Медовый месяц - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 22

— Ты не хотел бы пробежать несколько строк. Эрик? Когда я работала над этими упражнениями по осознанию ощущений, я слышала, о чем ты разговаривал с Лиз. После обеда мы снимаем сцену на площадке. Это важная сцена, и неплохо было бы подготовиться.

Он замедлил шаг.

— Извини, малыш. Не сейчас.

Она была подстрижена под мальчишку. Как же он мог воспринимать ее семнадцатилетней девушкой, если она выглядела этаким младшим братом? Она заметила, что заспешила, иногда делая по два шага, чтобы держаться рядом.

— Как насчет получаса? Ты смог бы уделить мне полчаса?

— К сожалению, нет. У меня есть неотложные дела, и мне придется ими заняться.

Он направился к своему дому на колесах и открыл дверь.

— Но, Эрик…

— Извини, Хани. Нет времени.

Дверь захлопнулась. Когда-то Хани начинала с безвыходного положения, и сейчас она осознала, что снова находится в таком же тупике. И хотя она постоянно твердила себе, что нужно держаться как зрелая, умудренная опытом женщина, она в действительности вела себя как Дженни.

Хани оглянулась вокруг, надеясь, что никто не видел, какой она оказалась дурочкой. Единственным человеком, находящимся поблизости, была Лиз Кэстлберри, но она, по-видимому, не обратила на нее никакого внимания. Хани засунула руки в карманы джинсов. Теперь это все выглядело так, как будто она просто бездумно прогуливается.

На площадке каждый из четырех ведущих актеров имел свой маленький дом на колесах. Дом Лиз был припаркован рядом с домом Эрика. Она сидела в кресле-качалке около двери рядом с Мицци, золотистой собакой, растянувшейся у нее под боком. Набросив на плечи жакет, Лиз изучала сценарий сквозь большие очки от солнца в светло-розовой оправе.

С самого начала собака Лиз понравилась Хани гораздо больше, чем ее хозяйка. Лиз была для нее слишком очаровательна, чтобы чувствовать себя раскованно в ее присутствии. Более чем кто-либо другой из участников сериала, она вела себя как настоящая кинозвезда, и с первых же дней съемок Хани старалась ее избегать. Сделать это было несложно. Все шоу-звезды старались держаться обособленно.

Мицци поднялась и побежала к Хани, виляя хвостом. Хани чувствовала себя совершенно разбитой после встречи с Эриком, и ей хотелось какое-то время побыть одной, однако трудно было не обратить внимания на собаку, страстно желающую поиграть, особенно когда эта собака такая симпатичная. Хани наклонилась и потрепала изящную голову Мицци: — Привет, девочка!

Мицци начала кружиться вокруг нее и тыкаться носом в колени, при этом ритм движений ее хвоста менялся от адажио до аллегро. Хани присела и запустила пальцы в шелковистую мягкую шерсть, а потом прислонилась щекой к шее Мицци. Собака лизнула ее, и, хотя Мицци не была человеком, Хани почувствовала признательность.

Хани стала все чаще винить себя за то, что никто не хочет быть с нею рядом. Конечно, у нее так много недостатков! Она уродлива и неуклюжа. У нее нет никаких особых талантов, кроме того, что она умеет готовить и хорошо водит машину. Когда Хани начинала так думать, ей казалось, что в ней нечего любить — она может разве что нравиться.

— Что, не самый удачный день?

Услышав спокойный голос Лиз, Хани резко подняла голову:

— Да нет, черт побери! У меня великолепный день. Просто великолепный!

Отпустив Мицци, Хани поднялась на ноги, не без зависти любуясь копной пышных каштановых волос актрисы и ее прекрасной кожей. Хани уже стало казаться, что она единственный уродливый человек во всей Южной Калифорнии.

Лиз сдвинула солнцезащитные очки на макушку. Глаза у нее были такими же зелеными, как вода Серебряного озера до того, как ее испортили. Она кивнула головой в сторону трейлера Эрика:

— Он тебе не компания, малышка. Будь с ним поосторожнее!

Хани вскочила на ноги:

— Понятия не имею, о чем это вы толкуете. И мне не нравится, когда другие люди вмешиваются в мои дела.

Лиз пожала плечами и снова опустила очки на нос.

