Рай — Техас! - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 20

Они свернули с главней улицы, и Сузи подъехала к отелю «Кэттлмен». Она нажала на ручной тормоз и убрала ногу с педали.

— Грейси, — сказала она, — я не знаю, что у вас произошло с Бобби Томом, но смею утверждать, что он не хам. Если Бобби вас чем-то обидел, он загладит свою вину.

Вряд ли, подумала Грейси. Когда Бобби Том узнает, что она уволена, он только обрадуется этому.

Глава 6

Бобби Том снял с головы стетсон, провел пятерней по волосам, потом снова надел шляпу и одарил Уиллоу Крейг самым приветливым взглядом:

— Мне просто нужно в этом разобраться. Ты уволила Грейси только потому, что я не прибыл сюда в понедельник утром?

Они стояли у продюсерского фургона. Шел седьмой час, и съемки на этот день закончились. Бобби Том считал, что большая часть дня пролетела впустую: он просто торчал на жаре и потел или позволял кому-то возиться со своей прической. Ни то, ни другое занятие не вдохновляло его, и он надеялся, что завтра работа будет поинтереснее. Пока что сцена, в которой он снялся, сводилась к тому, что он выходил из задней двери какого-то дома, макал голову в бочку с водой и шел к загону. Операторы перепробовали все возможные ракурсы съемки, и Дэвид Гивенз, директор фильма «Кровавая луна», казалось, был доволен проделанной работой.

— Мы сидим на очень жестком бюджете, — уклонилась от прямого ответа Уиллоу. — Она не справилась с порученным ей делом и поэтому должна была уйти.

Бобби Том смахнул большим пальцем пот с бровей:

— Уиллоу, мне кажется, ты не разглядела во мне того, что было очевидным для Грейси с первой же нашей встречи.

— Что же это такое?

— Я абсолютно безответственный тип.

— Ну что ты несешь?

— Я знаю, что говорю. Я — незрелая, недисциплинированная и самовлюбленная личность — что-то вроде маленького мальчика, обретшего формы взрослого мужчины. Только, знаешь, не стоит об этом распространяться.

— Но, Бобби Том, это неправда,

— Правда, и весь ужас состоит в том, что я просто не способен думать ни о ком, кроме себя. Наверное, я должен был признаться тебе в этом сразу, но мой агент запретил мне откровенничать с нанимателями. Я хочу быть честным с тобой. Если за мной не будет присмотра, на этой картине можно поставить крест.

Она стала нервно поглаживать единственную серьгу, болтающуюся под ее левым ухом.

— Ну что ж, мне кажется, что Бен может отлично приглядеть за тобой. — Она ткнула сигаретой в одного из рабочих.

— Тот придурок в шляпе? — Бобби Том был непритворно изумлен. — Ты что, всерьез относишь меня к поклонникам Кришны? Дорогая, я отхватывал чемпионские звания в схватках с настоящими ребятами!

Уиллоу наморщила лоб:

— Давай решим эту проблему по-другому. Кажется, ты неравнодушен к Мэгги, которая заведует реквизитом? Я прикреплю ее к тебе.

— Она чудесная девочка, эта Мэгги. К сожалению, между нами проскочили искры страсти, как только мы взглянули друг на друга. А мне кажется, что, ухаживая за женщиной, я могу склонить ее к чему угодно. Я говорю это не из хвастовства, а для информации. Сомневаюсь, что Мэгги будет способна контролировать меня в течение сколь-нибудь продолжительного времени.

Уиллоу прикурила новую сигарету и посмотрела на него пристальным взглядом:

— Если ты намекаешь на то, что надо бы вернуть Грейси, то лучше забудь об этом. Она уже доказала, что не может следить за тобой.

Бобби Том посмотрел на нее как на чокнутую:

— Ты шутишь — да? Эта женщина вполне может консультировать тюремную охрану самого жестокого режима. Короче говоря, если бы я был предоставлен сам себе, я добрался бы до вас не раньше октября. Дело в том, что у меня есть дядюшка, с которым я не виделся сто лет, а он живет в Хьюстоне, и, проезжая мимо Далласа, я очень был склонен заглянуть на родео в Меските. Потом мне, конечно бы, захотелось поправить прическу, а единственный парикмахер, которому я доверяю, живет в Теллахасси. Мисс Грейси не давала мне распыляться. Неужели ты к ней не присмотрелась? Ну скажи, разве она не напоминает тебе въедливую учительницу английского языка, доводящую до безумия старшеклассников?

