Помечтай немножко - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 32

— Стой!

Гейб продолжал идти.

— Подожди! — Рэчел схватила его за руку, но тут же отпустила, пожалев, что прикоснулась к нему. — Ну хорошо, хорошо. Возможно, Дуэйн оставил кое-что в этом ящичке.

Гейб, который уже поставил одну ногу на нижнюю ступеньку лестницы, остановился.

— И что же он мог там оставить?

— Ну, например… — Рэчел лихорадочно соображала, что сказать. — Локон Эдварда, срезанный, когда наш сын был совсем маленький.

— Советую тебе придумать нечто более правдоподобное, — сказал Гейб и стал подниматься по ступенькам.

— Ну хорошо! Я скажу тебе. — Но Рэчел не приходило в голову ничего, что звучало бы хоть сколько-нибудь убедительно. Она поняла: выбора у нее нет — либо она скажет правду, либо Гейб унесет шкатулку. Но Рэчел не могла позволить, чтобы некогда принадлежавший Кеннеди кожаный ящичек снова исчез, а она в него так и не заглянула. Оценив положение, она решила рискнуть.

— Возможно, там есть потайное отделение, в котором Дуэйн мог спрятать пять миллионов долларов.

Эти слова явно произвели на Гейба впечатление.

— Ну вот, наконец появилась хоть какая-то ясность, — заметил он.

Рэчел посмотрела на него в упор.

— Эти деньги мои, Боннер, — тихо сказала она. — Это наследство Эдварда. Правда, еще остались кое-какие долги, но все остальное принадлежит ему. Я заработала эти деньги. Все, до последнего цента…

— Это каким же образом?

Рэчел хотела ответить, тем более что у нее был заготовлен толковый ответ. Но когда она уже разомкнула губы, что-то случилось, и голос ее предательски дрогнул.

— Я продала за них свою душу, — едва слышно прошептала она.

Какое-то время Гейб молчал, а затем, кивнув в сторону лестницы, сказал:

— Я принесу тебе халат. У тебя от холода зубы стучат.

Полчаса спустя она сидела за столом на кухне в одних трусиках под темно-бордовым махровым халатом, который принадлежал Гейбу. Перед ней стояла шкатулка Кеннеди.

Глаза Рэчел были сухими: она дала себе слово, что никогда больше не расплачется в присутствии Гейба Боннера. Но в душе у нее поселилось отчаяние.

— Я была так уверена… — Она покачала головой, все еще не в состоянии смириться с тем, что в шкатулке ничего нет. Они с Гейбом обследовали ее самым тщательным образом, но не нашли ни потайного отделения, ни ключа от депозитного сейфа, ни номера счета в швейцарском банке, вытравленного на дереве под внутренней обивкой, ни карты, ни микрофильма, ни компьютерного пароля. Ничего…

Рэчел хотелось изо всех сил ударить кулаком по крышке стола, но, справившись с собой, она стала напряженно думать.

— Этим делом, помимо городской полиции, занимался шериф округа, — заговорила она через некоторое время. — Значит, здесь побывало множество сотрудников правоохранительных органов. Должно быть, кто-то из них, описывая и конфискуя шкатулку, заглянул в нее и что-то нашел. Это «что-то» должно быть у этого человека.

— Ерунда все это. — Гейб взял стоящую перед Рэчел на столе пустую чашку и снова наполнил ее из кофейника, который пристроил на разделочном столике у раковины. — Ты же сама сказала, что, прежде чем сесть в машину, заглянула в шкатулку и ничего там не нашла. Так с какой стати кто-то другой мог оказаться более удачливым? Кроме того, если бы шериф или кто-то из сотрудников городской полиции наткнулся на такую сумму денег, о которой ты говоришь, это бы уже как-то проявилось, а единственный человек в округе, который с тех пор тратил хоть сколько-нибудь крупные деньги, — это Кэл.

— А может быть, он…

— Забудь об этом. Кэл в свое время заработал не один миллион. Кроме того, если бы он и Джейн нашли что-нибудь в этой шкатулке, они не стали бы держать это в секрете.

Гейб был прав. Рэчел откинулась на спинку обитого красным бархатом стула, стоящего в нише, где стоял обеденный стол. Когда она была замужем за Дуэйном Сноупсом и жила в этом доме, ниша была оклеена обоями мрачной расцветки с рисунком из распустившихся и находящихся уже как бы на грани увядания роз. Теперь эти обои сменили на другие, тоже с изображением роз, но еще не распустившихся кремовых бутонов. Обои были настолько безвкусными, что новую отделку комнаты можно было расценивать лишь как своеобразное проявление чувства юмора хозяев дома.

