Мы, Мигель Мартинес. Война (СИ) - Тарханов Влад - Страница 46

Уже тут, в Лейпциге, я получил шифровку от Артузова: мне дали добро на претворение в жизнь плана В, но главным пунктом в нём было остановить репрессии коммунистов и решить вопрос с образованием нового социалистического государства. Надо сказать, что мы к такому повороту дел готовились. Так, в Восточной Пруссии удалось убрать центристов и милитаристов из органов власти. Теперь там всем заправляли коммунисты, аналогичная ситуация была и в Померании, а в Шверин-Мекленбурге коммунисты и так рулили процессом. Фактически, мы вполне могли рассчитывать на эти три провинции. В Берлине и Бранденбурге всё-таки силы социал-демократов были намного более внушительными. Вот и не получится объять необъятное.

Мои размышления прервал подошедший бронепоезд. Выглядел он внушительно, но очевидно, что его не так давно подшаманили: он сверкал заплатами бронеплит, а на боках броневагонов четко выделялись серьезные вмятины от ударов снарядов. А общем, «Сталинец» представлял собой мощную крепость на колёсах со спаянным экипажем и серьезным боевым опытом. Мы все вчетвером зашли в штабной вагон, который азместился сразу за десантным. Там нас уже ждал командир поезда Ульрик Вольф — из военных моряков. Это была повсеместная практика: команды бронепоездов предпочитали набирать из технически грамотных моряков, да и морские орудия, которые стояли на этой передвижной батарее имели свою специфику, поэтому канониры тоже набирались из состава флота, который пока что простаивал без дела.

Камрад Ульрик закурил трубку, как только мы появились в вагоне и отдал приказ на выдвижение. Его звание на флоте я не запомнил. Потому как эти немецкие звания для меня были абракадаброй, неразрешимым ребусом. Главное — он точно знал, что надо делать. Следом за ним отправились эшелоны с интернационалистами и штурмовыми отрядами коммунистов, в том числе погрузился весь полицейский спецназ Лейпцига. В пять часов утра на мое имя пришла шифровка, из которой я узнал, что Эрнст Тельман с товарищами приехали в Росток, где сегодня, в восемь часов утра будет объявлено о создании Германской Демократической Республики в составе трёх провинций Германии. Я сообщил об этом своим товарищам, чтобы они смогли в зависимости от этого скоординировать свои действия. По-прежнему, главными целями было: освободить заключенных-коммунистов и анархистов, блокировать и захватить правительство Отто Брауна, провозгласить создание ГДР и добиться мирного раздела Германии. При этом (как оказалось, я правильно предполагал) в правительстве Веймарской республики обязательно должен был оказаться делегат связи от Гинденбурга, то есть, нам предстояли еще и сложные переговоры с имперцами. И основная тема переговоров — свободный переход вооруженных сил компартии в ГДР, а также обмен теми гражданами, которые захотят переселиться в империю или из нее.

В семь утра мы въехали в Берлин. Город спал и вообще в Багдаде было всё спокойно. Как будто и не прокатилась череда арестов: законопослушные бюргеры невозмутимо ждали развития событий. Даже количество полицейских патрулей никто не увеличил опять-таки, как будто никакого переворота не было и всё идёт своим путём. Появление на железнодорожном вокзале бронепоезда было для мирных берлинцев чем-то фантастическим, вызывало шок. А вот появление в городе отрядов красногвардейцев и интернационалистов, для которых к точкам у вокзала были подогнаны автомобили и автобусы никого не удивляло. Едут себе вооруженные отряды по улицам, значит им надо.