— Может быть, ты и прав, — нервно произнесла Уиллоу. — Но я понимаю, к чему ты клонишь, и этот номер не пройдет. Я решила твердо: Грейси должна поискать себе другую работу.

Он вздохнул:

— Извини, Уиллоу. Я знаю, что ты занятая женщина, а я отнимаю у тебя время впустую. Но я хотел бы, чтобы ты меня поняла. — Он вновь широко улыбнулся, но его голубые глаза наполнились космическим холодом. — Кажется, мне срочно понадобился личный ассистент, и я хотел бы, чтобы им была Грейси.

— Я понимаю. — Она отвела взгляд, сознавая, что ей предъявили ультиматум. — Кажется, мне нужно признаться в том, что, сокращая свои расходы, мы разработали жесткую тарифную сетку для нетворческих работников студии. Если я снова включу ее в штат, я должна буду кого-то уволить из тех людей, которые нужны мне больше, чем Грейси.

— Не надо никого увольнять. Я оплачу ее труд, только лучше держать эту информацию между нами. Грейси очень щепетильно относится к деньгам. Сколько ты ей платишь?

Уиллоу назвала сумму.

Он покачал головой:

— Лучше бы ей продавать пиццу.

— Но это ее стартовая должность.

— Я не собираюсь раздумывать над тем, что такое стартовая должность. — Он уже пошел было к машине, но задержался: — И вот что еще, Уиллоу. Я хочу, чтобы ты осознала это четко. Скажи Грейси, что она должна крутиться вокруг меня — на все сто процентов. Цель ее работы — поддерживать меня в хорошем настроении, но также втолкуй ей накрепко, что начальник в нашем тандеме — я, и, что бы я ни сказал, все должно быть немедленно принято к исполнению. Ты понимаешь?

Она удивленно уставилась на него:

— Но это противоречит всему, что ты говорил.

Он широко улыбнулся:

— Не беспокойся об этом. Мы с Грейси отлично сработаемся.

Даже к девяти вечера Уиллоу не смогла разыскать Грейси, и Бобби Том так разозлился на свою работодательницу, что минут двадцать обрабатывал боксерскую грушу в тренировочной комнатке, которую он надстроил над гаражом. Освежившись под душем, он повалился в потрепанный шезлонг, стоявший в углу спальни. Небольшой коттедж щитовой конструкции, располагавшийся под сенью ореховой рощи, приглянулся ему, и он купил его три года назад, чтобы не вносить беспокойства в жизнь матери во время своих нечастых приездов в родные края. Как бы в подтверждение того, что он поступил правильно, зазвонил телефон. Он не стал брать трубку, позволив автомату записать сообщение, и потом взглянул на регистратор звонков. Их оказалось девятнадцать.

В последние часа полтора он дал интервью журналисту из «Телароза таймс»; потом к нему приходил Лютер и долго мучил его разговорами о Хэвенфесте; затем заявилась пара подружек с девушкой, которую он не знал, — они звали его пообедать с ними; еще к нему зашел футбольный тренер из лицея и попросил заглянуть на тренировку. И пошло, и поехало, пока он не сказал всем «стоп». Чего Бобби Тому хотелось сейчас, так это купить какую-нибудь гору и засесть в одиночестве на ее вершине, пока не появится вновь желание общаться с людьми. Впрочем, он понимал, что это лишь минутный порыв, ибо одиночества не терпел с детства. А сейчас оно стало ему ненавистно вдвойне, потому что в этом состоянии в голову ему начинали лезть дурные мысли. Одиночество напоминало ему о том, что он теперь никто и ничто на этом свете.

Странно, конечно, но он скучал по своей спутнице и сейчас пытался разобраться в причинах этой тоски. Почему он не избавился от Грейси еще в Мемфисе? Может, потому что с ней не было скучно. Она вечно откалывала какие-нибудь номера. Он вспомнил, как она обездвижила его машину, как яростно штурмовала салон и бросалась под колеса. Но самым удивительным в ней было, пожалуй, то, что она не утомляла его, как большинство других людей. В ее обществе ему почему-то совсем не хотелось изображать из себя самого себя.