коровин! – крикнул я. – Ты где?

Коровин, зараза, не отозвался. Тогда я попробовал по-другому:

– Доминикус! Кошечка! Ты где, Доминикус?!

– Мама, – раздалось откуда-то сбоку. – Мама.

Я упал на пол и пополз на этот страстный кошачий призыв.

Коровин обнаружился у стены. Побит, растоптан, бессознателен. Верный Доминикус сидел рядом. Он пострадал гораздо больше своего хозяина – в пылу сражения бедолаге отрубили хвост.

Я схватил Коровина за шиворот и поволок к выходу.

– Извини… – хрипел Коровин. – Не удержался… Думал, до конца дотерплю… А когда этих гадов увидел… Сердце не выдержало… Скоты… Сволочи…

Коровин кашлял и брызгал слюной, будто прямо здесь решил лыжи сбросить. Но на свежем воздухе эльф-диссидент очухался.

– Сволочи, – повторил он. – Отребье эльфийское, в пруд бы бросились, скоморохи, и те и другие…

– Вставай, Коровин, – сказал я. – Пора сматываться.

– Куда сматываться?

– Туда, – я указал пальцем в небо.

Коровин с трудом поднялся на ноги. И тут же увидел Энлиля.

– Сдох? – спросил он с разочарованием.

– Без сознания.

– Отлично! Сейчас я поговорю с ним как мужчина с му… с мужчиной…

– У нас нет времени, Коровин. Надо отваливать.

– Куда спешить?

– Я же говорю, туда.

– Пару секунд, небеса подождут. Этот гад чуть не откусил мне нос, такое не прощается…

Пришлось этого тоже ударить в живот. В нужную точку. После чего я взял кентавра-любителя за ногу и принялся спасать его тупую бессмысленную жизнь.

Дирижабль был закреплен тяжелым ржавым якорем, зацепленным за бревно. Лестница бесхозно болталась метрах в двух над землей. Я обвязал Коровина веревкой подмышками, засунул себе за пазуху пострадавшего Доминикуса, обрезал якорную веревку. Дирижабль медленно пошел вверх, я подпрыгнул и схватился за ступеньку.

Летательный аппарат быстро набирал скорость – от огня исходил мощный восходящий воздушный поток. Под ногами пролетел горящий амбар. Коровина тащило по земле, как набитый костями мешок, он подпрыгивал на кочках, совсем не по-каскадерски стукаясь позвонками о сыру землю.

– Черт! – ругнулся я.

Забыл Энлиля! Какая ошибка! Нет, Изумрудный Остров вызывает явное торможение в мозгах.

После очередной кочки Коровин очнулся, быстро понял, что к чему, вскочил и побежал за дирижаблем. Еще немного – и его утащило бы в воздух, но судьба уготовала Коровину другую, горшую участь. Его догнал очнувшийся предводитель эльфов Сироткин. Сироткин прыгнул и вцепился в рубище Коровина.

Коровин снова повалился на землю, и их потащило уже вместе. При этом оба умудрялись покрывать друг друга тонкими оскорблениями, лупиться кулаками и даже больше. Вождь Сироткин вцепился в ухо Коровина и, как хороший бультерьер, попытался отгрызть у своего противника эту важную часть тела.

Никогда не думал, что разногласия в среде эльфов могут дойти до такой крайности. Впрочем, мой опыт общения с эльфами был невелик.

Коровин, однако, был тоже не промах, он быстренько нащупал болевую точку на шее врага, надавил. Сироткин заверещал и отпустил ухо. Но тут же боднул Коровина в нос.

Дирижабль поднимался, Коровина и Энлиля Сироткина оторвало от земли. Коровин что-то кричал, лупил Энлиля по щекам, но Энлиль оказался хитрее. Он выхватил нож. Кривой эльфийский кинжал.

Подумать об убийстве я даже не успел – Энлиль быстро взмахнул своим хлеборезом и обрубил веревку.

Эльфы покатились по полю. Они продолжали драться, но я это видел уже плохо, дирижабль начал резко набирать высоту. Я подумал, что, пожалуй, зря я обрезал якорь.