Это опять-таки сработала помощь красных профсоюзов, в том числе железнодорожников и работников транспорта. Красногвардейцы блокировали полицейское управление Берлина, здание Рейхстага, комплекс правительственных зданий, военные управления, в том числе Генштаб. Кроме этого патрули выставили у казарм полиции, здания Государственного банка, телеграфа, почты, телефонного узла. Небольшие наряды полиции сделали вид, что они тут вообще не при делах и продолжали патрулировать улицы, с опаской посматривая на более многочисленные и хорошо вооруженные отряды красногвардейцев. Надо сказать, что даже довольно многочисленная охрана тюрьмы Моабит, в которую свозили арестованных коммунистов, как и второго крупного застенка Плётцензее проявило благоразумие и предпочло открыть ворота и пропустить вооруженных до зубов красногвардейцев, имеющих предписание освободить узников — политических заключенных. Тут ошибиться было невозможно. Оказывается, еще шестнадцатого из тюрем были выпущены арестованные ранее нацисты и монархисты. И единственными политическими оказались сторонники анархии и коммунизма.

К десяти часам утра я вместе с боевыми камрадами подъехал в дворец Бельвью, где собралось всё правительство Отто Брауна. Там же обнаружился и представитель Гинденбурга — генерал-майор Вильгельм Кейтель, будущий палач Советского Союза, в МОЕЙ версии истории повешенный по решению Нюрнбергского трибунала. Конечно же, мелькнула мысль тихонько придушить его, раз попался мне в руки, но сейчас было намного важнее установить размежевание воюющих сторон, а не заниматься местью за еще не свершенные злодеяния.

— Кто вы такой, и что вам надо?

Прекрасно узнавший меня Отто Браун (я не раз по важным вопросам бывал у него на приеме) решительно ломал комедию, делая вид, что не узнает. Ладно, поговорим и в таком случае нам тоже есть что сказать.

— Господа, мне есть что сообщить вам. Сегодня, в восемь часов утра в городе Росток провозглашено создание Германской Демократической республики в составе трёх провинций: Восточная Пруссия, Силезия и Шверин-Мекленбург. Я уполномочен руководством республики во главе с камрадом Эрнстом Тельманом провести переговоры об окончании боевых действий, и устройства цивилизованного развода между правительством Веймарской республики и ГДР.

— Веймарской республики больше не существует. — жестко ответил Браун. — Принято решение о признании правительства Четвертого рейха германской нации единственным законным правительством Германии. И никакой ГДР существовать не может.

— Во-первых, правительство Германской Демократической Республики уже признано Советским Союзом и Республикой Польша. Во-вторых, если в сторону сторонников ГДР будет сделан хотя бы один выстрел — войска СССР и Польши перейдут границы Веймарской республики и где они остановятся — там и будет проходить граница ГДР. Это официальное предупреждение. Если же вы уже никого не представляете, я уполномочен вести переговоры с той стороной, которая имеет полномочия принимать решения.

Мой немецкий стал все-таки не таким уж и плохим, раз позволил вести переговоры и меня прекрасно все понимали. Хотя, я раньше и представить не мог, что именно меня уполномочат надавить на социал-предателей. И тут подал голос Кейтель.

— Согласно нашим договоренностям, завтра в двенадцать часов дня войска на линии фронта сложат оружие и верные законному правительству части войдут в Берлин и города бывшей республики.

— Вы рискнете связываться с двумя государствами? Нам стоит только предложить полякам отдать им славянские города Германии, в том числе Медвежий город[1], как они с радостью присоединятся к походу красной армии.

— Вы нам угрожаете? — с ноткой презрения поинтересовался Кейтель.

— Мы вас предупреждаем. А чтобы не было пролито лишней крови, вам предстоит принять не слишком популярные решения.

— И каковы ваши требования?

— Первое: признание ГДР. Второе: свободный пропуск частей красной гвардии, которые захотят уйти в ГДР с фронта и тыловых частей республиканской армии. Третье — освобождение арестованных коммунистов и анархистов. О Берлине можете не беспокоится, тут мы справились самостоятельно. Четвёртое: организация свободного перемещения лиц, которые захотят сменить место жительства из Рейха в ГДР и обратно. Пятое: мирный договор между двумя Германиями с гарантиями невмешательства во внутренние дела друг друга.

— Это всё? — поинтересовался Кейтель.

— На данном этапе всё. Если вы согласитесь — в Потсдаме мы сможем провести мирную конференцию и решить все наши спорные вопросы.