Гейб поставил перед Рэчел вторую чашку кофе и внезапно полным нежности и сочувствия жестом погладил ее по плечу.

Ей захотелось прижаться щекой к тыльной стороне его ладони, но он убрал руку прежде, чем она решилась это сделать.

— Рэчел, вполне возможно, что деньги, о которых ты говоришь, лежат на дне океана.

Она отрицательно покачала головой.

— Дуэйну пришлось уезжать из страны так быстро, что он не мог организовать какую-то сложную операцию для того, чтобы забрать их с собой. Скорее всего он вообще не решился бы взять с собой такую большую сумму, учитывая, что преследователи буквально дышали ему в затылок.

Усевшись за стол напротив Рэчел, Гейб положил руки на столешницу, и она невольно засмотрелась на его сильные, загорелые предплечья, поросшие темными волосами.

— Расскажи-ка мне еще раз обо всем, что он говорил в тот день.

Рэчел повторила рассказ, ничего не утаивая. Закончив, она переплела пальцы и добавила:

— Я пыталась заставить себя поверить, что он действительно хотел попрощаться с Эдвардом, но чувствовала: что-то тут не так. Наверное, Дуэйн по-своему любил Эдварда, но не настолько, чтобы думать о подобных вещах в такую минуту. Он для этого был слишком эгоцентричен.

— Тогда почему он не велел тебе просто привезти ему шкатулку? С какой стати он вообще попросил тебя приехать вместе с Эдвардом?

— В то время наши отношения стали настолько холодными, что мы с Дуэйном почти не разговаривали. Он знал единственное, в чем я не смогу ему отказать, это в просьбе дать ему возможность проститься с сыном, — пояснила Рэчел. — Во время беременности я окончательно разобралась в том, что происходит в храме, и решила уйти от Дуэйна. Но когда я сказала ему об этом, он пришел в бешенство.

Разумеется, причиной тому были не его нежные чувства по отношению ко мне. Просто тогда я была весьма популярна у его телеаудитории. — У губ Рэчел пролегли горькие морщинки. — Он заявил, что, если я попытаюсь его бросить, он заберет у меня Эдварда. Я должна была остаться с ним, ходить вместе с ним на съемки всех передач до единой и не подавать виду, что я чем-то недовольна или несчастна. Дуэйн предупредил меня, что на случай, если я попробую отказаться, у него есть на примете несколько мужчин, которые готовы под присягой показать, будто я их соблазнила.

Это дало бы ему возможность доказать, что я плохая мать, и лишить меня родительских прав.

— Ублюдок.

— Дуэйн так не считал. Он нашел в Библии цитату, которая, на его взгляд, полностью оправдывала подобные действия.

— Ты сказала, что он просил тебя привезти ему и его Библию.

— Это была Библия его матери. Он был очень сентиментален в том, что касалось… — начала было Рэчел, но тут же осеклась и выпрямилась, глядя на Гейба. — Ты считаешь, что ключ к деньгам мог быть в Библии?

— Я считаю, что никакого ключа вообще не существует, а деньги пропали в океане.

— Ты не прав! Ты и представить себе не можешь, в какой он был панике, когда позвонил мне в тот вечер.

— Его должны были вот-вот арестовать, и он готовился рвать когти. Тут кто хочешь запаникует.

— Ну хорошо, можешь мне не верить! — разочарованно воскликнула Рэчел и вскочила на ноги, думая о том, что Библию обязательно нужно найти. Для Рэчел припрятанные Дуэйном деньги были единственной надеждой на будущее, но Гейба, по-видимому, это не волновало.

Она явно простудилась, у нее начался насморк. Шмыгая носом, она пошла в комнату, где стояла стиральная машина. Там в сушилке лежало ее платье.

— Рэчел, я на твоей стороне, — неожиданно мягко произнес у нее за спиной Гейб Боннер.

Она была настолько не готова к тому, что он ее поддержит, и так устала от постоянной борьбы с людьми и жизненными неурядицами, что все защитные бастионы, которые она долгое время старательно возводила в своей душе, едва не рухнули. Ей захотелось хотя бы на несколько секунд прижаться к Гейбу, переложить на его мощные плечи какую-то часть тяжкой ноши, которую ей приходилось нести.