Хани повернулась и собралась было уходить, но тут наткнулась на Лизу Харпер — актрису, которая играла роль Дасти. Поняв, что Лиза направляется к трейлеру Эрика, она перехватила ее:

— На твоем месте, Лиза, я бы не стала сейчас ему надоедать. У Эрика есть дело, которым он должен заняться, и он не хотел, чтобы ему мешали.

Она пыталась скрыть свое негодование по поводу груди Лиз, вздымавшейся под фиолетовой вязаной блузкой.

— Успокойся, Хани, — засмеялась Лиза, — я и есть то самое дело Эрика!

Она поднялась наверх по ступенькам его трейлера и исчезла внутри.

Через час она появилась снова. Вместо фиолетовой вязаной блузки на ней была одна из безрукавок Эрика.

Комната для заседаний была освещена совсем слабо, через задернутые шторы пробивались лишь тусклые лучи заходящего солнца. Хани села перед сценаристами, как грешник, призванный на суд Всемогущим Богом. Но там был только один Он, а здесь их было пятеро.

Женщина с ногтями, окрашенными в ядовито-красный цвет, указала жестом на поставленную специально для нее банку с апельсиновым соком.

— Угощайся, Хани, — приветливо сказала она. Человек в центре стола закурил сигарету и откинулся на спинку стула.

— Когда будешь готова, можешь начинать.

Хани упрямо уставилась в пол.

— Мне нечего больше сказать.

— Пожалуйста, смотри на нас, когда говоришь.

— Я ничего не говорю. Я имею в виду сейчас. У меня ни одной мысли в голове.

Кто-то щелкнул зажигалкой. Чуть скрипнул стул. Один из Мужчин начал постукивать по своему блокноту карандашом.

— Почему ты не рассказала нам об Эрике?

— Здесь нечего рассказывать.

— Но мы кое-что слышали.

Она вся сжалась на своем стуле.

— Я больше не хочу о нем говорить!

— Не скрытничай, Хани. В этом нет ничего хорошего.

Рука Хани крепко обхватила банку с соком.

— А с какой это стати я должна все время что-нибудь рассказывать? Я даже не понимаю, зачем вообще сюда пришла. Вы мне не нравитесь!

Они остались равнодушны к ее бунту и собрали свои блокноты.

— Ну что ж, поговорим как-нибудь в другой раз, когда ты будешь готова.

И поскольку ей не с кем было больше делиться, она рассказала сценаристам все…

Дженни стоит на площадке, глядя на дверь квартиры Блейка. Она волнуется, заправляет майку в брюки, а затем пытается привести в порядок свои волосы. Осознав всю безнадежность этого дела, она снова теряется. Наконец она не выдерживает и начинает спускаться вниз по лестнице, но затем спохватывается и все-таки возвращается. Собрав все свое мужество, стучится в дверь. Не услышав ответа, стучит снова.

ДЖЕННИ: Блейк! Блейк, ты здесь?

ГОЛОС БЛЕЙКА: Чего тебе, Дженни?

ДЖЕННИ: Ты говорил… ммм… Ты говорил, что можешь помочь мне с домашним заданием по математике как-нибудь вечером. Ммм… тут эти дроби. Знаешь, они такие трудные!

Блейк медленно открывает дверь. На нем джинсы, грудь голая. Дженни смотрит на него, сдерживая волнение.

БЛЕЙК: Извини, Дженни, но сегодняшний вечер для этого не очень-то подходит.

ДЖЕННИ (разочарованно): Ох… Ну, может… ты хочешь вместо этого немного поиграть в карты?

БЛЕЙК: Не сегодня, малышка.

ДЖЕННИ: А как насчет телевизора? Сегодня играют «Ковбои».

ГОЛОС ДАСТИ (доносится из глубины квартиры): Блейк, что-нибудь случилось?

Дженни меняется в лице, поняв, в чем дело.

БЛЕЙК (сочувственно улыбается Дженни): Может, как-нибудь в другой раз.

ДЖЕННИ: Да ты просто мерзкий обманщик! Здесь Дасти. Я слышала ее голос! У тебя в квартире Дасти!

БЛЕЙК: Послушай, Дженни…

ДЖЕННИ (разъяренно): Твоя мама знает об этом? Если бы твоя мама знала, она бы просто убила тебя! Я ей все расскажу! Сейчас же пойду к ней и расскажу, что ее единственный сын — гнусный, подлый бабник!

Из-за плеча Блейка показывается Дасти. На ней халат Блейка, волосы растрепаны.