Но вернуть ничего было уже нельзя – замыкая круг вокруг амбара, по полю двигались фигурки в блестящих черных доспехах. С длинными блестящими пиками наперевес.

Эльфийская Ортодоксальная Лига брала ситуацию под контроль.

Глава 6. Гном а-ля натюрель

– Вот так-то лучше.

Сказал я, открыл окно и выкинул на воздух банку с шерстью. С надеждой, что эта банка упадет на какого-нибудь эльфа-мальчика. Или на эльфа-девочку. Или на скопление эльфов. Отскочит от одного, попадет в другого, шлепнет третьего, чудеса ведь случаются. Особенно здесь.

Банка пошла вниз с пробирающим свистом.

Я уселся в кресло-качалку, положил ногу на ногу и предался заслуженному отдыху.

Идея постричь Доминикуса возникла не случайно.

Во-первых, идея эта была продиктована, прежде всего, гигиеническими соображениями. Доминикус неожиданно оброс густой длинной шерстью серо-синего цвета. В разных местах кошачьего тела эта шерсть свалялась в маленькие войлочные колтуны, если глядеть на Доминикуса издали, создавалось впечатление, что кот покрыт мрачными бородавками. Эстетизма мало, режет глаз.

О многочисленных репьях, щепках и подозрительных комочках я уже не говорю.

Во-вторых, Коровин изрядно избаловал кошака своим либеральным воспитанием. Доминикус обнаглел. По его презрительной физиономии я видел, что он не только меня не уважает, но даже больше – считает себя выше меня на лестнице развития разумных существ. Это проявлялось даже в его поведении – стоило мне устроиться на диване, стоило приступить к анализу окружающей обстановки, как откуда ни возьмись появлялся Доминикус. Он укладывался мне под бок и начинал меня вылеживать. Ворочался, шевелился, хрустя хордой, потягивался, неприятно зевал и дышал в мою сторону. Это ворочанье продолжалось бесконечно – до тех пор, пока я не сползал с дивана и не перебирался на пол.

Через пять дней путешествия у меня начала болеть поясница, а в голову стали приходить чрезвычайные мысли.

Кроме того (если уж опять говорить о гигиене), Доминикус, привыкший жить на вольных просторах, совершенно не умел пользоваться туалетом. И очень скоро весь дирижабль провонял крайне неприятным кошачьим запахом. Бороться с запахом было невозможно ни проветриванием, ни влажной уборкой, я страдал. Доминикусу же это амбре совершенно не мешало. Он бродил по дирижаблю, с упорством барсука метил территорию. И был счастлив.

Последней каплей терпения стало обнаружение отходов кошачьей жизнедеятельности прямо на столе. Это был вызов.

Сначала я просто хотел выкинуть Доминикуса за борт. Дешево и сердито. Но потом гуманизм возобладал, и я решил не прибегать к крайним мерам, а просто произвести воспитательную работу.

Об особенностях воспитания кошек я имел весьма скудные представления. Все авторитеты, которых мне удалось вспомнить, в один голос утверждали, что кошек надо приручать лаской. Но на ласку у меня не было ни времени, ни нервных сил. И я решил прибегнуть к силовому варианту воздействия.

Сначала я хорошенько Доминикуса выпорол. Извлек из плетеного кресла длинную хворостину и отходил кошака по бокам. Это не возымело ощутимого действия. Даже напротив. В час сладкой сиесты коварный кот подкрался ко мне на расстояние удара и расцарапал лицо своими зловещими когтями.

Я едва не лишился глаза.

За это я выпорол Доминикуса вторично, уже с большим усердием, уже с большим пристрастием. И понял, что сломить Доминикуса поркой мне не удастся. Упертая тварь. Пришлось подвергнуть его моральному уничтожению.

Морить голодом Доминикуса было бесполезно, кошак имел значительную устойчивость к голоду, продержаться мог не меньше недели, а то и двух.

Можно было Доминикуса топить. Набрать ведро воды и топить, я слышал про такую методу. Хорошее средство воспитания в котах покладистости и дружелюбия. Но тут большой минус. При топлении Доминикус мог оказать ожесточенное сопротивление, и к расцарапанной морде могли вполне добавиться покусанные руки.